А там холодные глаза хищника провожают незваных путников внимательным взглядом. Серый зверь не таится, стоит спокойно и уверенно, изучает запахи седоков и лошадей. Запоминает. Скоро он передаст образы Вожаку, чтобы тот сам решил, что делать с гостями. А пока нужно просто следить…

Я удивленно повернула голову, всматриваясь в лес. Волк не прятался, но увидеть его я все равно не смогла. Впрочем, и особой угрозы от зверя не ощутила, только спокойную внимательность. И это странное спокойствие меня удивило.

Пролесок закончился быстро, и уже через полчаса мы шагом ехали по лесной тропинке, все дальше забираясь в чащу. Деревья стали выше и темнее, стояли плотно, тесно обступив лесную прогалинку. К вечеру мы выбрались на сухую полянку, где и решили сделать привал.

Гостеприимные гномы снабдили нас не только мешком еды, но и большим бурдюком эля, который обнаружился притороченным к седлу Данилы. А также теплыми одеялами, свернутыми жгутом, так что даже в лесу можно было ночевать, не боясь замерзнуть.

Такие ночевки как-то быстро стали для всех привычным и обычным делом, а мне так и вовсе доставляли бездну удовольствия. Так чудесно засыпать, вдыхая острый запах леса, смотреть, как опускается над верхушками деревьев солнце и лениво разгораются звезды. Как наполняется лес ночными звуками, шорохом лап и шепотом деревьев, и улыбаться, чувствуя себя свободной…

Мы споро и не сговариваясь переделали все дела: натаскали валежника для костра, набрали сухостоя и еловых лап для ночлега, напоили и стреножили лошадей.

Арххаррион, как только спешился, скользнул тенью под сень деревьев и пропал, а когда вернулся, молча стал разводить огонь. По спокойному лицу, как всегда, ничего нельзя было прочитать, но мне показалось, что он доволен.

Устроившись на пахнувшей хвоей постели, я чуть задремала, убаюканная шепотом разговорчивой бузины. Но уснуть мне не дали.

– Ну покажи?

– Отстань.

– Покажи. Жалко тебе, что ли.

– Говорю, отстань! Вот репейник!

Тишина. И с новой силой:

– Ксенька, ну покажи!

– Тьфу, сол мон чхер! Вот любопытный кот!

Данила обиженно посопел от сравнения с мракобесным животным, но любопытство победило. И снова с жаром уставился на белую оплетку кинжала.

– Покажи!

Ксеня скривилась, но сняла ножны с пояса и осторожно вытащила клинок, любуясь матовыми гранями.

Данила восхищенно присвистнул:

– Ого! А зачем тебе кинжал? Ты же девчонка?

– Уши тебе сейчас отрежу, будешь знать – зачем! – нахмурилась Ксеня.

– Нет, ну правда? – не унимался настырный парень. – Ты же и держать его не умеешь, и бросать тоже! Что, так и будешь в ножнах таскать, как бирюльку?

Подруга нахмурилась еще больше.

– Вот еще! Я им драться буду! А еще во врагов метать!

– Фи… Да девчонки с трех шагов в амбар попасть не могут!

Девушка вскочила, на щеках выступили злые пятна.

– Да ты… ты! – зло выкрикнула она. – Да я сейчас… вот!

И, развернувшись, метнула клинок в засохшее дерево в тридцати шагах от стоянки. Аканар пролетел мимо и с тихим свистом улетел в заросли бузины.

– Я же говорил, – протянул Данила.

И тут белой птицей над его головой пролетел кинжал и плавно вернулся в ладонь девушки. Ксеня ошарашенно подняла руку, рассматривая сталь.

– Ой, это как же? – совершенно по-девчоночьи пропищала она.

– Аканар признал тебя, значит, будет возвращаться из любого места, как бы далеко ты его ни забросила, – сказал Арххаррион, подняв глаза, созерцающие огонь. – Разве Дагамар тебе не сказал?

– Нет… – прошептала Ксеня.

На ее лице медленно разливалось блаженство.

– И руку ты держишь неправильно, – так же равнодушно произнес демон, – слишком заламываешь запястье, колени согнуты, кидаешь локтем. Ни силы в ударе нет, ни точности.

– А как надо? – Ксеня подняла умоляющие глаза и даже губу закусила.

Арххаррион подошел и, не глядя, метнул свой нож. Лезвие воткнулось точно в центр сухого ствола. Ксеня заулыбалась, словно увидела сладкую булку.

– Руку согни перед грудью. Ладонь расслабь. Упор на впереди стоящую ногу. Клинок – твое продолжение, часть тебя.

Он развернул Ксеню, встал сзади, направляя ее руку.

– Не зажимай рукоятку. Ноги расставь, так никакого упора. И на выдохе… бросай.

Аканар снова взлетел, чиркнул лезвием по дереву, скрылся в кустах. И вернулся в ладонь подруги.

Ксеня снова неверяще на него посмотрела, потом решительно расставила ноги и согнула руку, как учил Арххаррион.

– Ты напряжена. Не думай ни о чем. Только клинок и цель, которую нужно поразить.

И снова полет стальной птицы. Лезвие мягко вошло в ствол, задрожало, освобождаясь, и вернулось. Арххаррион придержал руку Ксени, готовую снова замахнуться.

– Попробуй кинуть, держа за лезвие. С твоей стойкой это может быть удобнее.

Ксеня переложила аканар сталью в руку, выдохнула и выкинула ладонь вперед. Белая оплетка задрожала в центре ствола, почти рядом со все еще торчащим там ножом Арххарриона.

– Хорошо, – спокойно сказал он, – давай еще раз.

Белая стальная птица снова и снова взлетала над поляной, все чаще попадая в цель, и Ксенька визжала, уже не скрывая восторга. Я тоже улыбалась, мне было радостно видеть ее счастливой. Только Данила хмурился, а после и вовсе ушел в лес и сидел там, пока все не успокоились и не улеглись спать.

Проснулась я под тот же звук, под который заснула: мягкий стук клинка, входящего в дерево. Солнечный луч, пробившись сквозь ветви деревьев, щекотал мне губы и настойчиво залезал под ресницы, так что я перевернулась и открыла глаза. Ксеня все так же стояла на поляне и метала аканар в цель. Сухой ствол уже весь был исчерчен тонкими зарубками, и я порадовалось, что дерево давно мертвое.

Я опустила глаза и тихо ахнула. У красивого темно-зеленого платья подруги был безжалостно отрезан подол до самых колен и открывал голенища высоких сапог. Даже не отрезан, а отхвачен неровным куском так, что с правого бока подол свисал длиннее, чем с левого.

Стоя спиной ко мне на широко расставленных ногах, Ксеня раз за разом швыряла аканар в ствол с таким ожесточением, словно целилась в смертельного врага.

– Ксеня, – тихо позвала я.

Она резко обернулась, и я опешила от темной злобы в лице подруги. Глаза прищурены, губы сжаты в одну тонкую линию. В какой-то момент даже показалось, что миг – и клинок полетит в меня…

Но нет. Ксеня выдохнула и даже улыбнулась, снова став прежней собой, а не страшной незнакомкой.

– Ты хоть спала? – спросила я, поднимаясь. – И что ты сделала с платьем?

– Мне было неудобно в длинном, – поморщилась девушка, – волочится по земле, мешает. Верно, это нарочно придумали – обряжать женщин в такие платья, чтобы нас легче ловить было!

Я хмыкнула. Как-то никогда об этом не задумывалась. Да уж, видели бы наши настоятельницы сейчас Ксеню… Такой не то что палкой по пальцам, к такой и подойти-то страшно!

Я осмотрелась. Лорд Даррелл и Данила еще спали, укутавшись в плащи и одеяла, Арххарриона нет.

– Схожу к роднику, умоюсь, – я потянулась, разминая тяжелое после сна тело.

Ксеня кивнула и снова повернулась к сухому стволу. Аканар разрезал воздух. Я еще миг постояла, глядя на тонкую напряженную спину, обтянутую зеленой тканью. И пошла потихоньку в лес, кусая губы и сглотнув комок в горле.

Эххо налетел порывом, растрепал мне волосы и взметнул подол. И снова умчался в чащу. Я рассеянно провела рукой по голове. Мой непоседливый воздушный зверь снова утянул из косы веревочку и закинул ее в чащу. Нужно будет нарезать кусок Ксениного подола на ленты, а то так и буду ходить растрепой.

Солнышко только-только встало и еще не грело, в лесу было зябко. Я дошла до родника и торопливо побрызгала в лицо ледяной водой, потом напилась, чувствуя, как сводит зубы. Коварный Эххо неслышно подкрался к самому бережку и сделал свое любимое: ударил по студеной воде воздушной лапой, издав звонкое «Плюх!» и окатив меня каплями! Я рассмеялась, настроение сразу улучшилось.