— Этот неизвестный таинственно исчез, без каких-либо следов. И никто, по словам Леоники, кроме неё самой, не помнил о том, что такой вообще когда-то существовал. Не найдя никого лучше, девушка обратилась ко мне. Мы встретились, и она показала мне этот артефакт. Попыталась проверить меня на способность взять его в руки. А затем точно так же исчезла. Мгновенно и бесследно. Даже стекло, разбитое за долю секунды до её пропажи вновь целое.

— А теперь ты разгуливаешь с неизвестным артефактом непонятной природы, фонишь на десяток метров во все стороны и хронически не понимаешь, что происходит, — подытожила Медея.

— Только в самых общих чертах, — признался я. — Это конкретное попадалово. Если ограничения по допустимому времени владения действительно существуют, меня может в любой момент разнести на кусочки.

— Могу предложить тебе другой сценарий. Я говорю тебе, что ты прав и спасаю тебя от смерти, обретая задарма могущественный артефакт. А ты мне еще и благодарен ко всему прочему. Все эти страшилки — классическая палка о двух концах. Так что доставай свою волшебную хреновину и хвастайся. Будем соображать на двоих.

Нашарить в кармане болт удалось только со второй попытки. Он словно запоздал с материализацией, прилипая к пальцам руки только убедившись, что это не случайность. Куда сложнее оказалось разжать пальцы, стиснутые в кулак по протоколу безопасности. Медея откровенно забавлялась, глядя на мои гримасы.

— Расслабься и попробуй просто приказать ему, — посоветовала она. — Заодно узнаем, насколько он подчиняется приказам.

В этот раз никаких проблем с протоколом безопасности не возникло. Рука благополучно разжалась, явив на свет артефактный болт.

Медея поспешно сощурилась и отступила на два шага.

— А складной Звезды Смерти или атомной бомбы на сотню мегатонн у тебя в кармане не завалялось?

Она пробовала шутить как ни в чем ни бывало, но голос слегка подрагивал. Да и фальшивая сигарета как бы случайно появилась в ее руках, указывая одним из концов на мою ладонь.

— Тебе знаком этот артефакт?

Реакции Медеи вызывали двойственные чувства. Если болт для неё слишком силен, то мне от него так просто не избавиться. Что с одной стороны, вгоняет меня в глубоко затаенную от всего внешнего мира панику, а с другой — дарит чувство облегчения. Наверное, что-то похожее ощущал Горлум, падая с кольцом в жерло вулкана. Больше никто не отнимет мою прелесть…

— Только общий класс. Это “авалонский ключ”, Имярек. Ты таскаешь в кармане портативную вселенную со своими законами. Размеры этой вселенной, судя по тому какой фон, не меньше нашего города.

— Чем это грозит для меня? В смысле, могу ли я самовоспламениться или неожиданно исчезнуть без следа?

— Да на оба вопроса. Ты теперь почти всё можешь. Этот ключ наполняет тебя энергией. Не справишься с потоком — спалишь тонкие каналы, через которые идет управление маной. А как лишишься способности отдавать излишки… лопнешь, короче. А вот исчезнуть… только если передашь ключ кому-то постороннему до того, как будет соблюдено некое условие.

Или если у тебя его отнимут, потому как обладание авалонским ключом такой мощности соответствует дворянскому званию. С твоими знаниями об устройстве мира даже из профанных слоев не выйти, а уж за пределами нашего “лягушатника” ты как бесхозный слиток золота на видном месте.

Как ни странно, после слов Медеи на меня нашло какое-то умиротворение. Болт отправился обратно в карман. Стоять в дурацкой позе, удерживая его на ладони совсем не хотелось. И так все ясно. Хронический дефицит знаний по всем фронтам.

Ключи, тонкие каналы, планы — то, что походя озвучила моя собеседница указывало на большой мир, лежащий за пределами известного мне по школе, институту и активному копошению в сети.

Если подавляющая часть моего предыдущего жизненного опыта может утратить свою актуальность, это очень неуютное ощущение. Но, к счастью, первая реакция психики все-таки не панический ужас, а что-то вроде головокружения.

— Чувствую себя до неприличия невежественным. Как обитатель палеолитических пещер в роботизированном цеху. Ты можешь помочь мне эволюционировать хотя бы до уровня идиота?

— Власть имущие не любят, когда кто-то из дикарей становится на их уровень, — отрезала Медея, до этого момента думавшая о чем-то своем. — Мне потребуется получить разрешение семьи. Наш род под печатью нейтралитета, одно неосторожное движение и мой портрет украсит унылая черная рамочка. Тут ходи, а там не ходи. Стоит ли вмешательство в практически безнадежную историю такого риска, будут решать старшие.

Вот и открылось, что моя собеседница не одиночка, а входит в некую семью. К тому же под некоей печатью нейтралитета. Похоже, они в наших краях наподобие ссыльных, раз даже передача знаний может вызвать карательные меры.

И ведь не спросить, кто придет карать, потому что ответ наверняка лежит за пределами моего текущего миропонимания. А полученная рекомендация формата “не политурить” не стоит риска.

— Я хоть не самовоспламенюсь до тех пор, пока вы там будете решать?

Немного подумав, пришел к выводу, что капитальные проблемы с безграмотностью все-таки на втором месте. Безопасность своей тушки сейчас актуальнее.

— У тебя же есть Росомаха. Ей твой локальный переизбыток маны как подарок от Деда Мазая. Не только ценный мех, но и три-четыре килограмма легкоусвояемого…

— Понял-понял! Освоить сброс маны штатными средствами. А какой-нибудь просто добрый совет, чтобы не фонить этим болтом на каждой прогулке?

— Металлическая коробка, толщина металла не менее пары миллиметров. Герметичная. Предпочтительно серебро или платина, но дюраль тоже подойдет.

Порыв ветра с залива заставил нас синхронно вздрогнуть и поискать глазами менее продуваемое место.

— Тогда более прагматичный вопрос: как отсюда до привычных мест добираться? Я догадываюсь, что пешком до метро — не вариант, а фокусы с трамваем проделывать не обучен.

— Примерно через полчаса нас вынесет в стабильную фазу, а там уже и до метро можно дойти. Не будь поблизости дацана, минут за десять синхронизировались бы. Просто стой на месте и наслаждайся первым в жизни путешествием в смежные фазовые пространства.

Медея вытащила из сумочки пачку тонких “дамских” сигарет с ментолом, показательно прикурила одну из них от пальца и затянулась.

— Гумилев в трамвае был действительно необходим?

— Момент инерции. Психической, в основном. Ты был отвлечен на декламацию и не отреагировал на смещение. С непривычки четыре человека из пяти впадают в бессознательное состояние до возвращения к стабильной фазе. Не хотелось рисковать.

— Но почему именно Гумилев?

Медея пустила табачный дым колечком, перевела взгляд с моментально разорванного ветром сизого кольца на меня.

— А это, мой милый Имярек, уже называется перформансом.

Чуть более суток назад я встречал рассвет на одной из рек нашей области. Возвращение к тому состоянию, которое Медея назвала стабильной фазой чем-то напоминало тот рассвет.

Машины, снующие по проспекту, неторопливо возвращали четкость. Появились, и поначалу немного испугали, хоть я и не подавал виду — блуждающие человекоподобные тени, некоторые из них прошли прямо сквозь нас.

Впрочем, минут через десять и эти блуждающие тени стали походить на людей. Одновременно с этим прекратилось и их хождение сквозь нас.

— Как мы сейчас видимся с той стороны?

Я не мог не задать этого вопроса.

— Тем, кто вообще без активной маны, никак. Затем они подсознательно начнут нас обходить. А в какой-то момент сочтут, что мы тут были уже долгое время. Тем более, так оно и есть. Ну а попадется кто-то практикующий, получит шанс полюбоваться как сгущаются и материализуются наши тени.

Медея видимо приняла относительно моей судьбы какое-то решение. Куда-то ушло то внутреннее напряжение, которое сопровождало её с момента нашей случайной встречи.