Варя

Когда Варя пришла служить в КОМКОН, ее, под особую подписку, ознакомили с одним из величайших секретов нашей страны – и всей цивилизации: о Посещении.

Очевидных и зафиксированных Посещений случилось к тому времени два. Оба они происходили в тот момент, когда военное противостояние советского блока и американской военщины достигло пика. Когда казалось, что, если все будет идти как идет, вот-вот начнется Третья мировая война и вся планета погибнет в огне апокалипсиса.

Посещения (как показали впоследствии сведения, полученные советской внешней разведкой) имели строго симметричный, двусторонний характер. В один и тот же день они случились и в СССР, и в США.

Это произошло во время Карибского кризиса, осенью 1962 года, когда (почти одновременно) на орбите Земли к советскому «Зениту-два» и (соответственно) к американскому спутнику-шпиону «Корона» пристроился неопознанный летающий объект и световыми сигналами, двоичным кодом передал сообщение для (в первом случае) председателя Совмина Хрущева и (во втором) президента Кеннеди о том, что дальнейшая эскалация конфликта вокруг Кубы и расположенных там советских ракет угрожает существованию всего человечества. И тот и другой спутник-шпион сообщения услышали, записали.

А главное, к ним прислушались руководители. Оба лидера сдали назад: американский пообещал не начинать интервенцию против свободолюбивой Кубы, а наш – вывести с «Острова свободы» советские ракеты и убрать оттуда ядерные боеголовки.

Но самое первое предостережение прозвучало в 1951-м, в разгар корейской войны, когда советские генералы и Сталин вынашивали идеи, как превратить ее в глобальное военное противостояние «сил мира и социализма» с «лагерем империализма и военщины». «Американская военщина», в свою очередь, тоже намеревалась покончить с СССР превентивным ядерным ударом.

Тогда в воздушном пространстве СССР появился неопознанный летающий объект – и то же самое происходило (как доложила впоследствии советская резидентура) на территории главного противника. (Вот откуда возникли, несмотря на все усилия засекретить реальные факты, многочисленные сообщения об НЛО в зарубежной прессе тех лет.)

«Летающую тарелку» принудили сесть на советском военном аэродроме. Ее окружила рота охраны. Командир части подполковник Картыгин смело подошел к неопознанному объекту. И в этот момент со стороны НЛО раздался выстрел. Пуля попала точно в лоб подполковника.

В тот же миг «тарелка» начала самоуничтожаться: попросту расплавляться, словно под воздействием высокой температуры.

Подполковник Картыгин после выстрела и пули в лоб не погиб. Но он впал в кататоническое состояние и стал время от времени повторять, словно автомат: «Положение критическое, у меня есть срочное сообщение для товарища Сталина».

Примерно то же самое происходило на другом континенте, на другом берегу океана – НЛО, военный аэродром, майор ВВС США Лоуэлл, выстрел, кататония и: «У меня есть срочное сообщение для высшего руководства страны».

В конце концов и подполковника Картыгина, и майора Лоуэлла привели пред светлые очи государственных лидеров – каждого к своему, к Сталину и, соответственно, к президенту Трумэну. О чем они им докладывали – неизвестно, никаких записей тех бесед не велось. Но главное: именно с того самого момента военно-политическое напряжение между двумя блоками пошло на убыль. Третья мировая не разразилась.

Но главное, почему Варя вспомнила это: она видела в документах, посвященных первому Посещению, рентгенограмму головы подполковника Картыгина.

В лобной кости, как она припоминала, находился после «выстрела» со стороны НЛО объект, до чрезвычайности похожий на тот след, что она увидела в затылочной кости своего любимого сыночка: черный предмет размером в несколько миллиметров по сумме всех измерений.

Так что же тогда с ребенком происходит?

И что может произойти?

Историю о Посещениях, в нарушение всех подписок, Данилов знал – не от Вари, а от полковника Зубцова. Но обсуждать с ним Кононова ничего не могла. Случай был как раз такой, что надо звонить Петренко, невзирая на время.

Варя глянула на телефон: без четверти три. Летняя ночь за окном постепенно сменялась утренними сумерками.

Звонками на номер «левого» телефона, который полковник никогда не выключал, она не досаждала – но вот теперь пришлось.

Набрала. Петренко ответил сразу, будто не спал, ясным, четким голосом. Она сказала, что им срочно, безотлагательно надо встретиться. Прямо сейчас.

Полковник, не задавая никаких вопросов, предложил: «На нашем месте?» – это означало у парка Кусково со стороны аллеи Первой Маевки. Договорились через час.

«Как хорошо, – подумала она в очередной раз, – что есть у нашей семьи такой верный старший товарищ».

Разбудила Данилова. Сказала, что ей срочно надо уехать и она к утру будет.

– Последи за малышом.

Муж не стал задавать лишних вопросов. Сказал только:

– У меня с утра прием. Полная запись.

– Я помню. Я вернусь. Я возьму твою машину.

– Хорошо.

Супруг не стал нудить, что нельзя садиться за руль, если она с вечера выпила водки – Варя и сама забыла о выпивке: подумаешь, две с половиной рюмки, не больше ста граммов – да пять часов назад, да на ее целых семьдесят пять (увы) килограммов тренированного тела.

«Да с удостоверением майора тайной полиции, на случай ГАИ», – усмешливо подумала она.

Данилов

Сквозь сон Данилов уловил, как вернулась Варя, покосился на телефон: 6:43.

За окном шуршал дождь, и он слышал, как Варя раскрывает промокший зонт и ставит сушиться в коридоре.

Потом она забрала сына к себе, он почувствовал это и, не просыпаясь, испытал угрызения: надо бы дать ей отдохнуть, – но потом успокоил себя тем, что ему сегодня целый день работать, и заснул окончательно.

Проснулся утром, то есть в десять.

Арсений выглядел и чувствовал себя прекрасно, ничем не хуже, чем обычно. Улыбался, играл в кубики и пирамидку, нормально кушал.

Варя выглядела утомленной сверх меры. Он спросил ее, как там Петренко. Она сделала отметающий жест: «Потом!»

Данилов уехал на работу. По пути, когда шел дворами, перепрыгивая через лужи, к «Менделеевской», потом ехал в метро до своей «Полянки» и, когда снова шагал, от станции до офиса, все прокручивал в голове происшедшее вчера.

Кто те люди, что похищали Сеню?

Зачем они это делали?

Что за странный инфильтрат появился в черепе у сыночка?

Чем это ему грозит?

Но когда он пришел в кабинет, все посторонние мысли пришлось откинуть. В том и заключалось проклятие, а может, пагуба или восторг его работы, что Данилов обязан был погружаться в нее безоглядно, оставляя на потом все идеи и мысли о своем, земном, личном. Только сконцентрировавшись на клиентах – полностью, ни на что не отвлекаясь, – он мог понять, принять и разрешить их боли, тяготы и скорби.

Вот и сегодня: четверо пациентов, на каждого по полтора часа, потом кратко записать их истории.

После первых двух – перерыв на обед и короткий, десятиминутный сон в кресле; после третьего – пауза на чай.

Приходилось о многом думать и чувствовать, чтобы помочь тем людям, которые к нему обратились, удовлетворить их чаяния.

В конце дня Данилов, как всегда, чувствовал себя опустошенным. Зато нет худа без добра: истончились, поблекли неотступные мысли о мальчике – он ведь все равно ничем не мог помочь ему и ничего сделать.

Около девяти он вышел из офиса и отправился пешком в сторону метро – привычно срезая путь дворами, пересекая Большую Ордынку и выходя на Большую Полянку. Дождь, несколько раз срывавшийся в течение дня, наконец совсем прекратился, и небо разъяснилось. Летний день понемногу тускнел, но солнце до сих пор поблескивало низко над горизонтом, отражаясь в многочисленных золотых куполах Замоскворечья.