Под чертой темнели резкие, словно сомневающиеся строчки: «Вероятность Двуединого. Перевести в секретный архив Двериндариума».

И ниже, под датой моего первого посещения Мертвомира, приписка: «Утерян (данные необходимо подтвердить)».

Я опустила лист и задумалась. Двуединый? А ведь я уже слышала это слово! От Ринга, в подземелье безумия! В краткий миг его видений! Как же он тогда сказал? Я потерла лоб, пытаясь вспомнить слова, казавшиеся бредом — «…здесь площадь Великих, на ней солнце целует статуи из розового и черного мрамора. Тринадцать Двуединых, тринадцать Первых! Крылатая Дева, Мечедержец, Гривоносный, Неуловимый…»

Неужели то, что говорил Ринг — правда? Почему в отчетах Верховного февра тоже написано это странное и пугающее слово? Двуединый… Две сущности в одной? Человек и… зверь Мертвомира? Или все сложнее?

Я торопливо перебрала листы, пытаясь найти это слово в других отчетах. Перед глазами мелькали лица и строчки, сухие факты чьих-то судеб. На многих виднелась печать Двериндариума — золотой сияющий круг. И надпись — утрачен. Но слова «Двуединый» я больше не видела. Или… или искать надо не здесь, а в секретном архиве. Видимо, Верховный просто не успел отправить туда лист Ржавчины.

Торопливо собрав листы, я сунула их обратно в ящик и снова подошла к шкафам. Искать пришлось долго.

— «Старина мест»… Где же ты? А, вот!

С верхней полки я вытащила тяжелый талмуд. Он был настолько древним, что вдыхая запах сухого пергамента, я ощущала запах веков. Обложку украшали затейливые вензеля, осколки ракушек и бронзовая пластинка с названием. Но к моему безмерному удивлению, это оказался не научный справочник, а… сборник сказаний и удивительных рисунков! «Старина мест» напоминала потрепанную книгу сказок из приюта. За хорошее поведение нам читали историю, в которой маленький мальчик попал в удивительную страну, где обитали волшебные существа.

Талмуд, который я держала в руках, был похож на ту сказку.

С желтых страниц на меня смотрели загадочные, пугающие и забавные создания: серебряный олень с короной из рогов и пятью хвостами, крошечные ядовитые стрекозы, пучеглазые летучие ящерицы, огненные птицы, живые кустарники или водяные лошади с рыбьими хвостами.

Я перевернула несколько хрупких страниц. На меня скалился темно-коричневый, почти черный зверь, напоминающий лиса. На картинке он сидел на задних лапах, угрожающе растопырив когти передних. У него была лоснящаяся шкура, загнутые назад рога и пара знакомых кожистых крыльев. На хитрой морде поблёскивали черные глаза.

Я сосредоточилась на тексте:

«Рассказ одного из первых легионеров — Дугальда из Предгорья. Переписано настоятелем Авинской Обители, в которой Дугальд провел свои последние дни.

… Оглядываясь назад, на деяния рук своих, я испытываю горечь и скорбь, как испытывает их человек, стоящий на краю гибели и сумевший осознать свои ошибки… В краткие мгновения отступающего безумия я лишь стремлюсь рассказать об удивительных событиях, коим я стал свидетелем и участником…

… Возле корней огромного дерева я увидел зверя и принял его за темного духа плутовства и гибели, о коем рассказывают в моем родном Предгорье. Но шагнув ближе, я увидел существо из плоти и крови. Это был крылатый черный лис, довольно крупный. Земля все еще содрогалась, а небеса плакали. Зверь был ранен, иначе мне не удалось бы подойти к нему. Он истекал кровью и тихо скулил. Я присел рядом с ним, держа наготове камень. Хищник распахнул свои крылья, но они были сломаны и не могли поднять зверя в воздух. С удивлением я смотрел на него. Крылатый лис умеет прятаться так, что даже самый зоркий глаз не сможет опознать его в зарослях. Он нападает как с земли, так и с неба. Он совершенно бесшумный, стремительный и смертоносный, долго обходится без еды и воды, быстро исцеляется от ран… Он обладает удивительными свойствами.

Не знаю, что двигало мною, когда я решил помочь ему и забрать в наш мир.

Теперь я ощущаю его присутствие, словно зверь всегда рядом… И самое удивительное — мою новую способность влиять на своих братьев, которые тоже побывали за Дверью и изменили свой человеческий облик… Это влияние трудно объяснить. Это живая мысль, которую улавливают иные звери. Это открытие — пугает и удивляет меня. Мы изменились, но лишь я стал таким особенным…

Зная, что мое время заканчивается, я спешу записать все на бумаге, хотя мои лапы с трудом удерживают уголь… В последний раз нам хочется подняться в небо…»

Запись прервалась.

Я оторвалась от строк и обвела кабинет рассеянным взглядом.

Выходит, похожего зверя вытащил из Мертвомира Ржавчина? Но как ему это удалось? И надо ли рассказать самопровозглашенному королю о том, что я сегодня нашла? Или это лишь сильнее его разозлит?

Я снова уселась на пол, торопливо листая книгу. Страниц было много, но описания оказались сухими и скудными. И как я поняла — недостоверными. Люциана Фаркост собрала под одной обложкой множество противоречивых и странных воспоминаний первых легионеров, посетивших Мертвомир. И большинство из них были лишь пересказами, сделанными другими людьми спустя десятилетия.

Вернув книгу на место, я сняла с полки одну из теорий о Дарах и в задумчивости вернулась в гостиную. Перед глазами все еще стоял крылатый лис. Я почти видела умирающего зверя, прячущегося в корнях дерева. Что же случилось с Мертвомиром? О какой ошибке сожалел Дугальд?

Устроившись на диване в гостиной, я решила как следует все осмыслить.

… Я снова стояла посреди битвы. Вокруг меня гибли люди, но звуков не было. Ни криков, ни стонов — совершенное безмолвие.

— Вивьен…

Я обернулась.

Он шел ко мне, словно тоже не видел сражения вокруг. В черной форме карателя, улыбаясь. Кристиан. Мое сердце едва не выпрыгнуло из груди, забилось так стремительно, что стало больно.

Рванула навстречу и поняла, что не могу сдвинуться с места. Ноги увязали в земле, словно в болоте. Я кричала, но звук пожирала тишина. Кристиан остановился и нахмурился, глядя на меня. Его яркие глаза потемнели. Со всех сторон к нему устремились чудовища, но февр словно не видел их. Вестхольд пропал, сменившись серебристыми травами Мертвомира. Мы снова стояли за Дверью, на которой я только что нарисовала кровавый знак… И я знала, что произойдет дальше…

Я снова закричала.

— Тише, тише, не надо… — успокаивающе произнес родной голос. Сильные руки обняли меня, прижали к горячему телу. И на миг почудилось, что мы дома, я и Крис, мне снова приснился кошмар, и февр меня успокаивает. Сонная радость и облегчение взметнулись внутри. Я открыла рот, чтобы произнести его имя.

И ощутила запах мяты и корицы. Никакого океана…

Меня обнимал Ржавчина. И это было даже смешно, если вспомнить, что когда-то меня утешал каратель, отгоняя сны об эфриме.

Ржавчина погладил мою спину, волосы.

— Я здесь, мелкая, я с тобой… Ничего не бойся. Я никому не позволю тебя обидеть, слышишь?

Я моргнула, прищурилась. Похоже, все-таки уснула. Но как оказалась на своей кровати?

— Я тебя перенес, — подсказал Ржавчина. — Хотел снять твое платье, но боялся разбудить. Поэтому стянул только ботинки. Ты кричала во сне, Вив.

— Кошмар приснился, — чуть сипло со сна произнесла я.

— Как в детстве, — прошептал Ржавчина и снова погладил мои волосы.

Я моргнула, просыпаясь. В комнате было темно, лишь не зашторенное окно тускло светилось лунными бликами. Ржавчина лежал рядом, обнимая меня. И конечно, на нем снова была только его странная юбка. Зато сверху нас обоих укрывала волчья шуба!

Парень вздохнул.

— Вив, я знаю, что тебе снится битва. Я не хотел, чтобы ты… видела.

Я пожала плечами. Горячая ладонь осторожно прошлась по моей спине и поднялась выше — к шее. Замерла на миг. И Ржавчина провел рукой, очерчивая линию моего лица, щеку, губы. Я слегка отодвинулась, и Ржавчина зарылся пальцами в мои волосы. Его дыхание участилось, а тело окаменело. Темнота стала предательской ловушкой. Она множила шепот и стук сердца, усиливала близость и так красноречиво выдавала чужое желание.