Картина Н.К. Рериха «Заморские гости», висевшая на стене холла

Одним из первых квартирантов необычного дома стал сам Сергей Малютин, проживший в нем восемь лет. Здесь во время страшного московского наводнения 1908 года погибло его незаконченное монументальное полотно «Куликово поле», о котором он особенно горевал. Дом Перцова был «любимым детищем» художника, его надеждой, но не принес Малютину радости и творческого удовлетворения. По воспоминаниям очевидцев, Малютин мучительнее других искал свой путь, тяжелее остальных переживал удары судьбы, которые сыпались на него чаще, чем в обычной человеческой жизни.

По воспоминаниям его друзей, в нем словно было два художника. В мастерской его стояли два «лубка» — в один из них он складывал «записки с натуры, выражений человеческих лиц, точные натурные зарисовки. Другой — наполнялся клочками и кусочками бумаги с таинственными птицами-сиринами, подсолнухами, коньками-горбунками, проектами теремов. По словам художника, каждый человек живет не только в реальном мире и в сегодняшнем дне — у каждого есть «своя страна», своя сказочная мечта.

Для самого хозяина и его семьи была построена оригинальная квартира-особняк, занимавшая 4 этажа и имевшая собственный вход со стороны набережной. Одновременно со строительством дома Петр Николаевич занимался постройкой первой в России «народной» железной дороги на Северном Кавказе, чьи акции бы распространялись исключительно среди местного населения. Противником проекта был министр финансов Коковцев, лоббировавший интересы — Владикавказской железной дороги. Он «перекрыл кислород» Перцову: ни один отечественный банк не соглашался дать ему кредит под выпуск акций.

Поиски ссуды приводят Перцова в Англию. Ему предлагается законная и на редкость выгодная сделка, правда, ставящая русскую дорогу в зависимость от иностранных акционеров. За 1 миллион 200 тысяч рублей золотом, которые предоставлялись инженеру, акции должны были распространяться только в Англии. Честный инженер категорически отказывается от подобных условий, и тогда на помощь ему приходит молодой промышленник А.И. Путилов — ссуда была получена. Под залог попал весь капитал и имущество Перцова, включая только что построенный сказочный дом.

Из-за этой сделки чуть не расстроился брак Петра Николаевича с Зинаидой Алексеевной, номинальной владелицы дома (о чем свидетельствует табличка на здании). Отдавать свой дом в залог супруга категорически не желала. Больших трудов стоило ее мужу убедить ее, под клятвенное обещание в самое ближайшее время дом от залога освободить. Слово свое П.Н. Перцов сдержал.

В начале XX века Дом-Сказка обрел заслуженную славу «главного дома Серебряного века». Ведь в подвале его с 1908 по 1912 г. размещалось знаменитое артистическое театр-кабаре «Летучая мышь». У его истоков стояли две ярчайших личности — актер МХТ Никита Балиев, первый в России конферансье и нефтяной магнат Николай Тарасов (Торосян), слывший большим любителем театра и актрис. Человек он был незаурядный — представитель богатого армяно-черкесского рода и при всем при том денди, богема, спортсмен. Эфрос писал о Тарасове:

«Феи, стоявшие у его колыбели, забыли положить туда один подарок — способность радоваться жизни…. Тарасов носил в себе жажду этой радости и никогда не мог ее утолить. Он понимал эту радость, но не мог ее испытать».

Н.Л.Тарасов — основатель театра «Летучая мышь»

Получив в наследство огромное состояние отца, Николай Лазаревич, отправился проматывать его за границу. Со своим другом Никитой Балиевым они отправились вслед за МХТ, который гастролировал тогда в Европе. В Германии труппа Московского Художественного театра едва не прервала гастроли. Руководители театра приняли решение спешно возвратиться в Москву. Возвратиться с позором — театр провалился, деньги закончились. После смерти мецената Саввы Морозова театр переживал не лучшие времена. «Мы истощились материально, — писал об этом времени Станиславский, — и готовы были возвращаться по шпалам из-за границы».

Но тут к режиссеру В. И. Немировичу-Данченко явились два человека — Никита Балиев и Николай Тарасов, горячие поклонники Художественного театра. Они спросили режиссера, сколько денег нужно для того, чтобы театр продолжил гастроли. Ответ был краток: тридцать тысяч. Тарасов тут же безвозмездно предложил эту сумму. Если бы не этот дар, знаменитый театр просто прекратил бы свое существование. Театр продолжил гастроли, а Тарасова записали в состав пайщиков и сделали членом дирекции МХТа. С этого момента Николай Тарасов стал главным меценатом и покровителем прославленного театра.

Труппа театра «Летучая мышь»

По возвращении в Москву Тарасов с Балиевым решил подыскать дом, чтобы организовать там артистическое кабаре. Выбор был сделан в пользу дома Перцова. По преданию, когда «отцы-основатели» впервые спустились в подвал, навстречу им метнулась летучая мышь. Так появилось ставшее легендарным название. Подвал был обставлен скромно, но очень уютно и необычно. Что-то отдаленно напоминающее мастерскую художника, такую, как те, что располагались на чердаке дома. Стены тесного, слабо освященного зальчика от пола до потолка были разрисованы сказочными птицами, переплетавшимися в изящном орнаменте. Здесь же находилась скромная буфетная стойка с простыми вкусными домашними закусками. В правом углу крохотная сцена с раздвижным занавесом. Она служила как бы продолжением зрительного зала, находившегося с ним в живом общении. С серого сводчатого потолка свисал символ кабаре — матерчатая летучая мышь.

«Летучая мышь» впервые распахнула свою узенькую дверь 29 февраля 1908 года, когда была показана пародия на спектакль МХТ «Синяя птица», премьера которого состоялась всего неделю назад. Тогда же в первый раз был исполнен гимн кабаре:

Кабаре было закрытым, только для своих. Оно замышлялось как царство шутки, далекое от посторонней публики. На стенах висели шуточные плакаты и карикатуры на актеров (автором некоторых их них был сам Тарасов). Главным правилом этого элитного клуба было остроумно шутить и, естественно, не обижаться на шутки. Здесь проводились веселые вечера для артистов МХАТа, разыгрывали капустники, где великие актеры выступали в неожиданных амплуа: В.И. Качалов представал цирковым борцом, О.Л. Книппер-Чехова — парижской шансонеткой, Иван Москвин — представлял балаганное чудо — «женщину с бородой», а трагическая актриса Алиса Коонен играла на балалайке и под руководством самого С.В.Рахманинова танцевала танец парижских апашей. Великий К.С.Станиславский, «магистр черной и белой магии», показывал удивительные фокусы, (он мог с любого снять сорочку, не расстегивая при этом ни пиджака, ни жилета), а В.И. Немирович-Данченко управлял любительским оркестром — когда дирижерской палочкой, а когда и вилкой.

«В лунном свете». Французская песенка

На один из таких вечеров Иван Бунин приводит героиню «Чистого понедельника»: «Она… пристально смотрела на актеров… на большого Станиславского с белыми волосами и черными бровями и плотного Москвина в пенсне на корытообразном лице — оба с нарочитой серьезностью и старательностью, падая назад, выделывали под хохот публики отчаянный канкан…» В то время оказаться на месте бунинской героини мечтали многие, ведь где еще увидишь Шаляпина и Собинова, демонстрирующих французскую борьбу, или Качалова, танцующего польку!