На одном из совещаний начальник Охранного отделения даже заметил:

– Что-то боевики притихли. Не перед бурей ли? Что информаторы говорят?

– Межпартийная борьба. Вы же, господин полковник, сами дали добро, чтобы боевиков разных партий лбами столкнуть. Пусть друг другу кровь пускают.

– Тогда отлично! С монархистами кто на связи?

– Штабс-капитан Кулишников!

– Поздравляю, видны результаты правильной работы. Сегодня подпишу приказ выдать денежную премию.

– Благодарю, господин полковник.

Премию и в самом деле Матвей получил на следующий день, двести рублей. Деньги не промотал в ресторане с сослуживцами, а обновил гардероб. Всё же в цивильной одежде приходилось быть чаще, чем в жандармской форме. И одежду надо было иметь на все случаи жизни. Приличную, для встречи с такими, как владелец типографии Федотов, либо попроще, какую разночинцы носят – картуз, пиджак кургузый, рубашка-косоворотка, мятые брюки и сапоги.

Вот одежды простолюдина не было. Всё равно никто бы не поверил, что коротко постриженный, с офицерской выправкой молодой мужчина с чистыми руками слесарь на заводе. У людей, связанных с техникой, мазут намертво въедается под ногти, в складки кожи на кистях рук.

И говор выдаёт. Не акцент, какой бывает у тверских или нижегородских, а отсутствие слов, употребляемых простолюдинами. Образовательный уровень по речи всегда заметен. И человек наблюдательный по одежде, манере поведения, речи, всегда может определить, в каких кругах вращается человек, уровень образования.

Как оказалось, одежда разночинца вскоре пригодилась в обстоятельствах неожиданных для Матвея. Неделя уже шла к концу и он предвкушал заслуженный отдых. И вдруг вызов к начальнику Охранного отделения Герасимову. Такие вызовы всегда напрягают – не допустил ли упущение по службе? Не для разноса ли хотят видеть?

– Слушаю, Александр Васильевич! Вызывали?

Полковник любил, когда его называли по имени-отчеству. А по званию на мероприятиях парадных или в присутствии вышестоящего начальства.

– Мы не солдафоны, – сказал он как-то. – Наше дело тонкое, деликатное – заниматься политической борьбой с врагами империи. Быть умнее их, предугадывать их действия и уничтожать, как бешеных собак!

Правда, опережать на шаг или полшага не всегда получалось. Разных революционных движений, течений и кружков образовывалось много и действия они порой совершали непредсказуемые. Если в их среде не было информаторов, то и упреждающие меры предпринять было невозможно, ибо деятельность свою революционеры не афишировали.

– Присаживайтесь, Матвей Павлович, – предложил Герасимов.

Потом он взял со стола какой-то документ, стал смотреть то на Матвея, то в бумагу.

– Да, похоже, полюбуйтесь.

И подвинул к Матвею по столу документ. Бумага оказалась паспортом, позволявшим въехать на территорию Великого княжества Финляндского. Генерал-губернаторство имело столицей Гельсингфорс (современный Хельсинки). Столица находилась в трёхстах верстах от Санкт-Петербурга и связывала их железная дорога через Выборг, открытая в 1870 году. Население в три миллиона составляли в основном финны, 15 % шведов, 3 % немцев и 0,2 % русских. Законы местные, которые издавал Сейм. Деньги – финские марки, которые стоили четверть российского рубля. Герб и флаг Великое княжество имело российские. Управлял княжеством с 1905 года по 1908-й действительный тайный советник Герард Николай Николаевич. Что для Матвея существенно, так это полиция подчинялась Сенату княжества, а жандармерия подчинена первому петербургскому жандармскому округу. Из границ с Российской империей только таможенная, но для въезда в Россию финским гражданам требовался специальный паспорт, выдаваемый Финской паспортной экспедицией.

Едва взяв паспорт в руки и присмотревшись, Матвей обнаружил, что фотография переклеена. Причём, к немалому его изумлению, на фото человек, очень похожий на него, только волосы подлиннее, да виден ворот рубашки-косоворотки.

– Подделка! – без колебаний произнёс Матвей.

– Это без сомнений. А как вам фото?

– Очень похож. Только у меня такой шевелюры не было никогда.

– На фото большевистский курьер, нами сегодня задержанный. Начальник штаба Отдельного корпуса жандармов, как увидел подделку, сразу про вас вспомнил.

– Вместо курьера меня хотите куда-то послать?

– Скорее внедрить в круги большевиков. На допросе фигурант заявил, что должен ехать до Куоккала, доставить деньги и чистые бланки российских паспортов. Полагаю – бланки печатались в подпольной типографии. Но речь сейчас не о них. Как вам сама идея?

– В первую очередь – где фигурант? Если он выйдет на свободу или сбежит, жить мне останется недолго.

– Он в одиночной камере Шлиссельбургской крепости. Оттуда ещё ни один человек не сбежал.

Матвей задумался. Внедрение в большевистское подполье – затея рискованная. Селение Куоккала (современное Репино) – дачный посёлок на берегу Финского залива, на линии железной дороги, в нижнем течении реки Сестры, от столицы рядом. Местность красивая – море, песок, сосны. Столичный народ, кто при деньгах, покупали в Куоккала дома или участки земли и строили дачи по собственной прихоти. Куоккала – уже финская территория и законы там финские. У большевиков в селении своя дача «Ваза». С таким названием в Финляндии и селения есть, и корабли. Наследие шведского владычества. Тогда главное судно шведского короля называлось «Ваза».

– Ещё вопрос. А если курьера знают? Бывал он там или в столице встречался с кем-то из революционеров?

– С его слов – в Финляндском княжестве не был никогда. А в Петербурге, конечно же, контактировал, но мельком. Он из Малороссии, киевлянин.

– О как!

– Главная загвоздка в том, что на подготовку нет времени. Уже завтра надо выехать. Со слов арестованного, в Куоккала знают о курьере и ждут.

Риск велик, очень велик. Если большевики на даче заподозрят подделку, то даже труп Матвея не найдут. В плане конспирации большевистская фракция превосходила остальных революционеров. У эсеров сильна боевая фракция, все проблемы решают силой. Кадеты и мартовцы только болтали.

– Хорошо, господин полковник, я согласен. Мне нужно время на подготовку. Для начала внешность привести в соответствие с фотографией. Можно ли мне забрать документы?

Времени, чтобы максимально привести себя к оригиналу, немного. Плохо, что Матвей не видел курьера. Рост, манера говорить и двигаться, какие-то привычки. Может – он курит или завзятый матерщинник? Или через слово вставляет в речь слова-паразиты? Подготовка к серьёзному действию внедрения уж слишком скорая. Стремление начальства получить информацию из первых рук понятно. Но Матвею своя голова на плечах и важна и нужна. Мёртвому ни слова, ни деньги непотребны.

В коридоре Охранного отделения присмотрелся к фото. Шатен, волосы до средины ушей, такие за ночь не отрастить. И выход один – либо в гримёрную какого-нибудь театра, либо в постижёрную мастерскую, там обычно бывают готовые парики. Всё же направился в театр. Как-то говорил папенька, что в своё время при необходимости пришлось обращаться, так загримировали до неузнаваемости.

В гримёрной мастерской показал фото на документе, закрыв бумажкой текст.

– Мне надо быть максимально похожим. Служба требует.

– Сделаем в лучшем виде.

Подобрали парик, предупредив, что мыться в душе или ванной в нём нельзя. А ещё дали в небольшой плоской баночке сажи с вазелином. С виду – как гуталин для чистки сапог. Матвей удивился:

– Это зачем?

– На фото лицо имеет землистый оттенок. Намажьте мазь на лицо, немного, тогда кожа будет ближе к оригиналу.

Матвей поблагодарил, отдал деньги. А дома набрал пепел в печи, смешал с маслом, натёр руки, причём тщательно, под ногти смесь затолкал. А потом вымыл с мылом. Эффект просто замечательный. В складках кожи, в порах, под ногтями – чернота, одним словом – руки рабочего человека. В зеркало на себя посмотрел – изменился. Похож на человека с фотографии. Зазубрил данные с документа, чтобы отвечать на вопросы без запинки, если придётся. А спросить может таможенник на границе или революционеры, чтоб им пусто было. Для Матвея Россия – его страна, он здесь родился, учился, присягу на верность государю давал и потому защищать её будет до последнего вздоха, до последней капли крови. Иначе какой он мужчина, офицер?