Донован ошалело проморгался, помотал головой.

— Да тьфу на тебя. Но я готов подумать насчёт места фаворитки. Или уступить её тебе в жены, ты вроде бы говорил, что на всё готов…

— Дон, это ведро тебя явно ударило сильнее, чем мы думали. Скажешь же такое. Насчёт фаворитки — согласен, можно, но и только. Согласен даже по старинке, одну на двоих.

Условно-старший осторожно потер шишку на лбу.

— Но на балу ты точно говорил что-то насчёт хочу-немогу, готов хоть жениться, если потребуется…

— Я такого не помню, — стушевался условно-младший, — возможно, ляпнул в виде шутки или о ком-то другом. Вернёмся к итогам. Розовая птичка Кармина, памятная с кулинарного фестиваля. Заболтала всех так, что от неё под конец шарахались даже завзятые сплетницы. Но болтали с ней вроде с интересом, не просто о погоде. Я тоже пообщался, в целом девица показала себя довольно начитанной, но при этом и болтушкой, я слова лишнего не мог вставить. Это в плюс или в минус?

— Давай отметим, как бонусный балл за навык общения. В общий итог не пойдёт, но памятный подарок при расставании подарим. Покажем, что оценили её работу языком не только в том самом смысле.

— А ты прям так уверен, что расставание будет?

— Если на Кармину не пал твой выбор — уверен. У меня после неё в ушах ещё час звенело, щебетунья хмонгова. Честно, рот этой девушки лучше использовать для другого!

— Надо срочно соблазнить её кем-то из министров, после отбора выдать за него замуж и назначить нашим представителем для самых надоедливых и противных визитеров. Будет нашим тайным оружием.

— Идея неплоха, обмозгуем ближе к финалу. Девица сама по себе сочная, может и без нашего вмешательства соблазнится. Вон, сын министра по земельным вопросам вполне себе недурен, при деньгах, живёт от родителей отдельно. До нас ему далеко, конечно, но как вариант… Ладно, идём дальше. Кого ещё отметить стоит?

— Четвертой и шестнадцатой — отнять по три балла за драку. Негоже будущей княгине так себя вести.

— Согласен. Больше, вроде, никто особо не выделился. Ели, пили, танцевали, шушукались по углам.

— Ну и хорошо. Не люблю скандалы… если их устраиваем не мы!

Братья ухмыльнулись и дружески стукнулись кулаком о кулак.

— Теперь переходим к испытанию на стрессоустойчивость. Упали в обморок — номер два, номер одиннадцать и номер двадцать — ноль баллов. Номер восемь и номер девять притворились, что упали, а сами явно вазочки наготове держали. Проверять не рискнул, ближе не подходил. Плюс балл за находчивость.

— У меня после этого отбора выражение «игринорские девицы» станет нарицательным, — пробурчал в сторону Рассел.

— Мне после этого отбора вообще выражаться захочется только ругательствами. Кстати, об Игриноре. Княжне, иномирянке, и тем двум, что отхлестали нас мокрыми полотенцами — плюс балл за смелость и решительность.

— Тем двум ещё по баллу за догадливость и неприступность. По их воплям мне показалось, они догадались, что мы не умертвия.

— А четырнадцатая и десятая не догадались, вопили так, что любое умертвие на кусочки бы развалилось от удара звуком.

— Не напоминай. Нет бы выскочить в коридор и стражу позвать, как остальные четыре. Кстати, им тоже по баллу, за хорошую и правильную реакцию в случае неприятной ситуации.

— Получается, всем, кроме обморочных и которые просто визжали, по баллу?

— Человечке и жемчужинке по два.

— Дон, ты опять подсуживаешь! Чем они лучше да хотя бы тех, с полотенцами?

— Напиши «за готовность сотрудничать». Кроме них, никто не догадался объединить усилия.

— Дракл, и не поспоришь ведь. Хорошо, пусть будет по два балла. Всё, разобрались с подсчётами? Тогла спать, спать и ещё раз спать.

Снилась мне малопонятная, но весёлая чушь. Озабоченные орки, мультяшные драконы в пожарных касках и с огнетушителями, танцующие столики с горой закусок и бабуля, попивающая чай с местной королевой и укоризненно качающая головой.

— Я же говорила, по рукам пойдёт девка, — вздыхала она, глядя, как я, в самом деле, иду по рукам. Точнее, карабкаюсь по горе из рук пластмассовых манекенов и гигантских ладоней каменных статуй. Где-то на заднем плане Гуччи самозабвенно гонял стайку зомби и порхали крупные зелёные бабочки… Всё вместе было настолько абсурдно и потому забавно, что проснулась я с улыбкой на губах. Однако ночные волнения здорово меня вымотали, поэтому просыпаться полностью было лениво. Я лежала, нежилась под одеялком и думала: вставать, или полежать ещё?

И тут безмятежность утра прервал истошный вопль:

— Аааа!!! СОЖРАЛИ!!!

И дальше уже тише, но тоже по ушам садануло: топот ног, многократное хлопанье дверей, беспокойные разговоры, сливающиеся в какафонию звуков. Кричали, орали, плакали, ругались, бряцали металлом. Я из чувства противоречия натянула одеяло на уши и отвернулась к стенке, прячась от шума. Хотя кого я обманываю, всё, сон ушёл, теперь точно придётся вставать…

— Госпожа, вы слышали?! — снова хлопнула дверь, теперь уже в спальню Анникен. — Ооох! Мать моя шальная драконица и отец-долбоящер! Я ничего не видела! Вообще не смотрю! Хотя, госпожа, вы могли бы быть более осмотрительной!

— Ммм? — сонно-вопросительно промычала Анни. Получить ответ она не успела — в комнату ворвался ещё кто-то.

— Шейлис, ты тут? Ведро не видела, весь этаж обыскалиии? Э?… что я вижу! Стыд и срам, с утра пораньше! Вот тебе и игринорская скромница!

— Шшш, молчи, дура, услышат ведь!

— А чего это я молчать должна? Вот моя хозяйка такого себе не позволяет! А твоя… Драконьи боги, отбор только третий день идёт, так невтерпеж было, что ли?

— Твоя хозяйка тут каждому третьему отсосала, так что помолчала бы!

— А ты видела? Видела?! Вот и нечего говорить, если не видела, а тут вот они, вдвоём лежат, бесстыжие!

— Что за шум? Чего разорались? Ого!

Ещё чьи-то шаги. Не спальня, а проходной двор!

— Ничего себе! А вы, госпожа, я смотрю, прониклись духом здешних мест! Но всё же, оставлять любовника в своей постели на ночь — крайне непредусмотрительно! Боюсь, мне придётся доложить об этом господину Сотбису.

— Да я же…

— Где любовник? У кого? Сантарские вивернушки, и правда, посторонний мужик в постели! Срамота!

— Дайте посмотреть! Щупленький какой-то, вон княжичи на кроватях раза в два больше места занимают…

— Ничего ты не понимаешь, видать, где надо, не щупленький!

— Ишь, укрылся, к стенке отвернулся… Поздно прятаться, милок, мы тебя уже спалили!

Народу всё прибывало, как в театр на раскрученную постановку. Галдеж становился совсем уж невыносимым, под одеялом сделалось душно, короче, теперь сон точно-точно ушёл, бесполезно было пытаться поймать его остатки. Я резко села, не давая телу возможности передумать, развернулась к толпящимся в дверях слугам и от души рявкнула, как только может рявкнуть разбуженный невыспавшийся человек:

— А ну, стихли! Вы что тут все забыли? Поспать спокойно не даёте, совсем совесть потеряли!!!

Стало вдруг так тихо-тихо, что было слышно, как позвякивает ложечка на подносе с завтраком в руках у одной из служанок. Анникен сидела рядом со мной, пунцовая от стыда, прятала взгляд и нервно комкала в пальцах угол одеяла. Десятка полтора служанок и три стражника все как один пялились на меня с вытаращенными глазами.

— Батюшки-драконы, глядите, живая! — выдохнула одна из горничных.

— Как, получается, это не любовник? — разочарованно протянула другая.

— Человечка, тебя разве ночью умертвие не сожрало?

— Пальцем, пальцем потыкайте, может, привидение?

— Это ж до чего она невкусная, если даже умертвие есть не стало?

— Так, разошлись все в стороны!

Сквозь толпу маленьким упрямым ледоколом прорвалась Фай, радостно всплеснула руками и кинулась обнимать меня, прямо на кровати, чуть не придавив коленями бедную Анникен.

— Живая! Тёплая, значит, живая! Хвала драконьим богам, а я уж думала, без хозяйки останусь! Вас не покусали нигде, госпожа Кира? А я ж так переживала, так плакала! Завтрак вам и квакуну вашему, значитца, принесла, захожу в спальню, а там такой погром, а в кровати-то вас нетути! Я думала, всё, слопало вас умертвие и косточек не оставило, а вы спокойно туточки себе лежите-спите! А что за любовник? Где? У кого?