— Шейд? Это тот, кто открывал Дверь, но не стал двери-асом или февром, так?

— Так.

— И когда я стану хотя бы шейдом?

Кристиан повернулся к выходу.

— Скоро. Если успеешь подготовиться, конечно. А теперь хватит болтать и иди за мной. Наставник Бладвин не любит опоздавших, запомни, Иви.

— У меня хорошая память, Кристиан, — с любезной улыбкой ответила я и заслужила недовольный взгляд. Но лишь повыше задрала подбородок, натянула перчатки и вышла на улицу.

Солнце уже пригревало остров, прогнав ночное ненастье и страх. Сейчас Двериндариум выглядел мирным и совершенно безопасным. Шустрые работники уже убирали последствия стихии — мусор и сломанные ветки, проверяли уличные фонари и приветливо кивали проходящим. Помимо нас из домов показались и другие учащиеся. Я увидела нескольких парней, с любопытством глазеющих в мою сторону, и миловидную девушку. Но вредный Кристиан шел так быстро, что задержаться и перекинуться с кем-то хоть словом не было ни малейшей возможности. Сам он лишь раз кивнул хмурому мужчине в форме февра, а всех остальных просто проигнорировал.

Нырнув под арку, оплетенную красными лозами вьюнка и дикой розы, мы оказались на внутренней площади Вестхольда. Здесь уже толпился народ, поднимаясь по черным ступеням ко входу. Я запрокинула голову, мысленно приветствуя эту черную громадину и всех его каменных чудовищ во главе с Двуликим Змеем. И снова поразилась, что главный оплот силы украшает изображение лицемерного бога, которого выбрали своим символом преступники и отщепенцы. Разве не должен на фасаде Вестхольда сиять лик Божественного Привратника, давшего людям возможность сравниться с богами? Он открыл нам Дверь с ее Дарами, и именно он должен приветствовать у этих стен своим каменным изображением.

Но стоило мне войти в огромный зал Вестхольда, как мои размышления оборвались. Под высоченным потолком нас встречало мраморное изваяние того, о ком я только что думала. Люстра с тысячью огней освещала статую потоком белого света. Я всмотрелась в знакомую с детства фигуру. Тело Привратника скрывала мантия, лицо пряталось под капюшоном. Мягкие фалды стекали вниз, создавая ощущение невесомости и легкости. Обнаженные ладони — единственные части тела, не скрытые тканью, складывались в замысловатый знак. Несомненно, эту статую сделал не просто искусный мастер, а величайший двери-ас. Потому что фигура из белого камня жила и дышала. Казалось — всмотрись чуть дольше, и мраморное изваяние сделает шаг навстречу. Покажется из-под тяжелого бархатного одеяния голая стопа. А потом Привратник расцепит пальцы и откинет капюшон. И я увижу его лицо. Каким оно будет? Старым или молодым? Невероятно красивым или совершенно обыкновенным? А может, и вовсе безобразным? Никто не знает, как выглядел тот человек, что первым обнаружил Дверь и сумел получить ее Дар. Хроники сохранили лишь вот это изображение, выполненное в камне. Оно же стало каноническим и после появилось в каждом доме империи.

Я очнулась, поняв, что уже несколько минут таращусь на изваяние, а Кристиан стоит рядом. И что нас обтекает толпа, потому что я остановилась на проходе!

— А это правда, что пальцы Привратника показывают символический ключ? — Я повернулась к февру. — Что если разгадать знак, который он изображает, и найти его, можно будет открыть другие Двери в Мертвомир?

Кристиан приблизился, потому что со всех сторон шли ученики, а мы мешали движению. И я снова почувствовала тепло его тела.

— Это лишь легенда, Иви, — усмехнулся «брат». — За сотни лет никто не нашел ключ. Знаешь, почему?

— Почему? — Мое дыхание сбилось. Может, в ожидании страшной тайны. А может, оттого, что Крис наклонился, и черная прядь его волос коснулась моей щеки.

— Потому что ключа не существует, — усмехнулся он и сделал шаг назад.

— Наверняка просто искали не там, недотепы, — фыркнула я.

— Ну конечно, — снисходительно произнес «брат». — Мертвомир раскроет тебе все свои секреты, стоит тебе лишь пожелать. Ты ведь сама Иви-Ардена Левингстон!

— Так и будет!

— Жду не дождусь, — издевательски склонил голову Кристиан. — Твой урок на втором этаже, зеленая дверь. И не забывай о правилах, Иви. Я их не отменял.

Резко развернувшись, февр растворился в толпе. Я удержала желание плюнуть ему вслед и отправилась искать указанную дверь.

Признаться, предстоящий урок не вызывал у меня добрых чувств. В приюте, пытаясь вбить в наши пустые головы крохи знаний, всех «выкормышей» сгоняли в плохо освещенное и холодное помещение, где стояли грубо сколоченные столы и лавки. В ученической пахло плесенью и копотью светильников, а на лице наставника всегда были непонимание и досада. Он явно недоумевал, для чего вообще эти никчемные попытки хоть чему-то нас научить. Азы счета, письма и грамоты подкреплялись активными ударами хлесткого прута по спинам и пальцам нерадивых учеников. Сами приютские считали чтение книг делом недостойным и даже позорным, так что никто не торопился овладеть сложной наукой.

Мне повезло попасть после распределения к вдове Фитцильям, которая сумела изменить мое мнение о книгах. Но на урок я все равно шла с опаской. Паника перед разоблачением смешивалась с детским страхом перед обучением.

Стиснув зубы, я толкнула зеленую дверь с надписью «лекторная», вошла и осмотрелась.

Эта комната не имела ничего общего с ученической приюта. Здесь были высокие и узкие окна, верхнюю часть которых украшали цветные стеклышки, создавая розовато-оранжевое освещение. Панели из красных и белых лакированных дощечек покрывали стены, а в промежутках темнел черный камень Вестхольда и дорогие шелковые панно с изображением пейзажей и битв. Изящные настенные светильники рассыпали белые искры огня.

Здесь были красивые столы с резными ножками, удобные стулья с бархатными спинками и коваными подставками для ног и дорогие писчие наборы на столешницах. Я осторожно взяла в руки хрустальное перо. Внутри граней рассыпала искры золотая замочная скважина. Это дорогущее перо не имело ничего общего с обыкновенным гусиным или дешевой деревянной палочкой, которая рвет бумагу. И к которой привыкли мои пальцы.

Украдкой я погладила бювар и замшевые обложки своих тетрадей. Изумительно!

Но что особенно поразило меня в этой лекторной — резной столик, на котором разместились хрустальный графин с водой, вазы с орехами и сухофруктами и корзинка спелых яблок. Их сочный осенний аромат дразнил обоняние, и я с трудом удержалась от желания немедленно схватить фрукт и припрятать на будущее. Что ж, кажется, обучение в Двериндариуме — это действительно нечто невероятное!

На невысоком подиуме находилась меловая доска и стол пока отсутствующего учителя. Я окинула быстрым взглядом учеников, всего их было около двух десятков. Почти все места уже оказались заняты. За первым столом я увидела Итана, но лишь холодно кивнула на его приветливую улыбку. Радость парня резко убавилась, он смутился и огорченно сел на свой стул. В добродушных глазах, осененных длинными ресницами, явно читалась растерянность. Я устроилась у окна и осмотрелась. Слева от Итана, склонившись над листами бумаги, сидела девушка. Лица я не рассмотрела, лишь пушистую каштановую косу и завитки волос, прячущие профиль. Справа ссутулился мрачный темноволосый парень. По сторонам он не смотрел, таращился на свои огромные руки, словно не понимал, куда их деть. На меня он глянул лишь раз, и я успела увидеть черные вороньи глаза, в которых затаилась злость. Парень явно нервничал. Он кусал губы, отчего они покраснели и покрылись коркой. Жесткая форма, кажется, ему мешала, словно он привык к свободной рубахе лесоруба. Парень был не похож на богача. Слишком нервный и дерганый, да и волосы острижены слишком коротко.

Во втором ряду расположились северяне — брат и сестра. Их схожесть была столь явной, а внешность столь удивительной, что на них косились все, хоть и пытались скрыть свой интерес. Я тоже не удержалась, все же в империи мало истинных бесцветных, проживающих на далеком Колючем Архипелаге — северной границе наших земель. У близнецов была одинаковая белоснежная кожа и такие же, абсолютно лишенные цвета волосы. Даже их бровям не досталось ни единой капли цвета. Лишь радужки радовали красноватыми отблесками, жутковатыми на фоне метельных ресниц. Темно-зеленая форма девушки и темно-синяя парня казались слишком яркими на фоне этой абсолютной снежности. Спины обоих были выпрямлены до хруста, а взгляды кололи морозом их родины. Длинные волосы были уложены в сложные прически со множеством косичек, связанных между собой. И украшены яркими красными камнями. Такие же сверкали в брошах, многочисленных кольцах и ожерельях. Я не разбиралась в самоцветах, но и приютскому выкормышу ясно, что такое богатство могут позволить себе лишь лорды севера. Похоже, обучаться со мной будут знатные пташки. Не могу сказать, что рада и такому соседству.