— Если бы не отчаянная экстремальность ситуации, — заметила Леоника минуте на второй моих безуспешных попыток, — я бы даже сочла это эротичным. У меня аккурат под этим местом одна из эрогенных зон.
— Просто помоги мне, самую малость, — с трудом выдохнул я, понимая насколько нелепо все выглядит со стороны. — Поддерни полу плаща, чтобы она легла на подоконник…
Сосед с собакой подозрительно быстро завершил прогулку. Совсем некстати, крайне несвоевременно и неуместно. Но мысль о нем промелькнула и исчезла, поскольку страх провала вызвал прилив адреналина и, может еще что-то ухитрился изменить. Потому что сразу как хлопнула входная дверь внизу, я как-то исхитрился и подцепил головку болта двумя пальцами.
Наверное, по ощущениям, это было похоже на то, как маленькие дети сталкиваются с наличием электрического тока в розетке. Мое тело судорожно дернулось, локоть задел оконное стекло, а туловище изогнулось так, что спихнуло Леонику с подоконника. Впрочем, я и сам отлетел к лестничному пролету, едва не скатившись на пол-этажа спиной вперед.
Будет скандал, чувствуя боль в затылке, подумал я. На звук разбитого стекла сосед точно примчится, вместе с собакой. Хорошо еще, что вроде ничего себе не сломал, только шишку набил.
Следующая мысль была менее эгоистичной. Я наконец вспомнил о Леонике, которая отлетела в сторону другого пролета и ударилась о лестничную площадку как минимум коленками.
— Ты в порядке? — сдавленно прохрипел я, поворачиваясь на бок, нывший лишь самую малость слабее чем затылок.
Сознание поначалу списало странности восприятия на удар головой, но уже секундой позже я увидел, что стекло даже не треснуло, а значит разлетающиеся осколки мне лишь померещились.
Но версия с глюком никак не объясняла того, отчего на лестничной площадке между этажами я был один. Леоника, которая по моим прикидкам уже должна была начать ругаться, пропала — в точности как тот неведомый практик, передавший девушке артефактный болт.
В этих исчезновениях проглядывала какая-то очень тревожная закономерность, по чистой случайности не задевшая меня, как не продемонстрировавшего должного уровня владения магией.
Кое-как поднявшись на колени, я проверил сохранность собственного телефона. Защитный чехол и пребывание в нагрудном кармане, спасло технику от трещин и утраты работоспособности.
Голова еще кружилась, лестница словно окуталась каким-то неясным муаром, напоминавшем о несостоявшемся чуде. Вытащить из кармана волшебный болт мне так и не удалось.
Попробуем найти в случившемся хоть что-то позитивное, подумал я, продолжая тревожиться за Леонику, хотя информация о её телефонном номере и даже факте недавнего звонка успела исчезнуть из памяти смартфона. Я хотя бы помню о том, что она пыталась мне передать.
Вот тут бы мне и сообразить, насколько противоестественно такое воспоминание, но этажом выше начали открывать дверь, провожая гостей. Ушибленное и не успевшее прийти в норму тело дернулось само. Только усилием воли мне удалось не допустить падения телефона на пол. Отчасти помогло еще то, что, будучи амбидекстром, я почти что одинаково владею обеими руками.
А затем я шумно выдохнул и мысленно обматерил сработавший протокол безопасности, сжимая в кулаке волшебный болт, выдернутый из щели под батареей центрального отопления.
Глава 11
Очень полезно сначала подумать и лишь потом начать что-то делать. А еще лучше подумать несколько раз. В спокойной обстановке, чтобы на нервы и психику не капали, уверяя, что это последний шанс и если не отреагировать, то дальше будет только хуже.
Потому что, если когда-нибудь о случившемся на этой лестничной площадке узнает мир, словарь фразеологизмов наверняка обогатится словосочетанием “Имярекова победа”, по аналогии с пирровой.
Помраченное состояние не то чтобы проходило — скорее обустраивалось в моей психике. А я, тем временем, пытался адаптироваться к нему.
Болела спина, затылок, болел локоть, ушибленный во время эпичного имярековского полета с подоконника то ли об стену, то ли об пол. А может и когда бил им чудом восстановившееся стекло. Не важно. Физическое состояние, пусть и не самое хорошее, отходило на второй план перед безграничными перспективами того лютого кошмарища, в которое меня угораздило попасть.
Леоника, когда еще существовала — стремилась избавиться от волшебного болта, чтобы не превратиться в факел из-за пребывания в непосредственной близости от артефакта.
Но ей опытный, хотя уже тоже не существующий практик, сообщил о подобной опасности — а меня кто проконсультирует? Где гарантия, что среди предков тоже не найдется кого-то неподходящего из-за чего в один не самый прекрасный момент исходящая из болта сила сделает с моим телом что-нибудь откровенно непотребное?
Шесть поколений предков дали Леонике около двух суток. То есть одного поколения где-то на восемь часов хватает. Мама с папой вроде как люди, за обеих бабушек и деда по отцовской линии не поручусь, но тоже вроде все в порядке. Второго деда вовсе не помню — он еще до моего рождения скончался.
Кое как встав на ноги я наконец осмотрел источник своих проблем. Болт уютно устроился в кулаке, чтобы разжать пальцы пришлось как следует сосредоточить волю.
Теперь он еще меньше напоминал латунное изделие. На секунду показалось, что где-то внутри него мелькают какие-то светящиеся символы, напоминающие сигилы с именами гоэтических демонов. Аж до мурашек пробрало от предположения, что мне достался воплощенный в форме болта демон. Или, если быть точным и честным, это я достался ему.
Подавив желание сжать пальцы обратно и засунуть артефакт в карман, я поднес болт поближе к глазам. Любители голливудских ужастиков на этих кадрах затаили бы дыхание, поскольку так поступать не рекомендовалось ни в одном из них. Но когда не знаешь, сколько времени осталось до твоей дематериализации, приоритеты как-то меняются, а страхи отходят покурить.
Для выживания требовалась информация. Много информации, чтобы перекопать её и найти тот шанс, что обеспечит пусть и маловероятное, но гарантированное выживание.
По мере приближения к глазам окружающая реальность становилась все более расплывчатой. Периферическое зрение отказывалось глядеть по сторонам, отдавая предпочтение поверхности артефакта. Предельно детальной, с кучей загадочных царапин, слегка сбитой в нескольких местах резьбой.
По канавкам этой резьбы словно что-то перетекало. Что-то, невидимое, но ощущаемое тем же чувством магии, которое удалось зафиксировать на рыбалке, менее суток назад.
А затем я сделал еще одну глупость, наивную и детскую. Недаром Иисус призывал быть как дети.
Приятной новостью следующего утра стало мое пробуждение в собственной кровати. Знал бы кто, насколько может стимулировать и радовать человека его существование! Особенно, когда есть наглядные примеры обратного.
Право слово, мне бы стоило как-то эмоциональнее реагировать на исчезновение Леоники, но акт дематериализации затронул и эту часть бытия, сохраняя мне лишь знание о том, что она действительно когда-то существовала, что вчера вечером я видел ее качающейся на качелях во дворе и так далее.
Даже воспоминание о чертах лица потихоньку меркли, не имея возможностей зацепиться за что-то реальное. Пришлось в меру своих способностей к рисованию набросать портрет девушки и, на всякий случай, подписать его.
Впрочем, тут не обошлось без вечного любопытства. Хотелось знать, исчезнет ли и это изображение, как исчезали из мироздания все прочие следы девушки. Но чуда не произошло — карандашный набросок остался на листочке в клеточку, вместе с подписью печатными буквами.
Болт, пролежавший всю ночь у меня под подушкой, использовал протокол безопасности на полную катушку. Без него не удалось даже сходить утром в туалет — пришлось держать его в кулаке пока не запер дверь изнутри. Камер в домашнем туалете не было ни одной, телефона с собой я не брал.