Она недоверчиво посмотрела на меня.

– И что же тебе нужно? Чтобы я навела на Фатиму смертную порчу?

Я усмехнулся.

– Нет. Слишком просто и глупо. Я хочу, чтобы ты и дальше на неё работала. Чтобы докладывала мне о каждом её плане, о каждом шаге. Ты будешь моими ушами и глазами в её доме.

Марьяна долго молчала, не сводя глаз со светящегося мёда. Потом медленно, очень осторожно, словно боясь, что он растворится в воздухе, взяла один серебряный листик мяты. Она поднесла его к лицу и глубоко вдохнула аромат. По её лицу пробежала лёгкая судорога, словно она выпила стакан ледяной воды в страшную жару.

– Хорошо, – твёрдо сказала она, и в её глазах впервые за весь вечер появился стальной блеск. Страх никуда не делся, но теперь рядом с ним поселилась холодная решимость. – Я согласна. Эта тварь заплатит мне за всё.

В субботу на двери «Очага» висела аккуратная табличка, которую вывела рука Насти: «Закрыто на спецобслуживание». Для всего остального города мы как будто не существовали. Но за плотно задёрнутыми шторами готовилось настоящее представление. Мой маленький театр, где в зрительном зале должны были сидеть самые главные люди Зареченска.

Я решил, что приглашения разнесу сам. Не через почту или какого‑нибудь мальчишку‑посыльного, а лично. Это было важно, чтобы каждый видел моё лицо и мою уверенность. Сначала я зашёл к барону Земитскому. Он принял меня в своём строгом кабинете и молча кивнул, взяв конверт. Встретившись с его супругой, вручил приглашение и ей, а также попросил пригласить к нам на ужин ещё нескольких важных членов Попечительского Совета. Сперва Вера не поняла, что я задумал, но потом хитро улыбнулась и сказала, что всё сделает.

Далее был градоначальник Белостоцкий, который расплылся в своей обычной добродушной, но лукавой улыбке и долго тряс мне руку, обещая непременно быть. Я вручил приглашение и Степану с Натальей Ташенко. Она лишь коротко взглянула на меня, но в её глазах я увидел что‑то вроде одобрения. Пригласил и Сашу Дода вместе с её дядей, пока он был ещё здесь. Сержант Петров, хоть и был занят, но всё же принял приглашение, чему я искренне был рад, ведь его присутствие являлось важной частью моего плана.

Последний конверт я отнёс в дом Алиевых. Дверь мне открыл кто‑то из прислуги. Высокомерный мужичок, который посмотрел на меня так, будто я был куском грязи. Я молча протянул ему запечатанный конверт.

– Для хозяйки, – сказал я.

Он хотел было что‑то ответить, но я просто развернулся и ушёл. Я был на сто процентов уверен, что Фатима придёт. Не явиться на такой ужин – значило бы показать всем свою слабость. Признать, что какой‑то поварёнок, которого она пыталась стереть в порошок, её напугал. А для таких людей, как она, потерять лицо – это хуже, чем проиграть войну.

Повод я придумал просто железный. Я, Игорь Белославов, хочу зарыть топор войны, которую начал её глупый сынок. И в знак мира я хочу представить своё новое блюдо, с которым поеду на шоу «Империя Вкуса». Но перед тем, как показывать его всей стране, я хочу угостить им самых уважаемых людей города. Тех, чьё мнение для меня действительно что‑то значит. Это была наглая лесть, но завёрнутая в такую обёртку, что отказаться было невозможно. И она это проглотила.

К семи вечера гости начали собираться. В зале было немного темновато, столы я велел накрыть самыми чистыми скатертями, на каждом горели свечи. Получилось торжественно, но напряжение висело в воздухе, и даже тихая музыка не могла его разогнать.

Гости вели какие‑то пустые светские разговоры, но я видел, как их глаза то и дело бегают по залу. Все они прекрасно понимали, что это не простой ужин.

Фатима Алиева приехала последней, как и положено настоящей королеве. Она вошла в зал, вся в дорогих шелках, прямая и надменная. На её лице застыла маска вежливого радушия, но глаза были холодными, как лёд. Она оглядела зал, словно прикидывая, сколько он стоит, и прошла к столу, который я специально поставил во главе. Самое почётное место. И самое одинокое.

Степан и Наталья, семья Дода, барон с женой – сидели ближе ко мне, с одной стороны. Так получилось, что они образовали мой «угол ринга». А Фатима оказалась в окружении других членов Попечительского Совета, которые смотрели на неё с опаской и любопытством. Расклад был понятен без слов.

Я сам встречал гостей, улыбался, помогал дамам сесть. Я был хозяином. Это был мой мир, моя территория. Я ходил между столами, подливал вино, отвечал на вопросы и всё время чувствовал на себе её тяжёлый, колючий взгляд.

Наконец, когда подали первые закуски, я вышел в центр зала.

– Дамы и господа, – сказал я негромко, но в наступившей тишине меня было отлично слышно. – Я очень рад видеть всех вас сегодня. Я собрал вас здесь по двум причинам. Во‑первых, чтобы раз и навсегда закончить то глупое недоразумение, которое случилось между мной и семьёй уважаемой Фатимы‑ханум. – Я слегка поклонился в её сторону. Она в ответ лишь чуть склонила голову, а на губах появилась холодная улыбка. – А во‑вторых, я хочу представить вам своё новое блюдо. Блюдо, с которым я планирую вновь выступить в следующем выпуске шоу «Империя вкуса». Но мне важно, чтобы сначала его одобрили вы. Чтобы оно стало по‑настоящему достойным.

По залу пронёсся тихий гул. Градоначальник довольно закивал. Моя ловушка была готова. Всё было публично, красиво и без единого прямого обвинения.

Я подошёл к столу Фатимы, чтобы лично наполнить её бокал. Наши взгляды встретились. Это длилось всего секунду, но я всё понял. В её глазах читался немой вопрос: «Что ты задумал, щенок?». А в моих она, наверное, увидела только спокойную уверенность. Она поняла, что это не предложение мира. Это было объявление войны, только на другом уровне. Но бежать было уже поздно.

Вечер пошёл своим чередом. Я подавал одно блюдо за другим, и напряжение понемногу начало спадать. Гости расслабились, увлеклись едой и разговорами. Даже Фатима, казалось, успокоилась. Наверное, решила, что я просто устроил весь этот спектакль, чтобы потешить своё самолюбие. Она сильно ошибалась.

Когда пришло время для главного блюда, я снова вышел в центр зала.

– А теперь, дамы и господа, – я сделал небольшую паузу, – то, ради чего мы все здесь сегодня собрались.

Я кивнул Даше и Вовчику. Они выкатили в зал маленький сервировочный столик, на котором под огромной серебряной крышкой стояло моё блюдо. Я медленно подошёл к столику, положил руку на блестящую ручку и обвёл взглядом затихших гостей. Мой взгляд остановился на Фатиме.

– Я назвал это блюдо «Вкус правды», – тихо, но очень отчётливо произнёс я. – Я нашёл его рецепт в записных книжках своего отца, – конечно же, я врал, но мне необходимо было объяснить, что именно я задумал. – Мало кто знает, но он первым пытался совместить природную магию и кулинарию. Увы, он не успел передать нам все свои идеи, – чуть понизил голос, как бы дав понять гостям, что эта «трагедия» не оставила наши с Настей сердца. – Однако кое‑что я всё же откопал и готов поделиться этим с миром. И сегодня я приготовил блюдо, которое, по его записям, должно защищать своего создателя и показать его врагов. Если честно, – слегка улыбнулся, – я не особо верю в эти легенды, если их таковыми можно назвать. И всё же я уверен, что именно оно поможет нам, наконец‑таки сгладить все углы, прекратить распри и разложить всё по полочкам, – посмотрел на Фатиму. – Очень надеюсь, что вы со мной согласны, Фатима‑ханум. Блюдо специфическое, и вы можете отказаться, если считаете, что оно может хоть как‑то вам навредить, – женщина лишь хмыкнула. – Что ж, раз все согласны, то не будем оттягивать.

Я усмехнулся и одним резким движением поднял крышку.

На белых тарелках лежали ломтики молодого ягнёнка. Нежное мясо, запечённое ровно до той секунды, когда оно внутри остаётся чуть розовым и сочным. Но соль была не в мясе. Вся соль была в соусе.