— Долгещо…

Это пример довольно удачной реплики, не прерываемой стоном или воем. В минусе вопросительная интонация и любая выразительная интонация вообще. Но зато понятная.

— Уже потихоньку идет на убыль. Минут через сорок ослаблю фиксаторы, а к обеду их и вовсе можно будет снять.

И что тут скажешь? Да ничего не скажешь.

Только и остается, что терпеть и не думать о боевых приемах. Потому как дурной мозг на любую мысль о них пробует напрягать какие-то мышцы, не приспособленные для этого от слова совсем.

Если бы не предварительная разминка, устроенная отцом, порвал бы себе что-нибудь, как пить дать. Но про пить, тоже лучше не думать, потому как такую попытку мы с отцом уже предприняли. Стошнило на втором или третьем глотке. Собственно, именно тогда я и понял, что у меня аналог сотрясения мозга.

— Сказку!

Кажется, я начал приспосабливаться к этой инсталляции моторных навыков. Хоть одно слово, но вышло весьма четко.

— Отвлесь…

А вот пояснение смазал, на полуслове свело мышцу правого предплечья.

— Логично, — признал отец.

— Что-то из числа того, что принято в местном мироздании.

— Завоеаа! ААА!

Терпеть удары судьбы это достойное дело, но когда они от своего же организма, да еще ниже пояса… Короче, это нечестно.

— История про Завоевателя, — расшифровал мой вой отец.

— Одна из тех, которые известны даже за пределами этого мироздания. Прекрасный выбор. Расслабься и слушай.

Как будто у меня был выбор.

Мироздание может быть создано. Любое мироздание порождено обладателем колоссальной магической силы и навыков. Демиурги встречаются крайне редко, но число мирозданий все равно исчисляется числом с множеством нулей. Один демиург в состоянии сотворить несколько мирозданий, а это означает наличие миров, которые лишены непосредственного присутствия своих авторов.

И вот в далекой древности родился тот, кто решил, что это несправедливо. Что постоянно должен существовать тот, кто несет ответственность за оформленное бытие. Он собрал армию и присоединил к своему мирозданию другое, бесхозное. Затем еще одно. И еще.

Законы, формирующие завоеванное, серьезно отличались друг от друга. Так перед Завоевателем встала задача, создать нечто большее, некий мета-закон: с одной стороны, упорядочивающий и объединяющий, а с другой — позволяющий разнородному бытию сохранять свою неповторимую уникальность. То, что сейчас принято называть Печатью, в данном случае точно с большой буквы.

Мне неведомо, каких трудов стоило такое создание. Но когда Завоеватель справился, отдельные миры присоединялись к нему тысячами. Каждый новый мир усиливал его и укреплял закон, лежащий в основе объединенного мироздания.

Но успех Завоевателя породил зависть и страх среди многих демиургов. Они не желали присоединять свои творения и видели в объединенном законе угрозу для себя. Так возник Союз Творения и началась Большая Война.

Былое преимущество армий Завоевателя растворилось. Пускай на его сторону встало некоторое количество демиургов, куда больше присоединилось к Союзу.

Армии Завоевателя пришлось перейти от объединения к обороне. Союз вознамерился разорвать связь завоеванных мирозданий и развеять их формы. Спасти Мета-Закон могло лишь чудо или очередной перелом сил. В попытках спасти своё творение Завоеватель приступил к двум параллельным проектам.

Первый проект предполагал поиски союзников за пределами Союза. В попытках реализовать его Завоеватель со своими ближайшими сподвижниками покинул области Мета-Закона и пропал без следа. Это событие могло стать привести к победе Союза Творения, если бы тогда же не удалось реализовать оборонительный проект, изменивший топологию конфликта.

Так возникли пограничные и внутренние сектора того мироздания, в котором мы сейчас живем. Так объединенные печатью мироздания превратились в осаждаемую крепость, в которой воюет лишь Пограничье, специально сформированное оставаться непроницаемым для противника.

Спустя какое-то время, исчисляемое десятками тысяч лет местного времени, Союз Творения раскололся на несколько альянсов. Большая Война все еще тлеет, порождая и уничтожая многие мироздания. Но силы Печати достаточно велики чтобы отражать набеги и даже время от времени делать ответные вылазки.

Мы бежали сюда потому, что уничтожение Самелии доказало правоту Завоевателя. Демиург несет ответственность за то, что некогда породил.

Творец Самелии пропал одновременно с Завоевателем. Теперь мы живем здесь, и одной из наших мечт является появление нового демиурга из числа самелиан или их потомков.

И твое появление, прогресс в освоении навыков, воодушевляют каждого из нас. Быть может, мой правнук или правнучка, или чуть больше пра — снова смогут танцевать среди первичных волн. Вот такая сказка, сын. Немного печальная, но зато про Завоевателя.

— Наш… демиург… на чьей стороне… был?

Слова давались все легче. Организм уже так измотал себя, что новые судороги не добавляли к болевому фону ничего нового. Пока я лежал и не пытался двигаться, тело ощущалось как сплошной синяк. Удивительно, но болел даже кончик носа.

— Была, — поправил меня отец. — Наша создательница придерживалась нейтралитета. Но некоторые старинные легенды говорят, будто она являлась младшей дочерью Завоевателя. А еще в её честь была названа твоя бабушка.

Никогда еще не узнавал имен демиургов. Но читал, будто такое знание наделяет практика могуществом. Забавно…

— Алладо?

— Другое имя, — вздохнул отец, вставая со стула и направляясь на кухню. — То, которое не для материальных тел. Настоящее имя не произносится звуками этого мироздания. Наиболее близкий аналог, существующий здесь — короткий специфический всплеск бозонов.

Вот такие у меня родственники. Я не успел как следует обдумать эту мысль как сработал закон подлости — судя по всему, один из фундаментальных в мироздании.

Зазвонил телефон, лежащий в метре от меня, но столь же недоступный, как если бы оказался на кухне. Мелодия звонка указывала на одну из двух девушек — Юльку или Алису.

Я уж было счел это знаком судьбы, но тут кто-то из родителей воспользовался телекинезом, подтаскивая гаджет к моей голове и принимая вызов. Первый! Первый классический фокус после раскукоживания автомобиля и того, который когда-то показала Росомаха — и в каком контексте! Ну не издевательство ли?

— Привет, чем занимаешься?

Голос принадлежал Алисе и когда я его услышал, стало ясно, что кто-то на небесах надо мною откровенно потешается. Понять бы кто после той сказки о демиургах, которую рассказал отец — потому что в случайности такого рода не верится.

Как ответить девушке чем я сейчас занимаюсь? Лежу и страдаю от инсталляции боевых искусств на органический носитель. Только мне это не позволит сказать протокол безопасности. Проходили уже. Так что проблема в нехватке изворотливости да необходимости говорить ровным голосом.

— Да так, валяюсь.

Заодно и прокачаю способность говорить правду, правду и ничего кроме правды. Все польза от этого трепа. Нога предательски дернулась, но теперь уже не так часто, как в начале инсталляции.

— Любишь полениться в горизонтальном положении или просто соня?

— Прилег расслабиться после тренировки с отцом. Мы немного переусердствовали и, кажется, я потянул несколько мышц….

У человека вроде их всего шестьсот пятьдесят. Из них потянуто точно больше пяти сотен. Интересно, тянет ли это на “несколько”?

— Сильно болит?

И за кого меня будет считать милая девушка? За неженку какого-то. Потому что тут точно придется смягчить

— Терпимо. Жить буду, а вот танцевать только завтра.

— То есть, завтра ты свободен, — констатировала Алиса.

— Погуляем?

— Погуляем, — согласился я, мечтая о спокойном дне, хотя бы на время прогулки с обычной девушкой. Не охотницей за силой, не ведьмой или кем-то из диаспор.

А также не с мамой или бабушкой, хоть издалека разница не столь заметна. — С удовольствием.