Магистр помолчал.

— Когда ее казнили, нашему горю не было предела. Мой друг… Приор потерял разум и больше не хотел слышать мой голос. Он не хотел ничего слышать о Нев-Арде. Им владели чувства… столь сильные и разрушительные, что мне не было места рядом с ним. Основа моего духа — созидание, а в те дни Приор стал воплощением ненависти. Много лет он желал лишь мести. Возможно, это желание движет им по сей день. Меня выбросило обратно в Нев-Ард, и длительное время я не находил сил, чтобы вернуться. Думал, все кончено, и у моего мира больше нет шансов на возрождение. Но спустя десять лет мой друг сам позвал меня. Прорицатель снова увидел образ твоей матери. Но не только. Рядом с ней была ты — дорогое дитя. И мы поняли, что ошиблись. И что у нас еще есть попытка. Последняя, дорогое дитя. Мое время на исходе, а истинная ДвероАрка скоро разрушится. Небольшая горстка уцелевших магистров смогла замедлить разрушение и время нашего мира. Заплести сон. Их души давно растворились в вечности, остался лишь я. Но я не всесилен. А с Аркой исчезнет и Нев-Ард. Увы, артефакт слишком силен, внутри него разрослась всепоглощающая пустота. И я уже не могу это изменить. Но ты можешь. Когда ты вошла в мой мир, Дверь одарила тебя способностью возвращать утраченное, дала необходимое. Но остальное — лишь твой выбор, Вивьен. Я не могу тебя заставить.

Я посмотрела на серое нечто, клубящееся внутри грубо отесанных камней. Посмотрела назад, туда, где остались мои друзья. Где остался Кристиан.

Спросила тихо:

— И что я должна сделать?

Магистр протянул мне узкий стилет.

— Твоя кровь поможет Арке восстановиться.

— А что будет со мной?

— Я не знаю, дитя, — после заминки ответил Двуединый.

— А если откажусь?

— Это твое право. Возвращать утраченное — твой Дар. А Дар всегда добровольный. Если ты уйдешь, Нев-Арда скоро не станет. Как и Двери в твоем мире. Как и всех Даров. Они исчезнут у каждого, кто когда-то их получил. Нев-Ард навеки канет в небытие.

Я снова посмотрела на ДвероАрку.

Попыталась представить наш мир без Двери. Без Даров. Без двери-асов и февров.

Исчезнет Дверь — исчезнут и подарки Мертвомира. Наш мир изменится и научится жить иначе. Возможно, это лучший путь для всей нашей Империи.

Мне хотелось уйти. Я не привыкла себе врать, не стала этого делать и сейчас. Я обычная девушка. Не самая образованная, не самая смелая, вероятно, даже не самая добрая. Я много раз ошибалась, пытаясь найти свою дорогу в этом мире. И я никогда не желала стать героем. И спасать чужой мир ценой своей жизни! Пожалуй, я могла бы наступить на горло своей совести, развернуться и уйти. Я так отчаянно хотела жить!

Мне было страшно. Невыносимо!

Хотелось отвернуться и убежать.

Вот только, если я это сделаю, измененные уже никогда не вернут свой человеческий облик. Ржавчина не сможет выполнить обещание, которое дал им.

А еще…

Жизнь Кристиана связана с силой Двери. И если артефакт исчезнет, февр — тоже.

Белесое нечто медленно кружило в ДвероАрке. Словно тоже оценивало меня.

«Живая кровь и мертвые артефакты — вот единственное, что имеет значение».

Разве?

…Я — февр Стит, и с сегодняшнего дня ваш наставник по практическим занятиям…

…Я хочу тебе верить… я так хочу тебе верить!

…Мы не всегда выбираем свою судьбу…

…Я останусь, пока ты не уснешь…

…Но это словно болезнь… моя болезнь. Я болен. За столько лет… Из всех…. Ты. Только ты.

…Это Снеговье, Кристиан…

…Было что-то настоящее, невзирая на имена…

…Не бойся. Я здесь.

Всегда.

Я никогда не верила в героев, которые жертвуют собой ради всех. Все — слишком непонятная и большая величина для одного маленького человека. Слишком туманная и необъятная. Слишком безликая.

Нет, мы не умираем ради всех.

Мы шагаем в пустоту ради тех, кого любим.

— Мне все это не нравится, — проговорил Киар. — Куда ушла Вивьен? Почему одна?

Остальные ответили мрачными взглядами. Я лишь снова попытался разодрать тугие сети засохших растений, которые оплетали все вокруг, не давая сделать и шага.

Даже моя Тьма не могла проникнуть сквозь эту защиту!

Замер, прислушиваясь.

Эфистоль содрогнулся. В глубине сада возник тугой вибрирующий звук, он нарастал и нарастал, а потом взорвался оглушающей волной. Люди повалились на колени, закрывая ладонями уши. Волна звука и силы ударила снова, а потом все стихло. И наступила тишина.

В глубине сада мелькнуло что-то фиолетовое. Переглянувшись с рыжим ублюдком, мы ударили по ветвям и лозам, обдирая руки и лапы, но пробивая себе проход. Остальные, вскочив, бросились помогать.

Но это уже было не нужно.

Из живого лабиринта вышел мужчина. Он держал на руках девушку, прикрытую фиолетовой мантией. Ее руки и голова безвольно повисли, темные кудри разметал ветер.

— Вивьен! — крик вышел хриплым.

Чернота всколыхнулась и залила сад. Щупальца Тьмы потянулись к каждому, желая раздавить, разорвать, уничтожить! Безумие подкралось совсем близко…

— Она еще жива! — закричал Приор, ощущая, как душит его живая Тьма. — Еще жива! Но времени слишком мало. Я не знаю, как ее спасти.

— Не прикасайся к ней! — Забрал Вивьен из рук Приора, осторожно прижал к себе. Коснулся шеи, там, где едва уловимо бился ток крови.

— Что ты с ней сделал?

— Она сама это сделала. Ее кровь возвращает утраченное, — глухо произнес ренегат. — Вивьен сохранила Дверь! Подумайте, ради кого она пошла на это! А я ведь предупреждал… говорил, что чувства — плохой советчик! И почему все мы неизменно их слушаемся…

— Заткнись! — мой голос больше похож на вой восставшего мертвеца.

Тихо скулящий эфрим лизнул окровавленную ладонь девушки.

— За скалами есть исцеляющие пещеры с грибницами! Но слишком далеко… Без заплетателя снов мы ее не донесем даже на крыльях!

Киар опустил руку на мое плечо.

— Рубиновая корона севера, — сипло сказал он. — Она может спасти Вивьен. Но я не уверен.

— Где эта клятая корона?

Лорд Аскелан протянул руку к голове и снял обод с тремя красными камнями. Рейна ахнула, завороженно уставившись на камни.

… Когда я снова открыла глаза, то увидела встревоженных друзей. И стало немного смешно от того, какие бледные, грязные и взволнованные у них лица. Я хотела что-то сказать, но поняла, что не могу. Сознание уплывало в небытие, в ту самую пустоту внутри ДвероАрки Эфистоля. И лишь злой взгляд Кристиана не давал мне окончательно уйти.

И я удивилась, сколько в его голове злости. А ещё — страха…

— Только посмей, — шептал он. — Найду и за гранью…

И уже лорду Аскелану:

— Где это клятый рубин?

Я моргнула, поняв, что наследник севера со зверским лицом ломает…корону Колючего Архипелага! Выламывает алые, как кровь камни, мнет обод! Что он делает? Это ведь реликвия! Ценность, равной которой нет! Зачем он ее разрушает?

— Вивьен не выдержит силу целой короны, в ней нет рубиновой крови, — торопливо говорил Киар. Я никогда не видела его таким взволнованным. — Я даже не уверен, что она выдержит силу одного камня… Но выбора у нас нет, придется рискнуть. Центральный рубин короны вытягивает время из подданных короля. Минуты, мгновения… но этого достаточно, чтобы жить очень долго. Чтобы исцеляться от любых ран. Королю Севера уже больше двухсот лет.

— Из кого рубин вытянет время сейчас?

— Из нас, — выдохнул Киар. — Из тех, кто рядом. Возьмет столько, сколько вы отдадите. Поэтому… кто против, тому лучше уйти подальше. Свирепая Вьюга, да что же это…

Ржавчина зарычал, выхватил из рук лорда венец и треснул его о землю. Железный обод сломался, и камень вывалился на траву.

— Скорее! — рявкнул Кристиан.

Киар глубоко вздохнул и положил рубин на мою грудь. Там, где медленно стучало сердце. И я снова увидела лица друзей. Посеревшая, взволнованная Мелания. Злая Ливентия, с ненавистью смотрящая на Приора. Бледный Айрон. Бесцветные близнецы, стоящие плечо к плечу. Мрачный и такой заботливый Ринг. Эфрим с рыжими человеческими глазами.