– Им даже удалось, – перебил полковник, – подделать электронный журнал о том, что они в тот день приходили на службу. Поэтому я, хоть и подозревал обоих, выяснив, что оба якобы находились весь день в штаб-квартире комиссии, скрепя сердце исключил их из списка…

– Да как вы вообще могли, товарищ полковник, – обратилась Кононова к Петренко со смесью удивления и негодования, – не разглядеть этих людей? Да еще сразу двоих? Не проверить, не распознать? И завербовать их в святая святых? В нашу сверхсекретную комиссию?

– Товарищ полковник вербовал и принимал на службу полтора года назад, – перебила Люба, – совсем других, настоящих Вежнева и Андриянову. Мы вселились в их сущности в то время, когда они служили в КОМКОНе. Нашим ученым (скажу не для записи) удалось усовершенствовать сыворотку времени. Теперь совсем не обязательно быть кровным родственником человека, в тело которого вселяется путешественник из будущего. И настоящий Вежнев не является дедом, отцом или другим родственником того человека, кто сейчас вселился в его тело. То же самое и со мной. Поэтому мы из будущего могли точечно выбирать, где и в чьих телах нам оказаться. Командование сочло, что для выполнения наших заданий оптимальнее всего будет подселиться в сотрудников КОМКОНа: и полномочия огромные, и доступ к информации немереный. И находились мы поблизости от вас, товарищи Данилов и Кононова, и сами инициировали контакт с вами.

– Да, мы должны извиниться перед вами, уважаемые товарищи родители Арсения, – продолжил капитан, – что во имя безопасности мальчика мы установили в его затылочной кости «маячок», сообщающий нам о его местоположении и состоянии здоровья. Как видите, нам это сильно помогло сегодня.

– Стервецы! – в сердцах выдохнула Варя.

– Простите нас еще раз, Варвара Игоревна! – покаянным тоном проговорила Андриянова. Однако жестко добавила: – Подобная операция оказалась тем более необходима из-за того, что угроза мальчику, возможно, исходит из его же семьи.

– Что это значит? – нахмурился Данилов.

– Вспомни свой сон, – отрезала Люба.

Данилов глубоко вздохнул, а Андриянова продолжила:

– Будущее, как вы сами знаете, не единожды застывшая матрица. Из прошлого мы можем на него влиять. Но одна из вероятностей – гибель мальчика в автомобильной катастрофе, когда за рулем будешь ты, Алексей, – существовала. Мы с тобой ее видели и, надеюсь, теперь, совместными усилиями, ее избежим.

Криминальная и дорожная полиция прибыла на место происшествия, вызванная службой охраны туристического комплекса «Казарлыцкие курганы». Все-таки имело место ДТП – джип протаранил ворота комплекса, а потом случилась стрельба.

Однако три удостоверения сотрудников тайной полиции, на имя полковника, капитана и старшего лейтенанта, сыграли свою роль.

По легенде, озвученной старшим по званию, то есть Петренко, спецслужба в урочище преследовала опасного террориста, который, к сожалению, ушел – однако дальнейшая охота за ним находится в юрисдикции не Алтайской криминальной полиции, а Центрального управления полиции тайной.

От Дарины Андреевны Капустиной никакого следа не осталось, кроме черно-маслянистой, быстро подсыхающей лужицы.

– Вы применили против нее, – спросила Вежнева Кононова, – какое-нибудь особенное свое оружие – из завтрашнего дня?

– Нет, – усмехнулся тот. – Самое обычное, дедовское. Пистолеты табельные, «макаровы», вот только пули серебряные. Даже спецлаборатории не понадобилось, я в домашних условиях отлил.

Данилов поведал о своем заключительном видении. О Ларисе и ее последнем пути.

А потом настоял, чтобы они отправились к перевалу Кату-Ярык: увидеть место гибели Ларисы Дороган и поискать волшебное.

Праворульный джип, на котором прибыли спецслужбисты, несмотря на покореженный передок от удара о ворота, оказался на ходу.

Они расселись по машинам в прежнем порядке: в одну забрались Петренко, Вежнев, Андриянова, во вторую – Данилов с Варей и Сеней.

Только Дарины не было больше с ними. И нигде больше не было.

По проселочной, временами ухабистой, временами гравийной и строящейся дороге они в клубах пыли, обгоняя смелые туристские легковушки, рискнувшие путешествовать по столь тяжелой трассе, спустя час достигли перевала.

Все тут выглядело так, как рисовалось Данилову сперва в пересказе ведьмы (от имени молодой Марии Крюковой), а потом в видении Ларисы Дороган. Так же змеилась внизу тонкой ниточкой река Чулышман – от которой поднимался в июне тысяча девятьсот двадцать девятого отряд Земскова и которой так и не достигла в августе того же года Лариса. Так же уходили вниз страшные восьмисотметровые обрывы. Так же расстилалась во все стороны удивительная даль, полная синим воздухом и зеленоватыми горами.

Но сейчас перевал стал туристическим аттракционом.

Парковка оказалась вся забита машинами. Там же стояла пара микро– и просто автобусов. Сотни людей, растянувшись на километры, по краю обрыва, фотографировались в самых разных ракурсах: поодиночке, по двое, по трое, группами; делали селфи и просили их снять товарищей по путешествию.

Дымились несколько мангалов, в деревянных кафе предлагали кофе и пиво. Смердел уличный туалет.

Две машины путешественников зарулили на стоянку.

Все пятеро вылезли, разминая ноги.

Сына Варя держала на руках.

– Пойдемте на то место, где погибла Лариса, – предложил Данилов.

– Мы с Сеней, пожалуй, воздержимся, – молвила Варя, и муж понял ее опасения.

– Я, если вы не против, тоже останусь с вами, – сказала Люба.

Трое мужчин – Данилов, Петренко и Вежнев – отправились в сторону дороги, которая вела с перевала вниз, к Чулышману.

Вспоминая видение, которое вызвали они с Дариной сегодня утром, Данилов определился на местности.

Они подошли к той точке, где, как ему показали, погибла Лариса.

Разумеется, почти за столетие, прошедшее с тех пор, ничего там не осталось.

Век, пронесшийся над этим местом, не уберег ни малейших следов: ни косточек девушки, ни деревянного, резного, дубового волшебного.

Наверное, унесло его в сторону Телецкого озера быстрое течение Чулышмана, где-то выбросило на неведомый и пустынный берег.

А может, вовсе сгнило оно, погибло, как любое дерево погибает со временем безо всякого следа.

Данилов подошел к самому краю обрыва.

Далеко внизу, у самой кромки воды – непонятно, как он там появился, притулился и вырос на сплошных камнях – возвышался могучий, раскидистый дуб.

Все веточки его были украшены белыми ленточками, свидетельствовавшими о том, что местные люди и прослышавшие о чудесах туристы спускаются по крутой тропе к самому дереву и, повязывая кусочки ткани, молитвами или своими словами из глубины сердца просят его выполнить их самые сокровенные желания.

И оно им отвечает.

Я открыл глаза и сразу же об этом пожалел — яркий свет ослепил. Солнце жарило так, что впору запечься. Причем спину тоже жгло нещадно. С чего вдруг душно-то стало? На улице вроде осень. Люди в куртках ходят.

Башка еще болит…

Прикрыв лицо рукой, я почувствовал, как на кожу что-то посыпалось. Песок какой-то. Снова большегрузы из карьера до стройки через город катаются? Заманали уже, честное слово. Шумят еще, как твари, да и водители у них, в большинстве своем, козлы еще те — класть хотели и на окружающих, и на правила дорожного движения.

Крики чаек сбили с мысли. Вот разорались. Мешают слушать приятный шелест волн. Стоп! Какой шелест волн на трассе М-3⁈ В Калуге родимой можно на берегу Оки задремать. Но я-то в машине ехал!

Решительно не понимая, что происходит, я резко сел. Солнце слепило. Осмотреться получилось только сделав из ладоней «козырек».

— Какого… — на всякий случай я потер глаза.

Ничего не изменилось. Ущипнул себя — больно. Это что же получается — вижу хорошо, трезвый и не сплю.