– Ты как?

– Бывало и лучше.

– Давай, рассказывай – все, что успел увидеть, услышать.

Он начал излагать. Варя с наружной бесстрастностью внимала.

Потом прибыла скорая. Кононова и тут успела распорядиться:

– Потерпевший – вот этот человек, мой муж. Неизвестные лица ввели ему отравляющее вещество неизвестной этиологии. Необходимо оказать помощь и взять анализ, чтобы впоследствии определить, какой конкретно яд использовался.

Вскоре явился и Петренко, не прошло и часа. Значит, немедленно схватился и помчался из своего «подвала» – как всегда, сосредоточенный и подтянутый.

С момента похищения прошло сорок пять минут.

Приехали опергруппа и кинолог с собакой.

Мудрая, все предусмотревшая Варя, когда рванула на место преступления, захватила, оказывается, из дому Сенины колготочки. Овчарка понюхала их и пошла, сопровождаемая кинологом, по следу в розыск.

Медики расспросили Данилова о симптомах, дали понюхать нашатырь, а потом вкололи в плечо что-то, от чего в голове прояснилось и появилась способность по прямой перемещаться в пространстве.

Но если Варя вся была захвачена делом, то у него оставалось время на рефлексию, и в голове вихрем проносились мысли: «Как же я не уследил! Зачем и кому понадобился наш сынок? Надо найти его как можно скорее, он же совсем маленький! Ему нужен постоянный уход – кто, кроме нас, может его обеспечить! Сын ведь до сих пор на грудном вскармливании, как он без Вари?»

То ли эти мысли, то ли два укола, яд и антидот, оказали свое действие – его, несмотря на жаркий день, стала колотить мелкая дрожь.

Это состояние, кажется, заметила Варя – как она сейчас контролировала все вокруг.

Она подошла, вполголоса сказала Данилову:

– Ты тоже очень даже можешь помочь. Напряги все свои способности экстрасенса. Когда их применять, если не сейчас!

– Варя! – окликнул ее Петренко, и она отошла от Алексея.

В самом деле, в арсенале Данилова имелось мощнейшее оружие – возможно, более могучее, чем камеры видеонаблюдения и биллинг.

Он не раз разыскивал вещи и людей по заказам своих клиентов – с переменным успехом, однако победы случались намного чаще, чем неудачи, – иначе не ломились бы люди к нему на прием. Но он чрезвычайно редко использовал свой дар в личных целях – даже забыл, когда в последний раз. И никогда, никогда не применял его в розыске настолько родного человека, как сын.

Он замечал краем сознания, как идет по горячим следам расследование, и видел, как командование перехватил полковник Петренко: его и полицейские, и следак из расследовательского комитета, и медики, и эксперты слушались охотней, чем Варю, – очередное проявление гендерного шовинизма.

Он откинулся на скамейке и прикрыл глаза. Сосредоточиться и настроиться на волну поиска оказалось трудно. Суета вокруг и внутреннее напряжение мешали расслабиться – а расслабление было необходимым условием, чтобы улететь мыслью по следу ребеночка.

Давешний лейтенант, видимо, смирился с тем, что следует выполнять приказы майора тайной полиции Кононовой. Он подошел к ней и доложил:

– Мною была отсмотрена наиболее близкая к искомому выходу из парка камера номер… – Он заглянул в шпаргалку и отрапортовал: – TSAO 5387 нижнее подчеркивание два. Во время, указанное гражданином, – он кивнул на Данилова, – она не работала.

– Как не работала? – вскинулась Варя.

– Сбой в энергоснабжении.

Данилов редко подобное видел и слышал: его супруга смачно выругалась.

А тут и понурый кинолог с не менее виноватой овчаркой явились. Эти стали докладывать Петренко:

– Во Втором Щемиловском переулке след потерян. Видимо, преступники воспользовались автомобилем.

– Прекрасно! – потер руки полковник. Он единственный из присутствующих не терял оптимизма. – Значит, надо просмотреть камеры ЦОДДа: какие автомобили в указанное время выезжали с улицы, она ведь с односторонним движением. Прошу срочно запросить.

«Покоя и сосредоточенности здесь для меня не предвидится», – понял Данилов. Хоть и не хотелось покидать самый центр расследования, но он мог принести гораздо больше пользы, чем торчать тут и ловить каждое изменение обстановки.

Он встал с лавочки и побрел в глубь парка. В голове слегка кружилось, но в целом было терпимо.

Сел на одинокую лавку. «Только б никакая сердобольная гражданка не стала дергать меня, решив, что стало плохо прохожему».

Вытянул ноги, откинулся на деревянную спинку. Закрыл глаза и дополнительно прикрыл лицо сгибом руки.

«Боже мой, боже мой, – билось у него в голове. – Похитить ребенка! Кто это сделал и зачем кому-то надо? Что за странные, ужасные игры!»

Он постарался потихоньку войти в транс. Это походило на йоговскую нидру, когда тело как бы понемногу отключалось, а душа могла легко воспарить – и затем, при удачном стечении обстоятельств, если повезет, проникнуть в тайны бытия.

Но для этого требовались время и душевное равновесие.

Усилием воли Данилов постепенно начал расслаблять все больше и больше своих клеток, начиная с пальцев правой руки и так далее: середина ладони… тыльная сторона ладони… кисть правой руки… правое предплечье…

Наконец, пройдя все свое тело до основания стопы, подъемов и пальцев ног, он почувствовал блаженное расслабление. В полусне перед ним теснились мысли и видения.

Но он пока не видел ничего, что могло бы помочь ему в расследовании. Не получалось определить, где находится Сенечка. Мелькали образы последних дней: красавчик капитан у них с Варей дома; «потомственная ведьма» Дарина, явившаяся к нему на прием в офис; девка, облившая его кофе в вагоне метро. Потом вдруг пронесся перед внутренним взором тот столичный квартал, который он видел на улице Вешних Вод, когда гулял в ожидании машины из сервиса: разномастные дома, здания общаг, детские площадки, заросшие травой лужайки. И вдруг именно там, на той улице мелькнула столь хорошо знакомая фигура в длинном плаще – кто это, Данилов не мог распознать, он видел силуэт со спины, но отчего-то осанка мужчины показалась ему походящей на капитана Вежнева, и в руках тот вроде нес какой-то большой сверток или, возможно, закутанного в тряпку маленького человечка. Не оглядываясь, Вежнев (или не Вежнев?) вошел в единственный подъезд небольшого двухэтажного кирпичного дома.

Затем Данилову удалось воспарить – хотя он не стремился к этому и не старался добиться такого эффекта. Словно с воздушного шара, закрепленного высоко над землей (как на сайте популярного картографического сервиса), он увидел разбросанные там и сям в квартале улицы Вешних Вод разнообразные строения – только, в отличие от карт на компьютере, внизу шли в реальном времени люди, ехали машины. Пролетали птицы и ребеночек играл в одиночестве в песочнице на детской площадке.

В одном из прохожих он вроде бы снова явственно увидел Вежнева. Тот мелькнул, прижимая к себе тот самый сверток.

А потом вдруг чей-то женский голос уверенно произнес где-то, как за кадром изображения:

– Он здесь.

И, перекрывая образы, словно снятые с воздушного шара, явилась перед мысленным оком Данилова «ведьма» Дарина в йоговских одеяниях, с браслетами и фенечками. Она будто бы сидела, как видел он ее в их единственную встречу, в его кабинете, свободно откинувшись в кресле, и продолжила вещать, ясно и отчетливо:

– Ты должен быть с нами.

– С вами — это с кем? – мысленно спросил Алексей.

– С нашими людьми и с нашей силой. Тогда я покажу тебе, где младенец.

– Показывай.

– Пообещай, что будешь наш.

– Ваш? А если я откажусь?

– Тогда ты его не найдешь. И никогда больше не увидишь. Но у нас есть сила. И мы можем показать тебе то, что ты хочешь сейчас знать.

– Да, я хочу! Хочу знать, где он! – воскликнул в уме Данилов.

– Тогда поклянись, что ты будешь – с нами, – продолжал все тот же женский голос.

Изображение, которое видел перед глазами экстрасенс, не оставляло сомнений в том, что голос принадлежит Дарине – молодой, чернявой, красивой женщине.