— Медленно идем, — стиснула зубы Кессаа. — Не успеем затемно выбраться из Суйки!

— Так обратно другой дорогой пойдем! — тут же откликнулся Рох. — В сторону Скочи путь в два раза короче будет.

— Рано ты, приятель, начал обратную дорогу мостить, — прошептал Марик.

Только теперь он разглядел настоящий город. Большой город — ничуть не меньше Ройты, а уж если приглядеться к высоким домам, оценить их красоту, величие, прочность, позволившую им выстоять века, — то куда там Ройте! Дома под лучами Аилле казались почти новыми! Марику даже показалось, что и стекла блестели в оконных проемах, бронзовые петли и замки на дверях!

— Магия, — отрезала Кессаа, вытирая пот со лба. — Всюду магия. Эти дома действительно целы — вот уж не думала, что они так могли сохраниться, — но ни стекол в окнах, ни дверей, ни даже крыш у них нет. Это мираж. Течень колдует. Наводит морок. Оттого и блестят дома, что наговор это. В другое время не пожелала бы я вам прогулки по такой улице, но теперь вы способны видеть. Постарайтесь не провалиться в какое-нибудь подземелье.

— Что видеть-то? — хрипло спросил Насьта, потому что мостовая была изборождена трещинами. — Дома новые, а от дороги словно скелет один остался!

— Вот на него и смотри, — отрезала Кессаа. — Трещины видишь? Ямы видишь? А течень между тем новую мостовую перед нами выстилает! Если к дому подойдешь на десяток шагов — и там разглядишь обрушившиеся крыши и выбитые окна!

— Вот почему не ходят маги из Омасса в третий круг с этой стороны, — нервно прошептал Рох.

— Может, и ходят, — заметил Насьта. — Вот только возвращаются ли? Только как же мы по теченю идем? Опять, что ли, обувку жестяную из мешка доставать?

— Внизу течень, — прошептала Кессаа. — Под городом. Или ты не чувствуешь, что тут все пронизано подземельями? Может быть, даже это порождение смерти одно целое с тем, что под чернотой лежит в пади.

— Какая разница? — затравленно поморщился Рох. — Какая разница, если, как ты говоришь, у города один хозяин? Лучше скажи: что там, впереди? Что это еще за цветы под камнями?

— Ну вот, — усмехнулась Кессаа. — Значит, ползти по камням не придется. Шагом пойдем. А впереди не цветы: это костяная мельница. Одна из самых страшных ловушек. Слышал о таких цветочках, Рох? Или не слышал? Обходи каждую на локоть в сторону, а ты, Насьта, смотри, чтобы проводник наш в яму не провалился.

— Вижу я ямы, — проворчал Рох. — Оттуда таким мраком отдает, что не заметить трудно, да еще и воняет. Ты мне, девка, случайно нос заодно не прочистила?

— Это не оттуда воняет, — прошептал Марик.

Сзади, в воротах, где они только что оставили сраженных рыгв, бугрилась дурно пахнущая коричневая масса.

— Гнилух, — бросила Кессаа. — Кстати, гнилух за нами здесь не поползет: даже он мельницы боится. Нам он пока неопасен, но лучше с ним не встречаться.

— Всегда неопасен? — брезгливо сморщил нос Насьта.

— Со мной неопасен, — ответила сайдка и двинулась вперед по улице.

Заминка случилась, когда удалось миновать десяток домов. Марик шел сразу за Кессаа, стараясь не отстать от нее, и с опаской обходил словно просвечивающие сквозь камень извивающиеся лепестки-жала, когда сайдка вдруг встала.

— Что там? — недовольно заворчал сзади Рох, остановившийся между двумя мельницами и опасливо поджавший руки.

— Пока не знаю, — спокойно ответила Кессаа и сняла с пояса еще один мешочек.

Словно по ее просьбе вдоль улицы засквозил легкий ветерок, и развеянная из мешочка пыль обрисовала тугие волокна, несколькими плетями пересекающие улицу до высоты пояса.

— Что за дрянь? — нахмурился Насьта.

— Похоже на паутину, — задумалась Кессаа. — Нечто новенькое. Не слышала я о подобном. Рох, что говорят маги? В четвертом круге может быть все что угодно, но до четвертого круга попадалось хоть что-то, кроме мурров, кукол-теней, гнилуха, рыгв, мельниц и теченя?

— Все что угодно, — сдавленным голосом откликнулся Рох. — Гнезда, мокрицы, окна, дым. Каждый раз что-то новое открывается! Мало того что открывается — частенько выбирается и за пределы города! Только со стороны пади спокойно, а и Скоче докучала всякая мерзость, покуда маги границу города не зачаровали. Но о паутине я не слышал еще! Отчего я ее не вижу?

— Она сплетена без магии, — отозвалась Кессаа. — Прозрачные и липкие волокна. Вот только хозяина их пока не видно. И все же вряд ли это паутина.

— А что тогда? — не понял Марик, который стоял сразу за спиной сайдки.

— Не знаю. — Она замерла, задумавшись. — Жертва неминуемо упадет на мельницу — значит, хищник, если он есть, ничего не получит. Вдобавок и сам подобраться к лакомству не сможет. Да и нам не перепрыгнуть через преграду: на прыжок мельница и подползти может! Сейчас медленно и аккуратно уходим влево.

— Почему влево? — зашипел Рох, которому предстояло обойти гнездо сразу из трех мельниц.

— Слева паутина крепится к стене здания, справа — уходит в проулок, — объяснила Кессаа. — Что ж, посмотрим, кто хозяин этой ловушки.

Она сняла с пояса еще один мешок и вновь сделала волокна видимыми, затем подняла с земли побелевший от времени кусок черепицы и ткнула им в преграду. В то же мгновение раздался резкий хлопок, один из жгутов оторвался от стены дома и вырвал из рук Кессаа черепицу. В проулке раздался шлепок, и вслед за ним донеслось злобное шипение.

— Не нравятся мне эти звуки, — категорически объявил Насьта, и вслед за его словами волокно вернулось, смачно припечатавшись на старое место.

— Резковато, — озадаченно покачала головой Кессаа. — Если бы он ухватил меня за руку, мог бы и оторвать от усердия.

— Почему он, а не она? — напряженно проворчал Рох.

— Привычка, — пожала плечами Кессаа. — От мужчин гораздо чаще случаются неприятности, чем от женщин.

— Ну я бы поспорил… — начал Рох, но Кессаа оборвала его:

— Впереди еще с дюжину мельниц, поэтому не бежать, а идти и не пытаться обогнать меня.

— А паутина? — не понял Марик.

— Сейчас посмотрим, — прошептала Кессаа и медленно потянула из-за спины колючку.

Марик стоял рядом и от видения выползающего из ножен древнего лезвия, как и всегда, почувствовал дрожь в коленях. Не от страха, а от напряжения. Знал бы Лируд, что приходится испытать, чтобы стать воином! Кессаа взмахнула клинком и опустила его на жгуты. Они исчезли мгновенно, только их обрубки принялись извиваться на стене, да проулок оглушил истошный свист или визг, но уже через миг преграда была восстановлена.

— И еще раз, — повторила Кессаа и снова опустила клинок.

На пятый раз стена уже напоминала шевелящееся чудище, и жгуты не вернулись: вместо этого из проулка вместе с визгом раздался грохот, и стоявшее в глубине угрюмое здание рухнуло.

— Не знаю, что это, но, думаю, такие паутинки были раскинуты в разные стороны, иначе такую тушу не прокормить, — прошептала Кессаа и тут же закричала: — Что встали? Быстро!

Из глубины проулка двигалось что-то огромное и окутанное пылью. Оно не помещалось в узком проходе, и здания, стоявшие по сторонам проулка, тоже начали рушиться.

— Вот поэтому здесь нет кукол! — закричала Кессаа, едва ее спутники миновали последнюю мельницу. — Что-то, Рох, я начинаю сомневаться, что омасские маги прогуливались по городу умерших!

Рох не ответил: повернувшись в сторону проулка, он замер, словно мог видеть. Визг становился громче, а пыль уже выплескивалась и на улицу.

— Пошли, — дернула Кессаа Марика за рукав. — Время уходит.

Марик послушно двинулся вслед за сайдкой, но краем глаза успел рассмотреть что-то членистое и блестящее, извивающееся подобно личинке болотной стрекозы, только размерами превосходящей бальскую хижину.

— Здесь начинается четвертый круг, — вздохнула Кессаа у древних ворот в массивной, сложенной из ровно обработанных блоков стене. — Большую его часть занимает храмовая площадь. Что нас там ждет, я не знаю. Но после этого, — она махнула головой за спину, где к визгу добавились стрекотание и грохот, — мы должны быть готовы ко всему.