Загремел где-то внизу под галереей железный запор, заскрипела дверца, и сквозь наступившую тишину послышалось клацанье когтей. Замерли воины на стенах, загудели недовольно.

— Недовольны воины твои, конг, — чуть слышно прошептал Ирунг. — Все слышали твои слова о свободе.

— У моих воинов память короткая или будет таковой, — прошипел конг и заорал, поднявшись: — Раб! Если ты победишь еще и эту белочку, то получишь вдобавок к свободе десять золотых! Если же умрешь, считай, что умер свободным!

Раб, судорожно пятясь к воротам, не слышал конга. Пар вырывался у него изо рта, брови и взъерошенные волосы покрылись инеем, плечи блестели, от тающего на них снега, но он не чувствовал холода. На него надвигалась смерть. Белка вышла на середину двора и замерла. Она нисколько не уступала той, которую пришлось убить Зиди. Сам Ирунг, показывая предназначенных для потехи зверей, объявил правителю, что крупнее этой белки никогда не попадалось ни в одну ловчую яму. Подняв морду, зверь окинул взглядом замерших на стенах воинов, повернулся к галерее конга, как бы прикидывая, сможет ли взлететь одним прыжком на высоту заплывшего жиром раскрасневшегося лица. И тут в ворота застучали. Раб вздрогнул, судорожно оглянулся, словно за спиной дало о себе знать спасительное избавление от страшной участи, и поднял пику.

— Хороши ли твои стражники, Ирунг, если белым днем попустительствуют незваным гостям? — усмехнулся Димуинн.

— Седд Креча стоит у ворот, хозяин, — в то же мгновение изогнулся над ухом Ирунга слуга. — С ним шесть воинов, но к воротам он подъехал один.

— Откройте ворота, — кивнул маг.

— Подожди, — обернулся к нему Димуинн. — Не порти схватку, старый друг. Дай команду открыть ворота, как только белка закусит человечинкой.

— Ты слышал, — скрипнув зубами, обернулся Ирунг к слуге.

Белка не заставила себя ждать. Определившись, что другой добычи, кроме выставившего пику раба, у нее не будет, разъяренный падением в яму, колдовством, болью в недавно стянутых лапах и заточением в тесной клетке зверь двинулся вперед. Понемногу зашумели, радуясь новому развлечению, воины на стенах. Мало кто видел, как охотится белка, зато уж рассказов об этом да незадачливых нищих с выковырнутыми глазными яблоками всегда на скирских ярмарках хватало. Похоже, и раб знал об этом. Зажмурившись и издав вопль отчаяния, он бросился вперед.

Белка прыгнула в то мгновение, когда пика готова была ее проткнуть. Она взметнулась тенью над головой раба, перевернулась в воздухе и стеганула его по лицу передними лапами. Раб завизжал и закрутился, зажав окровавленное лицо ладонями, а белка, подняв вверх голову, сожрала лакомую добычу. Медленно заскрипели ворота. Зверь обернулся, заметив желанный проблеск свободы, прижал уши и прыгнул, едва в проездном тоннеле появился всадник. Седд Креча даже не попытался вытащить меч, но не потому что был нетороплив. Он сорвал с плеча лук, словно из воздуха извлек стрелу и отпустил тетиву за мгновение до того, как зверь выставил вперед смертоносные когти. Белка упала под копыта и последним движением лап переломила торчащую из глазницы стрелу. Обученная лошадь тана не дрогнула.

— Приветствую конга Скира и тана храма Сади! — склонил голову Седд. — Приношу извинения, что испортил представление, но хотел бы заметить, что белку приручить невозможно, ваши усилия бессмысленны!

— Почему же? — откликнулся с улыбкой конг. — Всякие усилия вознаграждаются. Зверя, которого нельзя приручить, всегда можно убить, да еще позабавиться при этом!

— Не сомневаюсь, — кивнул Седд.

— Тогда расскажи, чем я обязан твоему визиту? — прищурился Димуинн.

— Всего лишь желанием поделиться с тобой радостью, конг, — вновь склонил голову тан. — Дом Креча больше не бездетен. Мне удалось отыскать дочь. Она рождена вне обряда, поэтому я приглашаю всех присутствующих на праздник признания крови. Он состоится через неделю в храме Сето!

— Новость действительно неожиданная и радостная! — расхохотался Димуинн. — Я рад за тебя, Седд! Ты познакомишь меня с дочерью?

— Ты уже знаком с ней, конг, — поклонился тан Креча. — Но я познакомлю тебя с ней еще раз обязательно, только сделаю это в соответствии с правилами приличия и обычаев сайдов.

— Не понимаю… — начал конг.

— Прости меня, конг, но я очень спешу, — под ропот воинов перебил правителя Седд. — У меня еще одно радостное известие для тебя, конг, и особенно для тебя, дорогой Ирунг. Мой бывший раб Зиди, освобожденный по древнему закону и по велению правителя Скира, погиб страшной смертью. Дом Стейча может считать себя отомщенным!

— Ты убил его? — едва сдерживая гнев, поднялся Ирунг.

— Нет, — твердо сказал Седд. — Он умер от волнистой корчи. Его кости ты легко найдешь недалеко от перекрестка дороги на Борку и Пекарсу. Вот его мешок. В нем бочонок, под пробку наполненный муравьиным медом. Баль собирался выполнить обряд поминовения Эмучи.

Седд наклонился и опустил под ноги лошади глухо ударившийся мешок.

— Прости за беспокойство, конг, теперь смогу тебя увидеть только на приеме послов в Деште. — Тан Креча прижал к груди ладонь и в тишине, нарушаемой только тихим воем ослепленного раба, повернул лошадь. — Я уезжаю в город. К счастью, правитель Скира служит образцом милосердия, — бросил он через плечо и одним движением отсек несчастному рабу голову.

— Я убью тебя! — преодолев оцепенение, наконец заорал вслед тану Димуинн.

— Обязательно, — мрачно сказал Ирунг и приблизил губы к уху конга: — Чуть позже во имя твоей же пользы!

— Какой пользы? — зарычал конг. — Что за бред? Неужели ты не понял, что он оскорбил меня?!

— Я многое понял, — процедил маг. — Много больше, чем знал раньше. Если то пожарище, о котором докладывал Арух, действительно сделал тот, кто хотел скрыть смерть или не смерть Зиди, и это не Седд, значит, на нашем столе по-прежнему бросает кости еще один игрок. Игрок, который наводил магию Суррары при покупке муравьиного меда, который отравил твоих стражников на тракте. Это очень важно, конг, много важнее того, чувствую ли я себя отомщенным или нет, много важнее того, что появиться здесь Седд мог только в одном случае: если его дочь — это Кессаа!

— Кессаа?! — оторопел Димуинн и тут же побелел от ярости: — Будь он проклят! Даже если и так, я все равно не откажусь от нее! Даже законы Скира меня не остановят!

— Я и не прошу отказываться, — холодно улыбнулся Ирунг. — Но законы Скира прошу соблюсти. И не потому, что моя дочь делит с тобой дом. И не потому, что ты хочешь юную наложницу к себе под бок. Только потому, что пока законы Скира соблюдаются, весь Скир стоит за конга!

— Что я должен делать? — через силу процедил Димуинн.

— Отправляться в Дешту и провести переговоры с послами, — спокойно начал перечислять Ирунг. — Отправить Ролла Рейду вместе с Тини к алтарю Исс, тем самым удалив ее от храма и от племянницы. Окружить храм и не дать пробиться туда Седду. Пока обряд не совершен, ты можешь захватить девчонку, но потом Седда придется убить. Причем так убить, чтобы никто не подумал на тебя.

— Иначе? — поднял брови конг.

— Иначе он убьет тебя, — кивнул маг. — У него будет право на поединок, и ни один воин Скира не остановит оскорбленного тана, даже если его дочь не признана. А пока — следует искать, искать девчонку. Вряд ли Седд будет рядом с ней, но далеко он ее не отпустит. Дешта большой город, но он стиснут крепостными стенами, как и любой из городов. Арух ждет ее там.

— Пока он не слишком преуспел! — прорычал конг.

— Рано или поздно преуспеет, — скривил губы Ирунг. — Но есть еще одно, главное! Этот мед. Это ключ к алтарю. Благодаря ему мы можем найти алтарь и без Тини, и без безмозглых стараний Ролла. Я всего лишь оставлю отметину на бочонке, и все получится. Это дорогой подарок, конг!

— И бочонок сам покатится до алтаря? — нахмурился конг.

— Нет, — усмехнулся Ирунг. — Возьми четверку самых бездарных слуг или самых никудышных воинов, тех, которых не жалко, и отправь с ними бочонок в Дешту. Уверяю, они не довезут его до места. Об остальном я позабочусь.