Контракт постоянной любовницы.
Эту штуку придумали в Лоунде, где, в отличие от остального Арума, человечек с удовольствием берут в любовницы и не стесняются этого. В их драконьем королевстве людей считают годными только в услужение, если у кого и случится секс с человечкой, об этом стыдливо умалчивают. А вот в Лоунде распробовали, оценили и приняли. Замуж, конечно, человеческих девчонок никто не берёт — с людской продолжительностью жизни это просто смешно. Зато придумали контракт. Магический, с кучей нюансов, не абы какая бумажонка. По нему любовница не имеет никаких прав на измену — иначе контракт расторгается. А взамен дракон обеспечивает ей дом, слуг, полное содержание, причём даже после того, как человечка состарится и станет неинтересна. Такое себе почти замужество, но без брака. Особо подчёркивается сходство тем, что подобный действующий контракт может быть только один, и прервётся он только с изменой любовницы или с её же смертью. Дракону измены не запрещены, но считается хорошим тоном особо при постоянной любовнице налево не ходить. Если вдуматься, и в настоящем браке никто от измен не застрахован, так что никакой особо разницы Дон не видел. Смеха ради даже прописывают пункт о признании детей, если докажется родство по крови — но было такое только раз или два за всю историю, не залетают человечки от драконов, совместимость плохая.
По мнению Донована, контракт был идеальным выходом. И когда он в поцелуйной будке лобызал подрагивающее от возбуждения нежное плечико, он уже практически созрел предложить его иномирянке. Княжича вело, как озабоченного подростка, от её запаха, от нежности её кожи, от её голоса и просто от её присутствия рядом. Улыбка, взгляд, походка, жесты — впервые Дону нравилось в девушке абсолютно всё. После феерического стриптиза, в который он выложился до последней чешуйки, и который едва не завершился страстным и бурным сексом, он готов был предложить контракт вотпрямщас. Только бы утянуть такую отзывчивую вкусную человечку в ближайшее удобное местечко и не слезать с неё до самого утра. А она… она! Замуж ей! Вивернам на смех!
— Хватит так лыбиться, зубы застудишь, — буркнул Донован, едва они с братом добрались до своей спальни. Настроение было где-то в очень глубоком минусе.
— Чего? — Рассел оторвал взгляд от маски, которую рассеянно вертел между пальцев.
— Улыбку, говорю, притуши, а то так сияешь, что рядом с тобой читать можно без светильника.
В самом деле, с лица младшего из княжичей никак не сходила глуповато-восторженная ухмылка. Донован, в отличие от него, был мрачнее некуда, и вид довольного жизнью брата его раздражал до зубовного скрежета.
— Поделишься хоть причиной твоей невероятной радости?
— Я-то поделюсь, а ты чего такой хмурый? Тебя сейчас если на кухню отправить — там все продукты скиснут от твоего унылого вида.
— Ха-ха, — кисло отозвался на это Донован. Рассел махнул на него рукой, плюхнулся на кровать, раскинув руки, и принялся одной ногой стаскивать сапог с другой. Сапог не поддался даже с десятой попытки, пришлось садиться и разуваться как положено.
— Не понимаю, — проворчал Донован, чувствуя, как звереет от вида довольного жизнью брата. — Тебе ж не обломилось ничего, я видел. С чего такое счастье на лице, ну?
Рассел отпихнул сапоги куда-то в угол комнаты и с радостным смехом раскинулся на кровати в позе звёздочки.
— Ничего ты не понимаешь, старший! Мне кажется, я определился с выбором.
У Донована так брови наверх и полезли.
— Шутишь? У вас же даже до поцелуев дело не дошло, вон, из поцелуйной будки без подарка вернулись.
— Не, неправда, недотрога наша Игринорская брошку с незабудками получила как утешительный приз. Только она её в карман спрятала, чтобы не светить.
— С незабудками? Это которые дают, если девушка и пяти мест для поцелуев назвать не смогла?
— Да я её в щечку чмокнул, и всё, жемчужина моя чуть в обморок не рухнула. Наотрез отказалась дальше играть. Такая стесняшка, прелесть!
— Тогда по какому поводу улыбка?
— Как по какому? Поцелуи — дело наживное, тут главное другое! Видел, как она на меня смотрела, пока я у шеста крутился? Она меня хотела, факт! И восхищалась!
— И не дала. Поцелуя не дала, не надо в меня подушкой кидаться!
— Фигня, отбор в самом разгаре, доберёмся и до поцелуев! Главное, я сегодня понял, ощутил… Дракл, это просто не передать словами! Я там у шеста восьмёрки выписываю, весь такой змеёй верчусь, ловлю её взгляд, и понимаю — всё!
— Всё?
— Совсем всё! Готов закинуть на плечо и утащить в пещеру. Любить, целовать и обожать. Сокровище! Моё! Даже жениться готов, потому что правда всё. Побоку другие, мне нужна только эта.
— И даже достоинства Ниджеллы мимо?
Рассел всерьёз призадумался. Не потому, что сомневался, а чтобы как следует увериться в ощущениях. Мотнул головой.
— Не. Так-то, конечно, ого-го какие достоинства. Смешно, ещё днём на них слюной капал и фантазировал всякое, а теперь понимаю — нет. Зачем они мне, если я знаю, что на свете есть достоинства Анникен? А вообще, тут же ведь не в сиськах дело! Тут главное, что вот — она, та самая, и вот все остальные. И это вообще несравнимо! Даже если та самая не спешит падать в твои объятия.
— Ууу, как на тебя неприступность девушки действует.
— Дон, ты хоть и старший, но иногда такой дурак! Что, меня до этого девушки не отшивали, что ли? Меня почти всегда это никак не волновало, не хотят — и не надо, найти более уступчивую и покладистую не проблема. С игринорскими девицами раньше дел не имел, но вот на спутниц Анникен мне даже смотреть не интересно. Хотя они тоже симпатичные и тоже неприступные… Короче, я точно знаю, кто у нас займёт второе место. Я определился. Однозначно.
— Вроде как я должен поздравить? Или посочувствовать?
— Ну, если сия неприступная дева меня не отвергнет, тогда, наверное, порадоваться… — произнёс Рассел, но не слишком уверенно.
— Главное, чтобы она тебя не прибила, когда узнает, что ты никакой не слуга и водишь девушку за нос.
— Зато я могу быть уверен, что заинтересовал её не своим титулом и деньгами. Но ты прав, эта может и прибить… Значит, буду молчать до последнего, а там, глядишь, Анникен ко мне привяжется и не станет совсем уж насмерть убивать.
— Если что, держись ко мне поближе, вдвоём уж как-нибудь отобьемся.
— О, к тебе возвращается способность шутить? Значит, не всё так плохо, как кажется на первый взгляд…
— А как кажется?
— Как будто тебе только повод дай, и ты кому-нибудь морду набьешь. Или в шаге от раскупорки пары бутылочек Эстрагонского.
Донован уныло вздохнул.
— К Эстрагонскому, пожалуй, ближе.
— А чего так? Вроде ж у вас с человечкой всё как надо было, и вишенки, вон, в будке получили, и у шеста сплошное безобразие вытворяли…
— Да мало ли что мы там вытворяли! Эта… человечка! Отшила меня! Замуж ей подавай и никак иначе. На полном серьёзе планирует отбор выиграть, прикинь!
— Целеустремленная личность, ничего не скажешь.
— Да дура упёртая! Хоть она сто раз там выиграет, замуж не позову!
— В принципе, мы легко можем сделать так, чтобы не выиграла, баллы же мы распределяем…
— Э, нет! Пусть всё идёт по-честному! Я уверен, победа ей не светит. Не может человечка дракониц обойти! Вот пусть знает своё место! А я полюбуюсь, когда её там все заклюют за проигрыш.
— Напомню, что испытания у нас не на силу и магические способности. А мозги и у людишек, бывает, неплохо варят.
— Так, я не понял, ты сейчас на чьей стороне? Я сказал, не выиграет она!
— Понял, понял, не кипятись так.
Рассел примирительно поднял руки, шутя сдаваясь. Давненько он не видел брата таким взбудораженым. Видно, зацепила его иномирянка куда сильнее, чем Донован хочет признать даже самому себе.
— Знаешь, я предлагаю сохранять инкогнито до конца отбора, — условно-старший княжич хищно усмехнулся и приложил к лицу давно снятую маску. — И тебе от неминуемой кары отсрочка, и у меня будет возможность позлорадствовать. Вот когда эта Кира проиграет, ей только и останется, что проситься к одному из нас в фаворитки. К тебе не станет, вроде ж они с Анникен подружились. Значит, ко мне придёт. А я откажу! Дам понять, что я и есть тот самый Ван, и скажу, вот мол, надо было в «Крепкой морковке» на всё соглашаться, а теперь я перехотел и мне не надо. И к Дафне на кухню отправлю, пусть там помогает. Всё равно больше никуда не устроиться, а так хоть с голоду не помрёт и крыша будет над головой.
