Чревовещание, догадался я, поскольку губы мамы не шевелились, а ее голос проникал прямо в уши. Полезный навык. Надо будет тоже таким обзавестись когда-нибудь.
Мы вышли из электрички, пропустили вперед толпу галдящих студентов и десяток пенсионеров.
— В одном месте придется идти след в след. Это случится, когда я произнесу вслух слово “Ветренно”. Смотри мне под ноги и запоминай, куда я наступаю. По сторонам не смотри до того, как я не скажу слово “Спокойно”. Там нет ничего опасного, но меридиан шаткий и тебе с первого раза его самому не взять. Потеряешь меня из виду — останавливайся, жди пару минут и звони по телефону. Я вернусь и попробуем еще раз.
Мне оставалось лишь кивнуть головой.
Понятие меридиана встречалось в тексте контракта, но анализ контекста не давал представления о природе того, что стоит за этим понятием. Ну не препятствует печать хождению по меридианам и что? Не политурить, вокруг сепульки.
Потому, после прохождения терминала и услышанного кодового слова я послушно опустил глаза и стал следить за мамиными кроссовками. Благо, это было не так сложно. Мы спустились по лестнице, перешли автомагистраль.
Где-то вдали, судя по звукам, проехал трамвай. Мы свернули в какой-то двор, стало заметно тише. Шумели в стороне играющие в пятнашки или еще какую-то похожую игру дети.
Периферическое зрение уловило мусорный контейнер, трансформаторную будку, какую-то ограду. Мы еще раз свернули за трансформаторную будку и стало заметно тише.
— Тут спокойно, — выдохнула мама. — Но меридиан действительно непростой. Первое время тебе сюда только в обход.
Я поднял глаза. Мы стояли во дворе, образованном тремя типовыми шестнадцатиэтажками. Вроде бы все то же самое, что и в привычном мне городе… тогда где разница?
— Неочевидное, — довольно хмыкнула мама. — Найди десять отличий. Давай постоим тут, полюбуемся.
Головоломка? И попутно тот неочевидный урок, который в состоянии прорваться сквозь ограничения наших гражданских контрактов.
— Никто не входит и не выходит из подъездов, — заметил я через минуту. — Пусть сейчас и день, но хоть в каком-то из множества окон должен гореть свет. Где он? А еще никакой рекламы и бумажных объявлений не вижу. Ни на столбах, ни на дверях.
— Не слишком много, но хоть что-то, — признала мама. — А теперь пойдем, нам еще пройти этот дом надо.
По пути я заметил еще несколько не самых естественных деталей. Скамейки и урны, стоящие у каждого парадного входа, были похожи друг на друга куда сильнее чем можно было бы предположить.
Мы подошли к одному из подъездов, без проблем открыли дверь внутрь, прошли мимо почтовых ящиков и лифтов к двери черного хода.
— Вот и пришли, — улыбнулась мама. — Ты прошел первый меридиан, Имярек. Поздравляю.
Последнюю дверь, не трирь, а именно дверь — этот момент мама подчеркнула особенно, я открыл сам. Это не требовало никаких осознанных магических усилий.
Обычная металлическая дверь с магнитным запором. Нажимаешь кнопку сбоку и толкаешь ручку. Но отчего-то вспомнился опять полет американцев к Луне. Маленький шаг для человека… навязчивые фразы.
По ту сторону двери стояла такая же погода. Я отчего-то ожидал какой-то полной несхожести с тем, что ощущалось в привычной реальности, но ошибся.
Мы вышли из единственной высотки в округе на небольшую площадь с конным памятником по центру. Остальные дома не превышали пяти этажей, но никоим образом не напоминали панельную застройку. Над каждым из них в свое время изрядно потрудились архитекторы.
— В эти районы есть доступ только гражданам или прямым потомкам граждан категории И. Ну и выше, конечно…
Мама снова перешла на подобие телепатии. Кроме того, ощущалось, что она стала куда более сосредоточенной. Мы пересекли площадь и вышли на небольшую улочку, с множеством витрин и ажурных фонарей.
Помня мамино наставление, я старался не глазеть по сторонам, однако вывески все равно привлекали моё внимание. Статусная. И больше никаких подробностей. Пивная, столовая… статусная. В витрине танцуют какие-то искры, ступеньки в статусную мраморные, краем глаза удалось заметить какие-то символы на них.
Документация. Но тут хоть по ту сторону стекла вращаются десятки паспортов.
Биографии на любой вкус. Вывеска вычурная, а на витрине старинное семейное фото с которого улыбаются четыре поколения людей, явно похожих друг на друга. Ничему, получается, по ту сторону высотки, верить нельзя.
Биографию, документы, статусность и прочие атрибуты здесь всего лишь товар. Должно быть, с тем, что у обычных людей называется профессиональными навыками — та же история. Разве что магазин не попался на глаза.
Тогда понятно отчего родители не возражали против моего стремления ходить в институт. Это все равно до первого посещения такого торгового квартала и ознакомления с новыми реалиями жизни. Личная жизнь? Мама ясно дала понять, что ничего серьезного с девушками не светит.
Остаются друзья, но для обзаведения ими вряд ли требуется высшее образование. Работа? Если даже не найдется ничего в магической реальности, с тем набором навыков, о которых я уже в курсе, пусть еще не овладел ими — можно устроиться в привычном мире.
А если накопить монет, то и какая-то локальная известность светит. Только что мне теперь хочется от жизни? Это гражданство мне всю систему жизненных ценностей перемешало!
Мы свернули в какой-то небольшой переулок, обошли автомобильную парковку, колодец, небольшой амфитеатр мест на двести-триста и монолитную пирамиду из отполированного черного камня чуть выше моего роста. Мимо нас деловито пробежала орава кошек, примерно два десятка хвостов.
— Нам повезло, вышли близко…
Мама была довольна нашим продвижением. Мы пересекли небольшой парк и вышли к старинному дому с несколькими башенками. Дом требовал капитального ремонта, но обещал даже без него простоять еще очень долго.
— На крыльце перед парадным входом сидела и играла с домашним хорьком небольшая старушка с кудрявыми седыми волосами, в белой шерстяной кофте и темно-бежевом платье из-под которого выглядывали ноги в плотных шерстяных носках.
— Опаздываете, — заметила старушка, когда мы подошли ближе. — Я уже выпила чаю. Теперь вам осталось его заварить.
— Наш сын только несколько дней назад обрел гражданство. Но он еще ничего не умеет и нам хотелось, чтобы ты на него посмотрела, Олюэн. По возможности, до того, как на встречу придет моя свекровь. Ему потребуется наша защита.
— Проходите, о таком надо говорить внутри — вздохнула старушка, запрокидываясь набок и рассыпаясь на дюжину хорьков, которые юрко проскользнули мимо нас и скрылись в дыре сбоку от входной… пожалуй, все-таки трири.
Я был готов к чудесам и встрече с тем, что казалось невозможным, но все равно вздрогнул от неожиданности.
Мама невозмутимо поднялась на несколько ступенек и повернула ручку трири.
— Когда-то здесь располагалось наше консульство, — с грустью произнесла она.
— А теперь это всего лишь старый дом, в который изредка приходят немногочисленные беженцы. Музей памяти.
Я вздохнул и последовал за мамой, убеждая себя в том, что готов к чему угодно. Самообман, но во благо. Я знаю, что ничего не знаю. В этом не слабость, но сила. Не помогает, но хотя бы звучит внушительно.
За дверью оказалась просторная, некогда роскошная прихожая. Когда-то её освещали канделябры, висевшие у нас над головой напоминанием о былом. Сейчас же полумрак рассеивался всего одной, пусть и достаточно мощной лампой, провод от которой тянулся куда-то в сторону.
А еще тут пахло благовониями. Чем-то вроде сандала, никогда не умел распознавать что-то тонкое по запаху.
— Мы с Каннером прожили тут восемь первых лет после адаптации к местной печати, — в мамином голосе отчетливо слышались ностальгические нотки.
— Представить только, когда-то я не умела моргать и боялась выходить наружу при свете солнца! А потом Олюэн достала где-то большой черный зонтик и подарила его мне.
