Судья Брэдли голосовал с республиканцами по всем спорным вопросам. У Хейса было 185 голосов выборщиков. Демократы все еще могли заблокировать его, отказавшись созвать совместную сессию Палаты представителей, необходимую для ратификации результатов, но теперь декабрьский компромисс вернулся без Техаса и Тихого океана. Хейс не стал бы проводить в жизнь законы о гражданских правах на Юге; он не стал бы вводить федеральные войска; он бросил бы освобожденных людей на обещания южных демократов признать их политическое и гражданское равноправие. Демократы сохранили свое большинство в Палате представителей. Республиканцы сохранили Сенат.[785]
1 марта 1877 года Резерфорд Б. Хейс отправился на поезде из Колумбуса (штат Огайо) в Вашингтон. Президентская партия ехала в личном вагоне Тома Скотта. До инаугурации оставались считанные дни, но никто не был уверен, что Хейса приведут к присяге. Пока он находился в поезде, ему сообщили, что обе палаты пришли к согласию по результатам выборов, и его избрание стало официальным. 5 марта 1877 года состоялась инаугурация Хейса. Грант покидал свой пост под тенью, которая сформировала его показательное, странное, вызывающее жалость к себе и очень человечное последнее послание о положении дел в стране: «Разумно предположить, что ошибки в суждениях [sic] имели место», — сказал он, но утверждал, что его мотивы были чисты.[786]
I
Если когда-либо американский президент попадал со сковородки в огонь, то это был Резерфорд Б. Хейс. Другие выборы были сопряжены с ожесточенными спорами, но ни одни со времен выборов 1824 года не угрожали разорвать конституционную ткань так, как выборы 1876 года. Избрание Линкольна разрушило Союз, но никто не сомневался в том, что Линкольн был избран президентом. Многие демократы и некоторые республиканцы сомневались в легитимности Хейса, даже когда он вступил в должность. Конклинг, ненавидевший Хейса, называл его «Его мошенничество» и «Рутерфроуд Б. Хейс».[787]
За спиной Хейса зияли раны Реконструкции, вокруг него появились признаки затяжной депрессии, а впереди его ждал год потрясений и широкомасштабного насилия на Севере и Западе. Это были не те плоды, которых республиканцы ожидали от своей политики в 1865 году.
Хейс разочаровал Скотта, не обеспечив ему новую субсидию для Техасской и Тихоокеанской железной дороги, но не настолько, насколько он разочаровал освобожденных людей. Хейс убедил Гранта не выводить все войска с Юга, потому что не хотел нарушать принцип федерального верховенства и право центрального правительства вмешиваться в дела штатов в рамках закона. Он считал, что войска дадут ему рычаг для переговоров с демократами по поводу Юга.[788]
Хейсу нужны были рычаги влияния в Южной Каролине и Луизиане. Результаты выборов были оспорены в обоих штатах, и те же самые комиссии, которые отдали голоса выборщиков в этих штатах Хейсу, также постановили, что губернаторы-республиканцы — Дэниел Чемберлен в Южной Каролине и на выборах победил Стивен Паккард в Луизиане. Поскольку демократы отказались признать их легитимность, власть губернаторов распространялась не далее непосредственной близости от здания штата, где их защищали федеральные войска. По логике вещей, Хейс был вынужден поддержать губернаторов. Как сказал Блейн, если «Паккард не является законным губернатором», то «у президента Хейса нет титула».[789]
Хейс, как и Грант до него, умиротворял своих врагов и разочаровывал друзей. Хейс не вел себя так, будто отказывается от Реконструкции. В своей инаугурационной речи он повторил ноты, затронутые Хоуэллсом в его предвыборной биографии, и во весь голос одобрил цель республиканцев — создание однородного населения.
Наше правительство называют правительством белого человека. Это не так. Оно не является правительством какого-либо класса, секты, национальности или расы. Это правительство, основанное на согласии управляемых, и мистер Брумолл из Пенсильвании поэтому правильно называет его «правительством управляемых». Это не правительство коренных жителей или иностранцев, богатых или бедных, белых или цветных — это правительство свободных людей. И когда цветные люди стали гражданами, солдатами и свободными людьми благодаря нашему согласию и голосам, мы были лишены права отказывать им в избирательном праве.[790]
Основой государственных дел оставалось «постоянное умиротворение страны на таких принципах и с помощью таких мер, которые обеспечат полную защиту всех ее граждан в свободном пользовании их конституционными правами». Произошла революция в системе труда, в результате которой «4 000 000 человек перешли из состояния рабства в состояние гражданства», и Юг понес экономические издержки этой революции. Юг оставался нищим, и «неоценимое благословение мудрого, честного и мирного местного самоуправления не было использовано в полной мере». Национальное правительство сохраняло «моральное обязательство» «использовать свою конституционную власть и влияние для утверждения прав освобожденного им народа и защищать его в осуществлении этих прав, когда они нарушаются и подвергаются нападкам». К этому он добавил, что «материальное развитие этой части страны… в настоящее время нуждается и заслуживает внимательной заботы со стороны национального правительства в справедливых пределах, предписанных Конституцией и разумной государственной экономией».[791]
Хейс говорил, но не делал. Получив обещания от демократов, в том числе от сенатора Мэтью Батлера, что они будут уважать гражданские права чернокожих, Хейс в марте вывел войска с Юга.
В результате этого губернаторство Чемберлена фактически прекратилось. Его решение вызвало одобрение как белых южан, так и северных либералов. В Луизиане федеральная комиссия провела переговоры по урегулированию, которые привели к тем же результатам. Ни в одном из штатов демократы не сдержали своих обещаний. Один вольноотпущенник из Южной Каролины увидел надпись на стене: «Я — незащищенный свободный человек… Боже, спаси цветной народ». Амос Акерман, бывший генеральный прокурор Гранта, считал, что новый президент поощряет «беззаконие, позволяя беззаконникам действовать по своему усмотрению».[792]
Чернокожий Генри Адамс понимал, что соглашение с демократами означает, что все потеряно. В 1877 году комитет, который он помог организовать в Шривпорте, направил Хейсу петицию, в которой сообщил президенту то, что тот не хотел слышать: «цветное население Юга было лишено… права голоса, права занимать должности и привилегии получать образование без каких-либо препятствий». Их «угнетали, убивали и лишали прав из-за нашей расы и цвета кожи». Адамс опасался, что солдаты Союза напрасно проливали свою кровь.[793]
Хейс считал, что закрепил успехи Реконструкции, и грелся в одобрении, которое многие северяне давали его политике примирения. Вместо того чтобы сохранить черную Республиканскую партию, только что победившую на выборах, Хейс представлял себе белую уиггистскую Республиканскую партию на примирившемся Юге. Такая партия была химерой. Фредерик Дуглас утверждал, что говорил об этом Хейсу в долгой беседе в Колумбусе, но Хейс пошел лишь на символические уступки черным республиканцам, которых он бросил. Он назначил Дугласа маршалом округа Колумбия, по сути, главным федеральным правоохранителем в столице, подчиняющимся непосредственно генеральному прокурору.[794]
