В субботу в столице прошла сильная гроза, улицы на время превратились в реки. На следующий день жара спала, по городу разлилась прохлада, но солнце светило по-прежнему.

Данилов продолжал ходить на работу, помогал по мере сил Варе с Сенечкой. Вот и в свой единственный выходной, понедельник, он предложил супруге заняться сыном, а ее отпустить по своим делам. Она отказалась: «По магазинам в одиночку неохота, подружки разъехались, красоту я на прошлой неделе навела. Посижу дома, вздремну, сериальчик посмотрю. А ты иди, гуляй с ребеночком».

Он покормил малыша, умыл, переодел – и они отправились. В Делегатский парк, как было принято. Парк был рядом, только выйдешь из подъезда, свернуть через арку в их же доме, а там Краснопролетарскую перейти, и на месте.

Парк в последнее время довели до высшей степени совершенства. Все дорожки, по новой столичной моде, уложили плиткой. Разбили три или четыре детские площадки разной степени сложности, сотворили футуристичную зимнюю горку, обустроили пространство для волейбола и баскетбола с сетками и кольцами. Поставили хоккейную коробку, несколько уличных тренажеров. Теперь здесь можно было всю жизнь свою провести, плавно перемещаясь по мере взросления с одного вида спорта на другой. И закончить палками для скандинавской ходьбы, с каковыми протащилась мимо ветхая старушка. Казалось, реконструкторы поставили перед собой задачу (и успешно ее выполнили): ни единого квадратного метра не оставить в покое. Красота и функциональность заполонили в столице все – и все-таки жаль становилось запустелых, заросших столичных парков и скверов, которые Данилов застал, приехав сюда поступать в девяностые.

Но теперь думалось: «Если все будет нормально с нашей жизнью, зимой стану водить сына на катальную горку… Потом научу его на коньках… И в футбол с баскетболом тоже… А потом, глядишь, у нас с Варей еще кто-нибудь родится, и образуем мы вместе целую команду…»

По случаю летнего буднего дня народу в парке оказалось немного. В основном собачники. Девушка с синими волосами швыряла на лужайке стриженому пуделю мячик. Донеслись переговоры двух хозяек, которые прогуливали четырех бульдогов на двоих, путаясь в поводках: «А мы принимаем хондопротектор…»

Данилов дошел по дальнему кругу до противоположного выхода на Самотечные улицы. Здесь соблазнительно сильно пахло едой из итальянского ресторана. Вокруг парка возвышались дома намного более понтовые, чем Варварин, – только в них теперь квартиры покупали за огромные миллионы, а не давали, как кононовскому отцу, за заслуги перед Отечеством.

Потом Сеня благополучно уснул, и Алексей уселся на скамейку с телефоном, посмотреть новости.

Новости, как всегда, не радовали, да и сыночек захныкал во сне, поэтому Данилов встал и снова отправился кружить по дорожкам. Как вдруг…

Потом он не мог в точности вспомнить и описать последовательность происходивших событий. Что было раньше? На него налетели, ударили, укололи? Схватили коляску? Да и мучительно было вспоминать!

Короче, так: его вдруг кто-то сильно ударил сзади. Данилов не удержался на ногах, выпустил коляску. Упал навзничь. К нему, опять же со спины, наклонился человек. И чем-то уколол прямо в шею. Укол не был болезненным, но сразу после него в глазах вдруг все закружилось. Руки, ноги и шея ослабели. Он попытался встать, но не смог. И только видел, как два человека отстегнули сына из прогулочной коляски. Один схватил его на руки. И они стремительно удалились по полупустой аллее.

Оба были на электрических самокатах, причем не прокатных, – почему-то это Данилов сразу заметил. И оба одеты были – невзирая на летний день – во что-то вроде плащей с капюшонами. Но длиной они простирались не как обычные «кенгурушки», то есть до пояса, а до самых колен. Лиц их он не видел. Да и пола нападавших определить не смог.

Заметил лишь, как они вдаль уносятся по аллее – и одна фигура держит в руках его сына.

А потом вялая пелена обволокла его всего, и он потерял сознание.

Данилов

– Мужчина, вам плохо? Вам плохо, мужчина?

Его монотонно теребила прохожая тетенька.

Он сумел выдавить из себя – губы и рот были сухими и плохо слушались:

– Сына украли… Звоните в полицию…

– Но это вы сам! – испугалась гражданка. – Нужны же приметы! Во что одет!

Данилова всегда отличало очень точное ощущение времени. Сейчас оно испарилось. Он глянул на часы и понял, что с момента похищения прошло не более десяти минут.

Он поднялся. Сильно кружилась голова, его шатало.

И он подумал – наверное, мысль была правильной, он впоследствии хвалил себя за это: ведь Варя – сотрудник, хотя и в отставке, к ним в полиции совсем иное отношение.

И он набрал телефон жены.

– Варя, Сеню украли.

– Что-о?

– Сейчас, около десяти минут назад. В Делегатском парке. Двое на самокатах. Лиц их я не разглядел. Они меня укололи каким-то психотропным средством. Схватили Сенечку и умчались.

– Я звоню в полицию и Петренко. Оставайся на месте происшествия. Тебе нужна скорая?

– Надеюсь, нет.

– Все равно жди врачей. И полицию. – И она отключилась.

Данилов

Похоже, он опять потерял сознание, сидя на лавочке, потому что полиция появилась очень быстро. И одновременно с ними – Варя.

Данилов посмотрел на часы – прошло пятнадцать минут с момента, как он позвонил ей. Куда-то эти четверть часа улетучились из его сознания. Значит, минуло около получаса, как похитители в странных черных плащах утащили Сенечку.

Варя была сосредоточена, нахмурена, ни малейших следов паники. Видимо, именно таких для КОМКОНа вербовали. И так учили: собираться в случае ЧП и владеть собой.

Только переодеться она не успела: домашний халатик и кроксы на босу ногу. Нечесаная голова.

Полиция явилась на патрульном «Форде» в виде лейтенанта и старшего сержанта. Не успели они представиться, как Варвара перехватила командование – ткнула под нос лейтехи свое удостоверение:

– Майор тайной полиции Кононова.

Само название КОМКОНа, в котором она в действительности служила, составляло гостайну и не произносилось всуе никогда и нигде (фирма «Ритм-один» была прикрытием для дел гражданских). Большинство оперативных мероприятий Варя осуществляла под флагом могущественной ФТП – Федеральной тайной полиции, которую все в стране по привычке боялись и уважали.

Лейтенант подтянулся и козырнул, а Варя скомандовала:

– Немедленно вызывайте опергруппу. И кинолога. И идите, товарищ лейтенант, воспользуйтесь своим ноутбуком, у вас имеется в машине: на портале открытых данных определите все камеры по пути следования похитителей. И пусть ваш сержант пойдет, глазками своими посмотрит, где какие другие видеофиксаторы на пути отхода киднепперов имеются. Там, на выходе из парка, я видела, есть несколько. И запросите ЕЦХД[176] немедленно отсмотреть контент за последний час. И биллинг, биллинг срочно закажите по данному месту.

Обратилась к Данилову:

– В каком направлении скрылись преступники?

Тот показал рукой на вход со стороны Краснопролетарской улицы.

В этот момент юный лейтенант вдруг не по делу распетушился:

– А по какому праву вы тут распоряжаетесь? Это не подведомственная вам территория.

– А по такому я распоряжаюсь праву, что налицо особо тяжкое преступление, карающееся по статье сто двадцать шестой УК, часть вторая «а» и «дэ»: похищение несовершеннолетнего группой лиц по предварительному сговору. И по тому праву я распоряжаюсь, что похищенный несовершеннолетний, одного года от роду, является сыном сотрудника органов, то есть моим. Я ясно излагаю? Поэтому не надо, пожалуйста, капризничать, – железным тоном выделила она последнее слово. И добавила: – Выполняйте, я вас прошу, мои советы.

И только после этого Варвара обратилась к Данилову: