Строгий и простой, в отличие от прежнего жилища на Смоленском бульваре, новый особняк, по словам часто бывавшего в нем Ф. А. Степуна, «был по своему внутреннему убранству редким образцом хорошего вкуса. Мягкие тона мебельной обивки, карельская береза гостиной, продолговатая столовая, по-музейному завешанная старинными иконами, несколько полотен Врубеля и ряд других картин известных русских и иностранных мастеров, прекрасная бронза «empire», изобилие цветов — все это сообщало вечерам, на которые собиралось иной раз до ста человек, совершенно особую атмосферу красоты, духовности, тишины и того благополучия, которое невольно заставляло забывать революционную угрозу…»
В особняке Морозовой, как и раньше, устраиваются музыкально-литературные вечера, бывал весь цвет московского общества, на вечерах постоянно звучала музыка. Маргарита Кирилловна, прекрасная пианистка, дружила со Скрябиным, брала у него уроки музыки и на протяжении многих лет поддерживала материально. На ее финансовую помощь опирался С. П. Дягилев, организуя в Париже концерты русской музыки. Серьезно увлекалась философией, всячески поддерживала русских мыслителей Серебряного века: Бердяева, Флоренского, Булгакова, Розанова.
В ее салоне кипели и политические страсти. Здесь велись политические дебаты, обсуждались пути развития философии. Судьба близко свела Маргариту с князем Евгением Трубецким, которого граф Витте назовет «совершенным Гамлетом русской революции». После революции Трубецкого сразу же объявили врагом народа, и он был вынужден спешно бежать, без семьи, с фальшивым паспортом, не успев попрощаться с Маргаритой, где вскоре умер на чужбине.
Безошибочным женским инстинктом Маргарита Кирилловна провидела близкую трагедию. «Какие мы все сейчас несчастные, и какие бессильные! — читаем в ее письме Трубецкому. — Нам все равно не поверят и нас смешают с грязью, несмотря на то, что мы гораздо больше жертвовали для свободы, чем эти крикуны!»
«Гнездо троцкистов»
После Октябрьских событий особняк Маргариты Морозовой был национализирован вместе с уникальными шедеврами, собранными ею самой и покойным мужем, а в нем разместился только что учрежденный Отдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины при Наркомпросе. Этот отдел был создан в мае 1918 года по инициативе известного русского живописца и искусствоведа И.Э. Грабаря. В июне того же года заведующей отделом назначили влиятельную даму, жену второго после Ленина человека в государстве Льва Давыдовича Троцкого, Наталью Ивановну Седову, чьи авторитет и влияние в высших должностных кругах были неоспоримы. Грабарю пришлось довольствоваться положением члена коллегии отдела, так как к нему относились как бывшему буржуазному «спецу», а значит, человеку ненадежному
Лейба Бронштейн (Троцкий)
Плакат советского времени
Большевики, бросив лозунг «Грабь награбленное!», уже к весне 1918 г. буквально захлебнулись в конфискатах. В предметах материальной культуры, как они их окрестили. Комиссары всех уровней уже набрали себе полные квартиры всего буржуазного. А предметы буржуазного быта все прибывали из национализированных особняков, усадеб, антикварных магазинов, частных коллекций. Тогда на смену «Грабь награбленное!» был выдвинут другой лозунг: «Искусство принадлежит народу!» В мае 1918 г. был создан Национальный музейный фонд, куда направлялись все конфискованные вещи.
Большинство командиров и комиссаров никогда не слышали о каком-то непонятном музейном отделе, сохраняющем зачем-то «буржуйское добро», но мандаты его эмиссаров за подписью жены наркома и председателя Реввоенсовета республики действовали магически и безотказно. Тем более что бланки мандатов, инструкции и другая документация, как указывалось на них, печатались в «походной типографии поезда Предвоенсовета тов. Троцкого».
В книге воспоминаний «Моя жизнь», изданной в Берлине в 1930 году, Л.Д. Троцкий так писал о работе своей жены этих лет: «Ей приходилось бороться за памятники прошлого в обстановке гражданской войны. Это была нелегкая задача. Ни белые, ни красные вообще не склонны были очень заботиться об исторических усадьбах, кремлях или церквах… Хранители дворцов и музеев обвиняли военных в недостаточном уважении к культуре, военные же и комиссары обвиняли хранителей в предпочтении мертвых вещей живым людям. Формально выходило, что я находился в непрерывном ведомственном препирательстве с собственной женой. На этот счет было немало шуток…»
Большое мужество потребовалось от Натальи Ивановны в 1922 году, когда она, возглавляя музейный отдел Наркомпроса, не побоялась выступить против Сталина. Став генсеком, он намеревался поселиться в верхних апартаментах Большого Кремлевского дворца, связанных переходом с Оружейной палатой. А Седова возражала и написала Ленину: «Да, товарищу Сталину нужна квартира, но ведь он — не музейный экспонат и ему не обязательно жить в музее».
Отдел по делам музеев сохранил всю стильную обстановку морозовского особняка, включая не значившиеся в перечне для Третьяковской галереи картины, панно «Фауст и Маргарита» Врубеля, хрустальные люстры и т. д. Это помещение имело вид не советского учреждения, а аристократического салона. При этом бывшей хозяйке, в знак признания ее особых заслуг на ниве культуры, были оставлены две крохотные комнатки в подвале (бывшие комнаты для прислуги), где она поселилась вместе со своей сестрой Еленой.
Лев Троцкий и Наталья Седова
Через десять лет Н.И.Седова-Троцкая превратилась в жену главного врага генеральной линии партии и в 1927 году вынуждена была оставить свой пост, затем последовала ссылка Троцких в Алма-Ату и последующее громкое политическое изгнание за пределы сталинской державы. Судьба уготовила Н.И. Троцкой нечеловеческое испытание. В 1937 году расстреляли ее младшего сына Сергея, талантливого инженера, не пожелавшего покинуть СССР. В 1938 году погиб при загадочных обстоятельствах в парижской клинике старший сын Лев, верный помощник отца, и, наконец, через два года был зверски убит в Мексике сам Л.Д. Троцкий.
Поддерживая окровавленное тело мужа, Наталья Ивановна услышала: «Наташа, я люблю тебя». «Он произнес это так неожиданно, так серьезно, почти резко, что я, ослабевшая от шока, едва не лишилась чувств», — напишет она позднее в книге «Жизнь и смерть Льва Троцкого». А когда уже в больнице сестры, готовя его к операции, оказавшейся бесполезной, стали снимать с него последние одежды, он сказал: «Я не хочу, чтобы они меня раздевали… Я хочу, чтобы это сделала ты». Раздев мужа, она наклонилась и прижалась губами к его губам. «Он поцеловал меня в ответ. Еще раз. И еще раз. И еще раз. И еще. Так мы простились».
После отставки Троцкой на Музейный отдел как «на гнездо троцкистов» обрушились репрессии. Он подвергся бесчисленным, бессмысленным реорганизациям. В 1930 году его фактически ликвидировали, предварительно основательно «вычистив». В самом начале сталинских чисток Грабарь своевременно ушел со всех своих ответственных постов и возвратился к живописи. Он написал портрет девочки по имени Светлана, который вдруг стал невероятно популярен. Секрет был прост: дочь Сталина тоже звали Светлана, и все решили, что на портрете изображена именно она.
Известно, что в 1918 году датский посол предложил Маргарите Кирилловне датский паспорт и всяческое содействие, но она гордо отказалась, вежливо ответив письмом: «Милостивый государь! Я потомственная московская купчиха. Все здесь создавали мои предки. И даже если дело рук их, не дай бог, будет уничтожено, мой вдовий долг обиходить родную могилу». Уезжать из России она не захотела и вторую половину своей жизни прожила в глубокой бедности. Были времена, когда единственным безопасным для нее местом оставался склеп покойного мужа.
