Голова болела, желудок, руки…

Руки-то почему?

А потому…

Стоило перевести взгляд на руки, как Фёдор увидел на них следы женских когтей. Это ночью вчера не заметилось, а сейчас-то…

Элиза жизнь свою продавала дорого, сражалась как могла. И руки ему так подрала – до живого мяса. Жаль, не помогло. Да что там! В том состоянии Фёдора надо было створкой от ворот лупить – не заметил бы, но сознание б потерял. А царапины…

Что там тех царапин?

Тьфу, ерунда!

Фёдор вспомнил, как билось, выгибалось под ним в жажде жизни гибкое девичье тело… накатила тошнота. Мужчина повернулся – и от души обрыгал пол.

Руди, который как раз вернулся домой, услышал эти звуки.

Кивнул, прихватил ведро с холодной водой – сам, не доверяя слугам, тех он вообще отослал – и пошел наверх.

– Проснулся ли, царевич? Подобру ли?

Ответом ему был новый желудочный спазм.

Руди церемониться не стал и от души опрокинул на Фёдора ведро с водой. Прямо на кровать, не жалея перины.

А и плевать, посушат!

Помогло.

Тошнить Фёдора перестало, но двигался он пока не слишком уверенно. Руди подхватил парня под изодранную руку и потащил вон из комнат, на задний двор. Там самолично вытащил из колодца еще несколько ведер с ледяной водой – и опрокинул их на голову царевичу.

Помогало преотлично.

Взгляд у Фёдора становился осмысленным, лицо вытягивалось, а когда он схватился за голову и застонал, Руди понял, что лечение прошло успешно. И поволок царевича в дом.

Плеснул в кубок вина, протянул царевичу.

– На, Теодор, поправься.

– Руди, я…

– Выпей. Как лекарство, залпом, – жестко распорядился Руди.

Фёдор повиновался. И Руди принялся ему объяснять ситуацию:

– Теодор, друг мой, я тебя очень люблю. Ты дорог мне, как родной сын, я знаю тебя с малолетства.

– О, Руди…

– Потому запомни. Вчера вечером вы познакомились с Элизой, приятно провели время, и ты подарил ей кольцо с лалом. Ты понял?

– Да, Руди.

– Потом ты уснул, и она ушла домой. По дороге на нее напали, убили, ограбили и бросили бедную девочку под забором. Это огромное горе, но ты должен его пережить как мужчина.

Фёдор схватился за голову:

– Руди… поверь, я просто не понимаю, что со мной случилось!

– Я тоже не понимаю этого, Теодор, – посерьезнел Руди. – Ты часто бывал со мной в веселых домах, и никогда такого не было.

Напротив. Девушки жаловались, что царевич вялый и снулый, такого пока разожжешь, сама запыхаешься. Час вокруг него пляшешь и так, и этак, да и потом – как получится. Ну, ущипнуть может, прихватить – силы своей он не соразмеряет, но то другое. Не от страсти.

А тут вдруг такая прыть?

– Я даже не помню, что я думал.

– Совсем не помнишь? Как вы оказались в постели, помнишь?

Фёдор сглотнул и кивнул.

– П-помню. Элиза… она была настойчивая.

Руди подумал, что была бы умнее, была б жива. Но промолчал. Ждал, пока Фёдор пороется в глубинах памяти.

– Помню рыжие волосы. Помню… Разочарование.

– Что?!

– Как от обмана, обиды, подделки… нет, больше ничего не вспомню.

Руди вздохнул:

– Теодор, друг мой, тогда нам надо будет с тобой провести естественный опыт.

– Че-го?

– Сегодня же мы отправимся в бордель и снимем услужливую девочку. На двоих.

– Руди?

– Ты будешь действовать, а я наблюдать.

– Руди, ты с ума сошел?!

– Нет, Теодор. Посуди сам. Нам надо знать, связано это с тобой или с Лиззи.

– С Лиззи? Не понимаю?

Фёдор приободрился, посмотрел с удивлением. Руди взмахнул рукой:

– Теодор, женщина, чтобы привлечь внимание мужчины, может пойти на многое. Есть и зелья, и мази, и приворотные амулеты. Допустим, чем-то таким Элиза и воспользовалась. Могла? Спокойно могла. Друг мой, ты царевич, задержаться рядом с тобой – честь и удача для любой девушки. А если еще и ребеночек будет… ты понимаешь.

Фёдор кивнул уже более заинтересованно:

– Так…

– Допустим, она чем-то воспользовалась. Ты это почувствовал и пришел в неистовство. Понимаешь?

– Допустим.

– Если это действительно так, то со следующей девушкой у тебя будет все в порядке. А если нет, я успею тебя остановить.

Фёдор потер лоб.

В свете сказанного предложение Руди не выглядело таким уж гадким. Это не свальный грех, это естественный опыт.

– Может, и надо. А ты успеешь меня остановить, если что?

– Конечно.

– Тогда я согласен.

– Сегодня и пойдем. И еще одно. Я от твоего имени пообещал помощь семье Магрит… матери Эльзы. У нее еще две дочки, их надо ставить на ноги. Если у них будет хорошее приданое, их можно будет выдать замуж… Элиза им помогала, ты понимаешь…

Фёдор кивнул:

– Рублей по пятьдесят хватит?

– И останется. С таким-то приданым их на руках унесут.

– Вот и ладно. Передашь от меня, хорошо?

Руди кивнул:

– Слово даю.

Деньги он и правда собирался передать девочкам. В полном объеме, не оставив себе ни монетки. И от себя еще добавить.

Что уж там, его то вина. Если бы не он…

У него было свое мнение о происходящем. И Фёдор невольно ему помог, сказав про обман.

Действительно, обман то и был. Руди хотел подсунуть ему Элизу вместо Устиньи. Заметив интерес к боярышне, решил перетянуть его на другую девушку и воспользоваться тем в своих целях.

Но не та.

Не то, не так, вот и вышло, как получилось…

Получается, в смерти Элизы виноват и Руди, и его затеи.

– Хорошо, – чуточку повеселел Фёдор.

– Тогда, мин жель, одевайся, закрывай руки, а я пойду готовить завтрак.

– Руди, ты?!

– Я, именно я. Слуг я отпустил, всех остальных не приглашал, мы сейчас в доме одни. Нам надо было поговорить без свидетелей.

– А-а…

– Позавтракаем и отправляемся – куда?

– Во дворец. За деньгами.

Фёдор решил побыстрее разделаться с неприятным и сосредоточиться на хорошем. И только так.

Руди промолчал.

Сказать ему хотелось многое и сделать тоже. Но…

Есть в смерти Элизы его вина. Есть. И перед собой не скроешься. Так что делаем. И не вспоминаем.

В светлой уютной горнице Агафья Пантелеевна уселась на лавку и Устю за собой потянула.

– Дай-ка я еще раз на тебя погляжу. Да, кровь в тебе проснулась. Наша, старая кровь. Ты уже в храме была?

– В храме? Или в роще? – парировала Устя.

– И там и сям, – не осталась в долгу прабабка. – Рассказывай, не заставляй каждое слово клещами тащить. Чай, не маленькая уже.

Устя только краешком рта ухмыльнулась.

Не маленькая…

Бабушка, я одну жизнь уже прожила. Вторая сейчас идет…

– Была. В рощу я ходила, Матушка меня благословила.

– Знак свой дала?

Устя молча повернула ладонь к бабушке, та посмотрела, кивнула.

– Веточка березовая. Любит тебя Матушка. Хорошо. А в храме была?

– Была.

– Как тебе там? Не тошно, не давит?

– Нет. – Устя даже растерялась. – А должно?

– Должно. Сила там чужая, нам там неуютно.

Устя промолчала.

Может, сказалось еще и то, что впервые ее сила в монастыре вспыхнула? Может, что она там прожила долгое время? Но в храме ей было… да никак и не было! Еще б Фёдор…

Из-за Фёдора стало противнее. Но с ним и на облаке вдвоем тошно показалось бы.

– Тоже хорошо. В рощу ты уходить не хочешь? Волхвой стать?

Устя качнула головой:

– Не хочу. Не чувствую я в себе этого. Не моя дорога.

– Пусть так. А чего ты хочешь?

Устя пожала плечами:

– Не знаю пока. Бабушка, ты расскажи мне лучше, что в мире творится. Почему с нами так поступают? Рощи вырубают, волхвов и волхвиц изводят. Я же вижу, это валом накатывается, не просто так это идет…

Агафья аж поперхнулась от неожиданности:

– Устя… ты что?!

– Бабушка, я давить не буду. А только сколько священных рощ исчезло? Не просто же так! Сколько волхвов, волхвиц, сколько погибло? Можешь ты узнать? Почему кровь так редко просыпается? Раньше ведь чаще было! Почему так?!