Когда зеркало успокоилось и вернулось к обычному состоянию, стало ясно, что в туалете я остался один. Впрочем, через секунду в дверь ввалилось два подростка, чуть моложе меня. К магии они очевидно не имели никакого отношения. Достаточно было услышать разговор, перемежаемый цензурными словами в очень скромной концентрации.

Вытерев руки бумажными полотенцами, я вышел наружу… и едва не столкнулся с той, кого вспоминал буквально за пару минут до этого. Она тоже выходила из туалета — только из женского.

— Ты весьма изменился, — выдержав небольшую паузу заметила Медея. — Это очень ощущается. Только вот я не верю в столь стремительный прогресс новичка. А потому будь умен, ответь мне — кто или что выпинало тебя из пятой любительской лиги в третью полупрофессиональную?

Мозг словно обхватило что-то мягкое и пушистое, вроде сибирского котика. Медея внимательно изучала мою реакцию, а я откровенно тупил, не зная, что ответить. К счастью, протокол безопасности разрешал сказать ей о наличии артефакта.

Безрассудством больше, безрассудством меньше, подумал я. Раз уж судьба столкнула меня с этим человеком, положусь на свою удачу.

— Леоника… — выдохнул я, внутренне готовясь к тому, что это имя ничего не скажет содержательнице клуба для кандидатов в практики.

— Эта история для более укромного места, — нахмурилась Медея, поправляя ремешок своей сумочки. — Ты тут с кем-то или свободен в перемещениях?

— Пара минут и буду свободен.

— Тогда выходи к трамвайной остановке. И постарайся вести себя благоразумнее. Ты выделяешься на фоне окружающих как Санта-Клаус в рабочем костюме на июльском нудистском пляже под Самарой.

К счастью, сеанс шопинга был к тому времени уже завершен. Да и оставить родителей тет-а-тет показалось хорошей идеей.

Спускаясь по эскалатору, я вдруг понял, что не знаю где карта, оставленная Сверчком. Он лишь упомянул её, но даже не показал. Впрочем, и сам тоже не показался.

Быстрый осмотр карманов выявил посторонний предмет в кармане джинсов, соседнем с болтом. Карта оказалась изображением двенадцатого аркана Таро. Правда, отнести этого Повешенного к какой-либо известной колоде не удалось. Решив, что изучу её уже дома, я засунул карту туда, откуда вытащил и бодрой походкой двинулся в сторону трамваев.

Упускать шанс внести хоть немного ясности в ситуацию было никак нельзя. Да и не верилось как-то в то, что Медея может мне навредить.

Медея стояла чуть в стороне от остановки, делая вид будто курит. То есть, девушка действительно держала в руке сигарету, периодически поднося её к губам. Но вряд ли кто-то кроме меня замечал, что от затяжек длина сигареты не сокращается ни на миллиметр, а дым и вовсе иллюзорный, не имеющий инфракрасной составляющей.

— Ждем красный трамвай, — как только я подошел ближе, объявила Медея. — И ради нашего благополучия, не выкинь какой-нибудь фокус ближайшие десять минут.

Я встал неподалеку и постарался не мешать. Народ на остановке как-то поднапрягся. Это ощущалось даже без особых способностей к эмпатии. Практически все, кроме трех пожилых женщин, уткнулись в свои гаджеты. Медея продолжила свои манипуляции сигаретой. Муаренго стекало с её пальцев и наполняло неповторимым ультрафиолетовым оттенком сталь рельсов.

Первый трамвай был синего цвета. Он загрузил в себя всех ожидающих, оставив нас вдвоем.

— Если ты до сих пор все еще ничего не понимаешь, у нас хотя бы есть шанс, — бросила Медея. — Потому что нет ничего более разрушительного чем иллюзии. Неведение на втором месте. Оно хотя бы легче искореняется.

— Все настолько плохо?

— Представь, что в глухую африканскую деревушку на берегу Атлантического океана случайно приплыл айсберг размером с авианосец. Только не изо льда, а из чистейшего кокаина.

— Образно. Доходчиво. Пушистый северный зверек записывается к дедушке Фрейду, лечить комплекс неполноценности.

— У тебя есть какие-нибудь незавершенные дела? Вряд ли ты составлял завещание. Детей тоже не оставлял…

— Только сессия. Только хардкор.

— Считай, что диплом уже получил. А вот будет он в золотистой рамочке или в черной — только от тебя зависит. Потому что ждет тебя, касатик, дорога дальняя, хардкор лютый, да лис заполярный…

Трамвай подъехал аномально тихо. Я ухитрился не заметить его приближения, если оно вообще имело место.

— Тут вообще восемнадцатый маршрут разве ходит?

— Красный? Красный! И не занудничай.

Внутри сидело человек десять, все старше нас с Медеей и какие-то все однообразные. Но последнее соображение я оставил при себе.

— Где же он? Ага, вот, подгрузилось…

Медея повозилась со своим телефоном, а затем протянула его мне.

— Вот. Вставай посреди вагона и художественно продекламируй стихотворение.

И ведь даже не улыбнулась, зараза! А ведь это, между прочим Гумилев! Тот самый “Заблудившийся трамвай”, по которому не один мастер городского фэнтези прокатился в своих текстах. Но вариантов у меня действительно не было.

Шёл я по улице незнакомой

И вдруг услышал вороний грай…

Кажется, трамвай делал остановку пока я декламировал.

Поздно. Уж мы обогнули стену

Однообразные личности, не сговариваясь, монотонно вышли, оставив нас с Медеей одних.

Стоило упомянуть Индию Духа — движение возобновилось. Мы даже как-то ускорились, если верить моему вестибулярному аппарату. Трамвай шел мягко и тихо, но с тем стилем и достоинством, которое порождалось сочетанием салона и строк Николая Гумилева.

Когда я дочитал стихотворение, Медея вскочила с кресла, схватила меня за руку и потащила на выход. Меньше чем через четверть минуты, двери распахнулись.

Какие-то остатки строгой рациональности подсказывали, что мы не могли уехать далеко. Но не узнать единственный в городе буддийский храм я не мог. А это означало, что всего за несколько минут мы пересекли половину города. Причем оказались севернее стартовой точки, хотя ехали на юг и ни разу не повернули.

— Молчи, — коротко распорядилась Медея. Следуй за мной.

Мы перешли дорогу, обошли храм, воспользовались подземным переходом чтобы оказаться у входа в парк культуры и отдыха. Несмотря на выходной день, вокруг не было ни души. Это настораживало, но не более чем расплывчатые контуры автомобилей на проспекте. Как будто кто-то сначала нарисовал их акварелью, а затем забыл холст под дождем.

Мост в парк мы так и не преодолели, остановившись на самой его середине.

— Текущая вода, малонаселенный план города, — подытожила Медея. — Минимум, сорок минут нас никто не побеспокоит. Из того, что можно организовать на скорую руку, это самый безопасный вариант.

Я огляделся по сторонам. Артефактный болт продолжал трансформировать зрение, отчего за пределами моста наблюдалось что-то совсем уж расплывчатое. Достаточной детализацией обладал лишь сам мост и мы с Медеей.

Попытка вглядеться в воду под мостом вызвала и вовсе приступ головокружения. Там протекал еще один ранее неопознаваемый цвет, которому мозг затруднился подобрать вербальный ярлычок.

— Не будем тратить времени, — поторопила меня Медея, прислонившись к ограждению моста. — Последнее, что я узнала про Леонику меня отнюдь не обрадовало. Девочка польстилась на легкие монеты и вступила на путь случайных связей с не слишком разборчивыми практиками. Не в курсе, доходило ли там до биологического секса или же ограничивалось прокачкой энергии, но это весьма сомнительный во всех отношениях путь.

— Кто-то неизвестный, с которым она встретилась несколько дней назад, передал ей на временное хранение некий артефакт. Цель такой передачи мне тоже неизвестна, но Леоника успела сообщить, что ей поставили строгое ограничение по времени владения этим предметом — около двух суток, на исходе которых произошел бы несчастный случай с гарантированным смертельным исходом.

Медея понимающе хмыкнула, но перебивать не стала.