Начинаю подозревать, что феи в этом мире тоже где-то есть, только прячутся. Ну или Маршеллин владеет швейной магией какой-то, иначе не представляю, как она успевает снабжать меня всё новыми и новыми нарядами, ещё и остальным участницам вроде что-то шьёт. В этот раз меня ждало нечто торжественно-нарядное, в многослойной юбке каплями росы поблескивали крохотные брильянтики, лиф заткан вышивкой до состояния бронежилета, вот прям как на парад шили. Или на награждение. Жирный такой намёк, за кого болеет главная портниха княжества. Приятно, на самом деле. Не, ну нереально красивое платье, и даже носить вполне удобно, если не в салочки скакать.

Мы с Фай как раз спорили, как сильно затягивать шнуровку на спине, когда снаружи раздались возмущённые вопли, сначала с одной стороны, потом с другой, потом мне уже любопытно стало, что это за хор обманутых и оскорблённых, и я высунулась из шатра.

Ожидаемо, возмущались невесты. Полуодетые и растрёпанные, они повыскакивали из шатров и яростно трясли в воздухе знакомыми красными мешками.

— Это что такое?! — вопили они, топая ногами. — Что за надувательство? Обманули! Обокрали! Безобразие!

Одна из невест сердито швырнула развязанный мешок на пол, тот завалился на бок, рассыпая своё содержимое драконице под ноги.

Песок. Обычный желтенький песок с побережья. Никакого золота. И, похоже, у остальных невест так же.

— Ну что вы так раскричались, прекрасные наши, — к девушкам вышел старший княжич. — Никакого обмана, всё честь по чести. Вам было обещано то, что вы вынесли из пещеры — вот оно перед вами до последней крупинки, разве что теперь без иллюзии. В самом деле, ну не думали же вы, что мы пустим толпу малознакомых дракониц в свою настоящую сокровищницу, к настоящему золоту?

На причале образовалась тишина. Кажется, даже местные птички примолкли от обалдения. Невесты стояли ошалевшие и пытались осознать, что мешка с золотом у них не будет. Потом завизжали всей толпой и накинулись на княжича стаей голодных чаек, даже кричали примерно так же. На помощь Доновану кинулся его брат, потом Сотбис, потом стража вспомнила, что она тут не для красоты. Толпа зрителей тоже отмерла и азартно болела то за невест, то за княжичей. Я махнули рукой на весь этот дурдом, решив, что без меня разберутся. А мне вон для награждения наряжаться надо, хочется побыстрее уже со всем этим отстреляться.

У самого входа в шатёр я нос к носу столкнулась с Фай.

— Госпожа Кира? — она удивилась, а потом совсем не к месту хихикнула. — А я сейчас вернусь, быстренько. У меня… это… шпильки закончились! Вы пока проходите, подождите меня, я мигом, даже заскучать не успеете.

Она снова хихикнула и умчалась прочь, только косички трепыхались. Вопли невестинские так ее развеселили, что ли?

Потирая ушибленный лоб, я вошла в шатёр и плюхнулась на пуфик перед зеркалом. Повертела головой и так, и этак, рассматривая причёску. Ну и зачем тут шпильки, вроде и так всё неплохо уложено?

А потом я присмотрелась и ойкнула.

Позади меня, кутаясь в занавеску, отделяющую общее пространство шатра от ванны, стоял немного потрепанный жизнью и невестами княжич Донован.

— Ииздрассьти, — ошалело произнесла я, и на всякий случай добавила, — Ваша Светлость.

Он кривенько так улыбнулся и изобразил приветственный поклон.

— От своих же невест прячетесь? — я перешла на доверительный шепот. — А вот будете знать, как девушек обманывать! Это ж надо додуматься, пообещать драконицам золота, и не дать! Как вас на кусочки-то не растерзали.

Княжич развел руками и склонил голову, всем видом выражая «да, косякнул». Потом откуда-то из-за отворота камзола выудил такую же, как он сам, помятую, но несломленную, веточку цикория. Протянул мне, при этом чуть не упал, стараясь выпутаться из занавески.

Я прикрыла смешок ладонью, другой рукой взяла цветок.

— Это вы мне взятку сейчас предлагаете за молчание? Как не стыдно!

Он улыбнулся в ответ, на этот раз уже нормально. Подошёл поближе, аккуратно так, словно по минному полю шёл, на лице всё ещё играла улыбка, а глаза серьёзные-серьезные. Ой. Чё-то я как-то взволновалась. Ну, просто, он и я, мы одни в шатре, Фай, сводница, ускакала куда-то, княжич на меня так смотрит, так смотрит. Ой-ей-ей.

Вот чую, в любви сейчас признаваться будет. У меня в этом плане опыта ноль, но чуйку не обманешь! И это оказывается, так нервно, так волнительно, тем более, княжич мне в целом симпатичен… Правда, я же уже определилась с тем, что люблю-то я Вана, и значит, посторонние изъявления чувств слушать не должна… ну или, во всяком случае, не должна чувствовать себя такой довольной! Вон как сердце в груди прыгать начало и щеки, чую, огнём полыхают. Мамочки, че ж делать, как быть! Даже руки вон деть некуда, кошмар!

Те три шага, которые княжич прошёл мне навстречу, показались мне вечностью. Пока он дошёл, я тоже почти дошла, до полуобморока. И вот он встал совсем рядышком, выдохнул, набираясь решимости, и произнёс, глядя в глаза:

— Кира, мне надо тебе кое в чем признаться.

И так он это с выражением сказал, и посмотрел, что чуйка сразу поняла: кина не будет. Не про любовь мне сейчас говорить начнут. Я даже толком не знаю, за что зацепилась — за виноватое выражение лица, за голос, запах, может, на подсознании где уловила. Но в голове будто щёлкнуло, и я осознала, как ловко меня дурили эти дни.

— Не-ет, — протянула, отказываясь поверить в такую подставу. Ван-Донован неловко развёл руками.

— Боюсь, что очень даже да.

— Да нет же! Не может быть! Да как так-то?!

— Ну… Вот как-то так. Мы с Расселом вообще сначала хотели на церемонии открытия признаться, но потом решили, что честнее будет признаться не при всех. Мало ли, вам с Анникен попсиховать захочется, пар выпустить. Ни к чему остальным на это смотреть.

Ты поглянь, какой заботливый!

Я хищно огляделась по сторонам. Цветок для выплескивания эмоций был слишком мало и хрупок, а вот чуть влажное после моего купания полотенце показалось мне вполне подходящим. Я сцапала его и с воплем — «Прибью, гада!» — принялась хлестать Донована куда руки дотянуться.

— Кира, я, всё объясню! Мы же не со зла… Ай! Ну это просто прикол такой был, кто ж знал, что всё серьёзно закрутится… ай, не надо по штанам! Что люди скажут, когда это пятно мокрое увидят? Уй-юй-юй, по лицу тоже не надо, больно же!

— Ничего, потерпишь! Гад бессовестный! Обманщик чешуйчатый! Я к нему, значит, с открытой душой, а он!..

Избиение коварного драконища продолжалось минут пять. За это время был опрокинут пуфик, чуть не опрокинуто трюмо, скинуты на пол всяческие флакончики, оторвана занавеска и истоптано ногами скинутое на пол мокрое платье для заплыва. И немножко моя гордость тоже себя потоптанной чувствовала.

А потом вернулась Фай, и нам обоим стало стыдно и неловко. Так и стояли запыхавшиеся и раскрасневшийся, пока горничная, распахнув глаза, ошарашенно окидывала взором нас и разгромленный шатёр.

— А я думала, вы по другому поводу шумите, даже хотела подольше погулять, чтоб вас не смущать, — хмыкнула Фай, осторожно переступая укатившуюся ко входу вазочку и ловко ставя пуфик на ноги. — Ну, хоть не зря за шпильками сходила.

И то верно, после забега по шатру на голове у меня образовалось настоящее воронье гнездо.

Общими усилиями мы буквально вытолкали княжича за порог, и Фай, неодобрительно цокая языком, принялась возвращать моей причёске приличный вид. Я послушно сидела и не вертелась, пытаясь разобраться в затопивших меня эмоциях. Вот вроде бы радоваться надо. Считай, два желания сразу сбылись — и отбор, похоже, выиграю, и Ван дозрел предложение сделать. Но что-то нерадостно мне, вообще. Потому что непонятно — это я своими силами отбор выиграла, или мне княжич от симпатии лишних очков насыпал? И это ладно, это моя гордость пережила бы как-нибудь, а вдруг, наоборот, Донован меня в жены захотел как раз потому, что я победительницей буду? Ну типа надо ж на ком-то жениться, раз королева велела, эта вот выиграла, вроде симпатичная, притяжение между нами есть, человечка, конечно, но раз победила, женюсь, куда деваться? При всём моём желании замуж — на таких условиях я не согласна!