— Но у меня нет никакого ключа! — воскликнул Рин, вскочив с места.

— Я надеялся, что Фейр Гальд тоже так будет думать, когда разберет твой дом по камешку, — развел руками Гардик. — Но он, кажется, начал кое-что понимать, хотя все еще ищет или чудесный амулет, или вправду какой-нибудь причудливый ключик. Теперь он пытается стать магистром. Старшим магистром. Он всегда мечтал разобрать по камешку Водяную башню. Все-таки не дает ему покоя загадка Айсы, но даже его ставленники в магистрате не решаются на уничтожение сердца города. Теперь он собирается убить тебя, парень. Верно, обыскал весь город и уверился, что секрет в тебе самом. Но Фейр — глупец! Не знаю, кто станет носителем ключа от Водяной башни в случае смерти предыдущего, если его не удастся сберечь, но не думаю, что его убийца. Даже если и у него фальшивое клеймо на запястье. Хотя я не стал бы проверять…

— У Фейра тоже нет клейма? — удивился Рин и тут же побледнел. — Значит, он хочет убить меня не ради магистрата. Или новые магистры уже не проверяются на поганом огне?

— Для меня важно, что не проверяются старые, — заметил Гардик.

— Но я слышал, что он сильнее меня с мечом… — заставил себя произнести Рин.

— И я слышал, — вздохнул магистр.

— Выходит, мне следует готовиться к смерти, — заключил Рин. — Но почему вы думаете, что я…

— Разве ты не играл летом в снежки? — улыбнулся Гардик. — Хаклик смеялся, рассказывая, как кроха Олфейн щелкал пальцами и вызывал в своей комнате снегопад, а потом лепил снежки и старался закинуть их старику Хаклику за шиворот. Это печать льда, парень! Это подлинный ключ от Водяной башни и всей Айсы. Никто не знает, как им распорядиться, и никто не знает, что он открывает в самой башне, если каждый камень ее ощупан и простукан множеством поколений Олфейнов и подлинных хранителей. И открывает ли вообще хоть что-то. Но он есть и он передается от одного Олфейна к другому. Дед передал ключ тебе, ты будешь носить его в себе, пока не подрастет твой сын или пока не придет хозяин Айсы или его потомок, который…

— Который? — как эхо повторил Орлик.

— Демон его разберет. — Гардик чмокнул сухой губой. — На то он и хозяин, чтобы самому решать, что делать. Может быть, он выдернет из Водяной башни какой-нибудь камешек, который и сотворяет в недрах холма магический лед, и унесет его с собой. И тогда Погань захлестнет город поганым пламенем. А может быть. Погань и есть этот самый хозяин, только потерявший разум. Я не знаю. Но то, что знаю, я делаю, и буду делать, пока жив. Орлик, тебе придется заменить Хаклика.

— По всему выходит, что я уже его заменил, — сморщил нос великан. — Но мне почему-то кажется, что долгая жизнь под крылом дома Олфейна вельту Орлику не грозит. Я вельт, Гардик, а вельты чувствуют бурю задолго до того, как она напомнит о себе ветром и окрасит небо в свои цвета. Буря идет на Айсу!

— Что это меняет? — нахмурился магистр. — Я много прожил. Неужели ты думаешь, что все это время над Айсой стоял штиль? И в войне, и в мире задача у хранителей одна: сберегать носителя ключа. В конце концов, в нем жизнь десятков тысяч горожан!

— Выходит, дело не в магистрате? — спросил Рин.

— И в нем тоже, — вздохнул Гардик. — Если бы Водяная башня и магистрат были неприступными твердынями, можно было бы обозревать окрестности сверху и сохранять город помимо его желания. Но мы не можем быть свободны от Айсы, а магистрат способен на ужасные решения — хотя бы на разборку Водяной башни! Правда, порой эти решения вынужденные, как, к примеру, сделка с Поганью.

— Так, значит, старые сказки — правда? — воскликнул Рин.

— Правда страшнее сказок. — Гардик снова взялся за кубок. — Как бы то ни было, но Погань имеет лицо и стать. И страсти, которые переполняют ее. Сотни лет жители Айсы сталкивались только со страстями, но в любой момент Погань может показать и лицо.

— А если она и есть хозяин Айсы? — медленно выговорил Орлик.

— В таком случае она потеряла не только память, но и разум, — сухо ответил магистр.

— Кто остальные хранители? — спросил после долгой паузы Рин. — И почему я не чувствовал их заботы.

— Тебе не нужно их знать, — качнул головой Гардик. — Всех знаю только я. Некоторые из них знают друг друга, но не все знают меня. Не ищи их дружбы, Рин, их забота о тебе больше дружбы с тобой. Их забота — не забота матери, которая жаждет улыбки младенца на каждое прикосновение. Но она была, забота. И будет. Не забивай голову сомнениями, не гадай об именах хранителей. Лучше прикинь, как избежать гибели в схватке с Фейром. Я тоже думаю об этом… Кстати, кое-кого из хранителей ты все-таки знаешь. Даже многих. Ладно, назову некоторых, тех, кто будет рядом с тобой. И первый из них — Орлик, новичок, который даст фору многим старичкам.

Вельт шутливо поклонился Рину. Но тот не ответил улыбкой: тревога терзала сердце Олфейна.

— Все точно, — вздохнул Гардик. — Самый умелый заменяет самого умелого. Что бы ты сказал, Рин, если бы знал, что той ночью Хаклик выбрался вслед за тобой из окна и провожал тебя до Северо-восточных ворот?

— Хаклик? — удивился Рин. — Но…

— А до границы Поганки тебя провожал Грейн, — заставил Олфейна вытаращить глаза Гардик. — И даже выручил тебя, не слишком вмешиваясь и не привлекая к себе внимания.

— Грейн… — прошептал Рин, вспоминая воина, стоявшего на крыльце.

— Еще один хранитель расправился с двумя соглядатаями, что выслеживали вас на Птичьей улице, — продолжил Гардик. — Жаль, что соглядатаев не удалось установить, но не думайте, что они были последними.

— Вот отпечаток болта, — выложил слепок стрелки на каминный камень Орлик.

— Да, — кивнул Гардик, наблюдая, как оседает, плавится от тепла воск. — Этот хранитель один из лучших воинов Айсы. И таких воинов среди хранителей вместе с тобой Орлик — теперь трое!

— Четверо, — коснулся плеча Рина вельт. — Конечно, если ты не взял его уже в расчет!

— Рин Олфейн — словно тонкий сосуд из горного стекла, — не согласился магистр. — Горное стекло тверже обычного камня. Рин способен на многое, но позволить ему разбиться мы не можем.

— Да? — почти выкрикнул Рин. — Не лучше ли тогда запереть меня в камере узников?

— Интересно! — задумался Гардик. — В таком случае тебе удастся сохранить лицо и избежать схватки с Фейром. А мы пока что-нибудь придумаем. Неплохая мысль! Надо только все взвесить и правильно рассчитать!

— Я не буду уклоняться от схватки! — жестко сказал Рин. — Я буду защищать честь дома Олфейнов!

— Конечно-конечно, — закивал магистр. — Да о чем я? Еще один из хранителей — старик Ворт. Вы оба знаете его. Он живет недалеко от Северной башни. На Верхней Пристенной улице. Называю его только потому, что пожить пока придется у него: к Грейну наведывался Фейр Гальд, а это плохой знак. Он продолжает донимать всех знакомых и друзей Олфейнов!

— Ворт! — ударил себя по коленям Орлик. — Именно он пропустил меня через ворота после Кривой часовни…

— Ворт был приятелем отца, — заметил Рин. — Правда, ни разу не пришел к нему, пока тот умирал.

— Именно поэтому и не пришел, — жестко отрезал Гардик. — И я не пришел. Даже на тризну. Зато теперь ни я, ни Ворт не страдаем от внимания Фейра Гальда и можем помочь тебе, Рин!

— За нами еще следил и Темный двор. — Орлик показал серебряную пластинку. — Не их ли посланников убил хранитель возле моей каморки?

— Не знаю, — прищурился Гардик. — У тех воинов не было никаких знаков. Даже оружия. Только ножи, которыми пользуются обычные убийцы и воры, что срезают кошельки у разинь на торжище. Как вы понимаете, рассмотреть в лицо их не удалось. Но Темный двор меня не удивляет. Это в духе магистра Неруха, который всегда страдал чрезмерным любопытством. Темный двор давно уже не лезет в городские дела, еще после той стародавней истории с Кривой часовней. Тогда темнодворские маги решили, что если вместо часовни вокруг поганого пламени выстроят магический знак, которого не сооружал еще никто в обитаемом мире, то запрут и пламя, и демона, который его зажег, и уничтожат Погань. Но все кончилось для них плачевно. Часовня вспыхнула, почернела, пропеклась так, что превратилась в сплошной монолит и покосилась. А огонь по-прежнему танцует все на том же валуне. С тех пор Темный двор стал всего лишь темным двором. Все его преимущества в том, что за умение давно умерших магов, которые сотворили для магистров кольца, они не платят подати городу да занимаются колдовством внутри своих стен независимо от воли Храма. Храмовники, кстати, давно точат на них зубы. Тем более что настоятель Темного двора заседает в магистрате, а настоятель Храма Хельд только присутствует на нем. Но в Темном дворе скопились самые подробные сведения о Погани и всем, что с ней связано. Прости любопытство и подружись с Нерухом, парень, и ты обеспечишь себе долгие вечера увлекательного чтения. Хранилищу свитков Темного двора нет равных!