Мне на всякий случай пришла в голову мысль сделать еще пару глотков. Стимулированная таким образом запись продолжилась более активно.

— А дальше уже чистая политика, причем её так много, что можно смело делить весь политический пласт на три части. Первая оказывается во внутренних секторах. Усиление мигрантов не выгодно властям метрополии. Беженцы прибывают сюда чтобы служить щитом от вторжений и неторопливо ассимилироваться, благополучно забывая о своем прошлом и сути.

Приграничная “жадная зона”, в которой ты родился — как раз подходит для таких нужд.

Существенный нюанс — это не самое естественное состояние для Печати. Представь себе повышенную гравитацию и того, кто к ней адаптировался. В местах с нормальной гравитацией он может оказаться силачом.

Хотя негативных побочных эффектов тоже будет достаточно. Из-за этого шанса на усиление многие чиновники из нижних категорий предпочитают отправлять детей в “жадную зону” в надежде на их последующий рост.

Везение? А черт его знает. Про побочные эффекты надо будет затем Алладо вживую расспросить. Я удержал чашку возле губ и вспомнил о двух других составляющих политического пласта. Маловероятно чтобы бабушка так изощрялась лишь ради приятных, но не слишком секретных известий.

— Собственно, молодежные контакты в “жадной зоне” уже давно считаются основой для последующей политики в прилегающих к пограничью секторах. Дальше детки с технологического пласта пробираются редко.

Чем глубже к столице, тем сила адепта начинает все явственнее уступать остальным умениям и способностям. Но как только дети чиновников это осознают, передоверяют дальнейшие продвижения следующему поколению.

А уж обитатели внутренних секторов всякую деревенщину из пограничья и вовсе не жалуют. У них там и без нашего влияния тесно. Излишки практиков отправляются в горнило бесконечных войн за пределы мироздания.

Алладо вздохнула и сделала еще одну паузу. И снова пришлось выпить чаю.

— Тебя не будут любить беженцы и их прямые потомки, — подытожила бабушка-тинейджер.

— Для них ты причина зависти и доказательство их собственной никчемности. Добившийся уже сейчас большего, чем удалось им, даже после достижения полнолетия.

Алладо загнула на правой руке указательный палец.

— Ты слишком опасный конкурент для тех, кто связывает свои надежды с прокачкой своего потомства в экстремальных условиях. Скорее всего, тебя попытаются использовать в каких-то краткосрочных схемах возвышения и прокачки, чтобы лет через двадцать или около того нейтрализовать. Мне нельзя говорить такие вещи открыто — но что приснилось, то приснилось.

Бабуля даже Колди предусмотрела! С Медеей сложнее, однако той пришлось пойти против своего Матриарха. И неизвестно еще как ко мне относится Лямбда.

— Внимания аристократии, надеюсь, ты еще не удостоился, внук, — хмыкнула Алладо и сразу, не дожидаясь наводящего вопроса пояснила:

— Мадам как самая сильная из тех, с кем свела судьба, даже близко не относится к их числу. Но аристократы для нас опаснее всех остальных. Пока твоя гражданская категория ниже чем Эф, им даже не нужна формальная причина сделать с тобой что угодно. Если аристократ решит медленно разматывать твои кишки с трансляцией по всем известным каналам связи, в прямом эфире — весь аппарат печати встанет по стойке смирно и будет трепетно следить за тем, чтобы у оператора не дрожали руки.

Сон внезапно изменился. Столик и бабушка исчезли, сменившись видами пляжа с девушками в откровенных купальниках.

— А теперь то, ради чего весь этот цирк…

Шепот раздавался откуда-то изнутри, но определенно принадлежал Алладо.

— Даже аристократы имеют зуб на Самелию. Когда-то мы были равны им. В чем-то даже превосходили. Пока мы, всего лишь жалкие приматы, копающиеся в окрестностях “жадной зоны” и Пограничья — нас терпят, любуясь унижением былого соперника. Но когда начнешь свой путь возвышения, не упоминай о своей исторической родине.

Лучше предстать выскочкой, удачной генетической случайностью, порожденной союзом забывших свое родство иномирян, чем поднимающимся с колен врагом.

За подъем с колен убивают быстро и верно. Так что осваивайся за пределами “жадной зоны”, постигай Искусство и готовься умереть.

У потомка самелиан не может быть успешного будущего — только страшная и несправедливая кончина. Внезапная, на взлете, но еще никому не угрожающая. Ввергающая всю нашу диаспору в траур и депрессию.

От слов Алладо, произносимых спокойным и малость торжественным голосом, пускай во сне, а не наяву — становилось страшно.

— Мы организуем тебе новую биографию, внешность и все такое. Не быстро. Полагаю, несколько десятков лет еще будет.

И ты пойдешь тропой возвышения, передавая потомкам честь нашего народа, его миссию и способности. И Дева Пустоты будет танцевать с тобой свои самые сокровенные танцы.

Не желая вставать, но уже проснувшись, я раскладывал по полочкам события недавнего прошлого.

Вчера познакомился с бабушкой, видел ангела, призрака, который скорее интерфейс нежели призрак и сновидение, также непохожее на обычные. Страшно представить, что со мною, если считать это обычным времяпрепровождением. Позавчера… Позавчера при помощи магии закрывалась сессия и я гулял с Алисой. Три дня назад было занятие на кладбище, признание Медеи в подготовке к моему убийству, игра в ладушки с мамой на кухне и случайное обнаружение морского берега за трирью. Меньше ста часов назад меня не поставили перед фактом игры в рулетку, где ставкой являлась мое существование. Да и при упоминании гражданских прав еще вспоминался паспорт, а не категория Кей, пусть даже Медея и использовала термин “аусвайс”….Как ошеломительно быстро бежит время. С тех пор, как я впервые увидел авалонский ключ и двух недель не прошло. Если сегодняшний день окажется так же насыщен событиями, стоит поваляться подольше.

Объяснения. Отец обещал рассказать, что случилось с родителями из-за чего те задержались.

Пришлось вставать и надеяться на то, что сегодня не случится ничего экстраординарного.

Утренние процедуры я провел в ванной, а не в бассейне. Пусть в дополнительном пространстве за трирью и просторнее, но от чудес тоже можно уставать.

Привычные квадратные метры, шкафчик с зеркальными дверцами, душ вместо водопада… Оказывается, я все-таки консервативен и привычная реальность успокаивает одним фактом своего существования вокруг меня. Интересно, если я все-таки адаптируюсь к магической реальности, как долго привычка ко всему этому будет меня преследовать.

— Пошли, разомнемся, — предложил отец.

— А то ты до сих пор еще не посещал спортзал.

Спортзал! Вот как тут проведешь обычный и ничем не примечательный день когда у тебя же в квартире есть еще пространства, которых не посещал? Это еще в том возрасте, когда детский сад не посещаешь, такое терпимо — и то любопытство должно играть в пятой точке.

Трирь в спортзал совмещалась с кухонной. Пусть мои родители иномиряне, но иронию выбора я оценил. Набираешь калории или сбрасываешь. А вот такого изобилия тренажеров и спортивного инвентаря не ожидал, даже зная склонность предков к гигантизму.

— Местная печать и обусловленные ею законы мироздания вводят в качестве базового понятие тела. В привычном тебе представлении у нас на родине не было никаких тел, — отец прикрыл за собой трирь и направился к стойке с гантелями. — Когда мне удалось проникнуться этой концепцией, возникла идея перенести некоторые наши родовые техники на новую основу.

Человеческое тело, при всей его внешней ограниченности, обладает рядом преимуществ по сравнению с нашими прежними аналогами. Боевые искусства этой стороны используют человеческий потенциал примерно на восемьдесят процентов. Остальные двадцать, если задействовать без предварительной подготовки и небольшого жульничества с внутренней энергией убивают или калечат применившего.

Ваш отец когда-нибудь кидался в вас гантелей? А двумя? Одну мне удалось поймать, а вот другая задела бедро по касательной. Могло быть больнее, но я почти увернулся.