Боярин Тихон Никитич Стрешнев — первый губернатор Москвы (1709–1711)

Портретную галерею московских губернаторов открывает боярин Тихон Никитич Стрешнев — один из ближайших родственников жены царя Михаила Федоровича, царицы Евдокии Лукьяновны. В чине думного дворянина был приставлен дядькой к царевичу Петру вскоре после его рождения. При венчании на царство Иоанна и Петра Алексеевичей в 1682 г. именно он вел царевича Петра за руку

С воцарением Петра I Т. Н. Стрешнев возглавил Разрядный приказ, в 1699 году активно участвовал в розыске и казнях стрельцов-бунтовщиков. Царь не раз называл своим преданного боярина доверенным лицом, «отцом» и «благодетелем», и, отправляясь в составе Великого посольства в 1697 г. в заграничное путешествие, вверил ему, вместе с князем Ромодановским, управление страной. В Московском пожаре 1698 года был в числе тех, кто эвакуировал святыни из Успенского собора Кремля. По словам историков, царь Петр I настолько почитал Тихона Стрешнева, что, обрезая бороды боярам, он пощадил любимого боярина за его «испытанную преданность».

Секретарь немецкого посольства Корб, находившийся в Москве в 1698—99 гг., свидетельствовал: «Стрешнев служит образцом ненарушимой верности, и слава его в этом отношении столь велика, что часто при публичных пиршествах, во время торжественных заздравных чаш, под именем Стрешнева разумеют всех верных царю: именем Тихона Никитича ознаменовывается память вернейших министров».

В 1709 году при разделении Российского государства на губернии Стрешнев был назначен московским губернатором. Через два года после назначения канцелярия губернатора заработала как часы, и боярин Стрешнев убыл с повышением в новую столицу — Санкт-Петербург и стал сенатором. По преданию, после его смерти царь лично шел в траурной процессии за гробом своего сподвижника до самого Александро-Невского монастыря, где он был торжественно погребен.

Следующим «управителем» Московской губернии стал Василий Семенович Ершов (1711–1712). По некоторым данным, он происходил из крепостных людей боярина князя М.А. Черкасского, выдвинувшись в качестве «прибыльщика» (так в начале XVIII столетия называли людей, предлагавших проекты увеличения государственных доходов).

В феврале 1711 года B.C. Ершов был назначен управителем Московской губернии, однако из-за своего «низкого» происхождения B.C. Ершов был переведен в вице-губернаторы при Михаиле Григорьевиче Ромодановском, который входил в круг ближайшего окружения царя Петра I. Он был членом Всепьянейшего собора и носил ироничное прозвище «Преосвященный Мишура». Именным Указом от 23 января 1712 года Ромодановский был назначен московским губернатором (1712–1713), принимал меры к восстановлению Москвы после страшного пожара, уничтожившего четверть города, мостил камнем улицы. По словам современников, он стремился единовластно управлять губернией и постоянно жаловался на притеснения и обиды, «чинимые господами сенатами», что вызывало крайнее неодобрения у государя.

После смерти М. Г. Ромодановского, с января 1713 года B.C. Ершов вновь в течение полугода возглавлял губернскую канцелярию. По словам историков-аналитиков, он предложил немало проектов к увеличению казны, пресечению побегов рекрутов, взиманию недоимок, прекращению лихоимства в государственных учреждениях. По свидетельству автора одного из подметных (анонимных) писем, находясь на высоких правительственных должностях, B.C. Ершов «учинил прибыли» более чем на 90 тысяч рублей.

Поговаривали, что за строптивость сенаторы нередко «наказывали Ершова бранью и окриками, грозили ему то правежом, то тюрьмой», а с новым губернатором Алексеем Петровичем Салтыковым (1713–1716), ставленником Сената, он имел постоянные разногласия. В 1715 году B.C. Ершов публично уличил московского губернатора в казнокрадстве и лихоимстве. Петр 1 поверил доносу, Салтыков был отстранен от должности, а его оппонент остался вице-губернатором при новом губернаторе — К.А. Нарышкине (1716–1719). Кстати, вскоре в ходе следствия Салтыков был оправдан и уже в 1718 г. участвовал в суде над сыном Петра I — царевичем Алексеем.

В период правления К.А.Нарышкина в Москве были построены новые кирпичные заводы, парусная фабрика на Клязьме, суконовальная мельница на Москве-реке, для функционирования которой была специально восстановлена плотина у Всесвятского моста. Город превратился в крупнейший промышленный центр империи. Казалось, нового губернатора ждут слава и почести, но жизнь рассудила иначе. Из-за разногласий с Сенатом Нарышкин попал под следствие, однако еще некоторое время исполнял губернаторские обязанности.

Легенды и мифы

По прихоти судьбы, царство власти на Тверской неразрывно связано с фамилиями самых знаменитых родов России: Нарышкиных, Ромодановских, Долгоруковых и Салтыковых. И этому, по мнению народа, есть поистине мистическое объяснение.

Когда десятилетнего Петра I провозгласили царем, в городе вспыхнул стрелецкий мятеж: стрельцы ворвались в Кремль и подняли на копья неугодных князей и бояр. Афанасия Нарышкина зарубили прямо в алтаре Воскресенской церкви. Судью Посольского приказа Иванова с сыном и двух полковников убили у Столовой палаты. Боярина и воеводу князя Григория Ромодановского за волосы и бороду вытащили на Соборную площадь и подняли на пики. Затем изрубили боярина Салтыкова.

Опьяненные кровью стрельцы искали «преступников» повсюду, даже в доме у святейшего патриарха и воеводы Юрия Долгорукого. Напившись вина из княжеского подвала, стрельцы убили сына воеводы, а его самого выбросили из окна на бердыши. Его мертвое тело затем было выволочено на улицу к воротам на кучу навоза, а сверх него с приговорами «Ешь, князь, вкусно!» положили соленой рыбы. На следующее утро тело было найдено изрубленным на части.

По преданию, через несколько месяцев после бунта придворный иноземный лекарь предсказал молодому царю Петру 1, что потомки убитых будут править Москвой в нескольких поколениях. В течение следующих двух веков они и в самом деле становились московскими генерал-губернаторами. Так, потомки Долгоруковых трижды занимали заветную должность, а Салтыковы — пять раз.

Власть, особенно власть в Москве и России, всегда притягивает и отталкивает одновременно. На больших начальников надеются, о них сплетничают, они становятся персонажами легенд, и, как ни странно, о них довольно скоро забывают. Однако очень часто в судьбах людей гораздо больше правды о стране, городе и эпохе, нежели в пространных рассуждениях и кропотливых исследованиях. К наиболее ярким и необычным из них судьба оказывалась наименее благосклонна.

В 1727 году градоначальником Москвы стал князь Иван Федорович Ромодановский, сын начальника Преображенского приказа князя Ф.Ю. Ромодановского, ведавшего всеми делами по политическому сыску. После смерти своего знаменитого отца к нему перешли управление Преображенским приказом и титул князя-кесаря. Петр I относился к И.Ф. Ромодановскому с большим доверием, так как он фактически исполнял роль «государева ока» в первопрестольной. Любопытно, что, став хозяином древней столицы, он стал именоваться главным начальником Москвы. По словам очевидцев, почти без образования, князь Иван Ромодановский отличался здравым умом, честностью и прямотою, за что и был любим Петром, тем более, что, любя старинные русские обычаи и оставаясь верным заветам старины, князь не был противником вводимых царем новшеств.

Следующим хозяином Москвы стал граф Андрей Артамонович Матвеев (1724–1725), один из видных сподвижников Петра Великого, яркий представитель русских «западников». В отличие от своего предшественника, он получил тщательное воспитание, знал иностранные языки и даже говорил по-латыни. Иноземцы с большим уважением отзывались о его образованности. К примеру, француз де ла Невилль, называющий Матвеева «мой друг Артамонович», пишет: «Этот молодой господин очень умен, любит читать, хорошо говорит на латыни, очень любит новости о событиях в Европе и имеет особую склонность к иностранцам». Став в 1724 году президентом Московской сенатской конторы, граф около года с честью руководил вверенным ему городом. В последние годы жизни Матвеев составил описание Стрелецкого бунта 1682 года, котором был убит его отец — видный боярин Артамон Матвеев, и он сам едва не поплатился жизнью.