Жалованье позволяло купить билет в мягкий вагон, где в купе всего два места. В купе умывальник, вместо полок – мягкие широкие кожаные диваны. Проводник по первой же просьбе разносил чай в мельхиоровых подстаканниках, отдельно кусочки пиленого сахара. Через вагон располагался вагон-ресторан с приличной кухней. В общем, ехал Павел с комфортом и уже настраивался на отдых. По приезде в Крым решил обосноваться в Ялте. Этот город любили дворяне и творческие люди – художники, писатели, поэты. И еще было одно обстоятельство – в Ялте проживал, выйдя в отставку, бывший командир первого эскадрона жандармского дивизиона. Не сказать, что они были друзьями, но приятельствовали, к праздникам обменивались поздравительными письмами. Учитывая, что с жильем летом на Крымском побережье туго, Павел надеялся, что бывший сослуживец найдет для него угол. Он человек непритязательный, крыша и койка вполне устроят.

Дом отставного ротмистра Кулешова оказался почти на окраине города, небольшой, сложенный из природного камня. Бывший жандарм возился в саду, подвязывал виноград.

– Антон! – окликнул его Павел.

Обнялись.

– Пустишь погостевать? Отпуск у меня.

– Живи сколько хочешь. Пошли в дом, сейчас приготовлю закуску. Рыбку свежую недавно принесли рыбаки.

Пока хозяин чистил рыбу и жарил, выпили вина. Виноградная лоза в Крым завезена из Франции и почвы похожи, потому вино приятное. А вот местная знаменитость – барабулька – Павлу не понравилась, мелких костей полно. В каждом городе свое, в Питере корюшка, что огурцами пахнет. В Черном море барабулька и кот. Похожа на камбалу, только с шипами вдоль тела. Вкусная, жирная и костей – один хребет.

Отставной жандарм проживал один, жена умерла в родах, за ребенком присматривала нанятая няня. Вместе с Антоном ходили купаться и загорать, покупали всякие вкусности, вроде хычинов, шашлыков, не спеша ели за столиками, запивая вином. Вино и белое и розовое и красное, на любой вкус – терпкое и сладкое.

По вечерам на набережной играл городской духовой оркестр, гуляли и танцевали пары. Женщины с удовольствием демонстрировали наряды. Публика в основном состоятельная. Как говорится, бывших полицейских и жандармов не бывает. Антон локтем слегка толкнул Павла.

– Посмотри налево. Вон тот тип в белой кепке не кажется подозрительным?

На отдых собиралась в Крыму не только почтенная публика. Следом за ней слетались карманники. Человек на отдыхе беспечен, теряет бдительность. Да и в толпе гуляющих невозможно угадать, кто рядом с тобой – чиновник из Москвы или карманник из Хацапетовки.

– Похоже – щипач.

Карманные воры имели такое прозвище. Стали следить за вором, стараясь не привлекать внимание. Вор явно следил за молодой женщиной в белом платье. Все ближе и ближе к ней. В какой момент он ухитрился вытащить портмоне из сумочки, даже опытные жандармы заметить не успели. Щипач вдруг стал проталкиваться в сторону, собираясь уйти с набережной на улицы города.

– Я за ним, ты к девушке! – скомандовал Павел.

Вор с набережной свернул в узкую улочку. Павел за ним, догнал.

– Стоять!

– Да ты кто такой, чтобы мне указывать?

– Жандарм.

– Вот и ищи бомбистов.

– Либо сам кошелек достанешь, который у девушки срезал, либо идем в полицейский участок.

– А не пошел бы ты…

Вот это вор зря так сказал. Павел без замаха ударил его под дых, когда вор согнулся, добавил коленом в зубы. Сильно, не жалея. Вор взвыл, прошамкал, ибо два зуба выплюнул с кровью.

– Ты что же делаешь, сука!

Павел ударил в печень, мощно пробил. Вор упал, его стошнило желчью. А Павел спокойно, не повышая голоса:

– Я тебя забью до смерти. Мне шваль не жалко. Вставай и доставай лопатник. Считаю до трех.

Убивать его Павел не собирался, а побить за наглое поведение следовало. Урок вору пошел впрок. Поднялся, кряхтя и охая, вытащил из брючного кармана портмоне, явно женское. Белое, обшитое бисером. А уже шаги слышны. В проулок вошел Антон, рядом с ним всхлипывающая женщина.

– Помочь? – встревожился Антон.

– Зачем? Пропажу он уже вернул. Ваш кошелек?

– Мой! – обрадовалась женщина.

– Сколько денег там было?

– Пятьдесят семь рублей.

Павел открыл портмоне. Все правильно. Пятьдесят пять рублей ассигнациями и два рубля монетами.

– Возьмите и будьте осторожнее.

– Спасибо, даже не знаю, как вас благодарить!

Павел повернулся к Антону.

– Что с этим будем делать?

– Уезжай, прямо сегодня! – приказал Антон. – Если увижу завтра – сдам в полицию. Похоже, ты там уже отметился и потому срок получишь не маленький.

Вор побежал. Павел повернулся к девушке.

– Не разделите с нами ужин?

– А удобно? Мы не знакомы, неприлично.

Это верно. Павел пошутил:

– Как не знакомы? Вас мой добрый приятель Антон представил. Вас ведь Анна зовут?

– Анна! А как вы узнали?

Да проще некуда. На портмоне вышита золотой нитью буква «А». Самое распространенное имя – Анна.

– Догадался. Я же прорицатель.

– Ой, как интересно!

– Ну вот, будет о чем поговорить. Что же мы стоим?

Направились к набережной. Вдоль нее рестораны стоят. Выбрали тот, который указал Антон. Он местный, толк знает.

– Здесь хорошая кухня, хозяин – татарин.

Не спеша поели национальных блюд, попили чаю. Вина или водки не подавали, вероисповедание хозяина не позволяло. Хотя в других ресторанах мусульмане вино гостям подавали. Бизнес, однако!

Девушка Павлу понравилась. Умна, говорлива в меру, что для женщины достоинство, не жеманится, ведет себя естественно.

– Пожалуй, я пойду, поздно уже.

Женщина поднялась.

– Мы вас проводим.

Павел рассчитался за стол. Не спеша прогулялись до арендованной Анной комнаты. И тогда и сейчас хозяева сдавали отдыхающим комнаты, а то и дома целиком, только плати. Расставаться Павлу не хотелось.

– Давайте встретимся завтра? Вы на отдыхе, я тоже. Вместе веселее.

– А удобно?

– Конечно. В полдень вас устроит?

– Вполне.

Павлу в Санкт-Петербурге с женщинами знакомиться негде и некогда. Всю неделю с утра до вечера на службе. На улице знакомиться не принято, да и редко девушки появляются в одиночку, чаще под приглядом. Единственно – Дворянское собрание. Но и там ограничения есть. Танцевать можно, а набиваться на знакомство, это если маменька или папенька разрешат. На балы девушки ходили только в сопровождении родителей или тетушек.

Уже поздним вечером, лежа в кровати, Павел просчитывал: кто Анна такая? Не из рабочей среды, одета со вкусом и деньги есть. Пятьдесят семь рублей в портмоне – это двухмесячная зарплата учительницы и четырехмесячная белошвейки. Дочь купца средней руки? Небогатая дворянка? Так и уснул. Утро вечера мудренее, завтра поинтересуется.

За утренним чаем с баранками Антон заметил:

– Я бы такую девушку не упустил. Обручального кольца не заметил, так что шансы у тебя есть.

Павел вздохнул. Через два месяца ему сорок. Мужчина в самом расцвете сил. И положение есть, и жалованье приличное, в полковники вышел, а семейная жизнь до сих пор не сложилась. Конечно, торопиться не следует, присмотреться надо, чтобы потом не сожалеть. А присмотреться – время нужно. Интересно, где она живет? Хорошо, если в Санкт-Петербурге.

Похоже, Анна его ждала, приходу Павла обрадовалась, причем искренне. Пошли на променад. Среди женщин загар не приветствовался, считалось, что загорелая кожа – удел крестьянок. Потому дамы на отдыхе носили широкополые шляпы, легкие зонтики от солнца.

Распорядок почти у всех отдыхающих одинаковый. С утра на море, искупаться. Потом обед, променад. Себя показать, других посмотреть, поболтать со знакомыми. Потом, в самую жару – отдых, как в Испании сиеста. Ближе к вечеру, когда солнце не такое уже злое – купание, затем переодеться и вечерний променад уже в нарядах по набережной. Предприятий, как в Санкт-Петербурге, – нет, как и дымящих печей зимой. Воздух свежий, морской, дышится легко. За городом горы, зелень, глаз отдыхает, не то что в городе. Немного прогулялись, потом в открытый ресторан на берегу. Легкое белое вино, рыбка, салат.