– Ах, вы представляете! Государь вдвое сократил число челяди во дворце.

– Говорят, и вина заморские не закупает, пьет крымские и грузинские.

– Экономит? Войны нет, зачем?

– Нет, покупает за границей картины, статуи и разные безделицы.

Это было правдой. Государь не гнушался вне официальных приемов ходить в поношенной одежде, в сапогах, в которые заправлял брюки. Зато его агенты скупали в картинных галереях или у самих художников или скульпторов их произведения. В дальнейшем, к концу царствования, предметами искусства будут заняты залы Зимнего и Аничкова дворцов.

В период царствования Николая II, его сына, все предметы передадут в образованный Русский музей в Санкт-Петербурге.

Дамы в Дворянском собрании зачастую знали не меньше мужей о переменах в столичной жизни.

С восстановлением политического сыска царь назначил начальником Санкт-Петербургского Охранного отделения Судейкина Георгия Порфирьевича. Явно по чьей-то протекции. В таких случаях и скрытых недругов появляется много. Судейкин имел звание капитана, а должен быть полковником. По сути своей капитан был способным оперативником и следователем, но интриганом в душе. Он стал массово внедрять во всяческие кружки и организации революционного толка своих агентов – провокаторов. Подпольщики притоку новых людей рады, тщательной проверки новичков не проводили, о конспирации, принципе «троек» никто понятия не имел. Тройка – это когда два рядовых члена знали своего руководителя, а тот был в вышестоящей тройке рядовым и у него был свой начальник.

В случае предательства и провала обречена была одна «тройка», вся организация продолжала функционировать. Засланные Судейкиным «казачки» деньги свои отрабатывали, и за год удалось почти полностью подчистить политическое поле. Почти, потому что на воле оставалась член исполкома «Народной воли» Вера Фигнер, но и ее сумели арестовать благодаря информаторам.

Однако Судейкин располагал большими амбициями, тайную агентуру использовал не только для пользы дела, но и для сбора компромата на представителей элиты – генералитета, чиновников высокого ранга. Причем преднамеренно допускал небольшие утечки компромата. Чиновники стали его побаиваться, да и слухи ходили, что на любого есть порочащие сведения. Чиновники его ненавидели, заискивали, но убрать не могли. Судейкина назначил распоряжением сам государь. Кое-кто подкатывался к Павлу на дворянских балах. Начинали издалека, потом переходили на службу в Охранном отделении. В первый раз он не понял, к чему такой разговор, ведь раньше его служебные дела никого не интересовали. А потом вдруг стал востребован. Тогда дошло, когда один из генералов напрямую спросил, где Судейкин хранит архив.

– Где всегда хранятся дела, – не понял Павел.

– Да нет, – поморщился генерал. – Э-э… с деликатными сведениями.

– Не интересовался. А надо?

– Еще как! Скажу вам по секрету. Почти каждый из здесь присутствующих отдаст немалые деньги, чтобы бумаги пропали. Скажем – сгорели при случайном пожаре, а еще лучше были переданы фигуранту.

Генерал прямым текстом предлагал сделку. Ты мне бумаги, я тебе деньги. Причем боевой генерал не юлил, говорил прямо, даже варианты предлагал – выкрасть бумаги или сжечь. Причем пожар никого бы не насторожил. В городах и особенно в селах, где много деревянных изб, где отопление печное, пожары случались часто. Даже Москва выгорала почти полностью не один раз с многочисленными жертвами, пока цари не запретили строить в центре постройки деревянные. Петр Великий Петербург изначально стал возводить каменным, даже запретив каменное строительство на Руси. Весь камень должны были везти в будущую столицу. Но Петр умер, рабочие и прислуга позволить себе каменные дома не могли – дорого. Сначала деревянные избы появились на окраинах. По мере застройки города избы уже оказывались пусть не в центре, но и не на окраинах, горели по-прежнему.

Павел на предложение генерала сначала хотел возмутиться. Ведь он жандарм, а не продажная шлюха. Но сдержался, стал раздумывать. А еще заметил, что их с генералом разговор интересует многих. На них заинтересованно поглядывали, но никто не подходил, опасаясь прервать контакт. Такие разговоры ведутся с глазу на глаз, пусть и в многолюдном месте.

Генерал раздумье и молчание Павла принял как хороший знак.

– Не буду мешать, понимаю – нужно время. Если нужны деньги на подкуп, вы знаете, где меня найти. Вот моя визитка, даже на службе вас пропустят по ней немедленно.

Визитки были последним писком моды, привезенной из Франции. Украшенные изображением гербов рода, с позолоченными вензелями и виньетками. Павел убрал ее в портмоне. Отношения с Судейкиным у него были сложные. Павел признавал за ним способности, но ему претила его нечистоплотность в достижении целей, причем личных. Если бы вся энергия, ловкость, изворотливость пошли на поимку террористов, то он первый бы отдал должное начальнику. Но того бес попутал, не иначе. Если Павел обнаружит личный архив Судейкина и вывезет или уничтожит, навредит ли это поимке или розыску революционеров? Ни в коем случае, ведь архив содержит компромат на чиновников, дворян.

Операция рискованная. Если Судейкин заподозрит в пропаже бумаг Павла, ему несдобровать. И не об увольнении речь, хотя это будет первым в ряду неприятностей. В агентах у Судейкина немало личностей с темным прошлым. Еще неизвестно, сколько в тайном архиве бумаг. Если мешок или два – можно вывезти. А ежели целая комната? Тогда только пожар. Но не хотелось устраивать шумную или зрелищную акцию. Секреты любят тишину. Согласившись, что Павел получит? Рисковать за чье-то спокойствие за благодарность – пустое дело. К тому же подтвердить уничтожение архива можно только бумагами из него.

И все же Павел решился. Жандармы или полиция не работали в белых перчатках. Для пользы дела приходилось сотрудничать с информаторами из уголовной или революционной среды, платить им деньги или закрывать глаза на их мелкие прегрешения.

Вот и теперь Павел встретился с двумя домушниками, как называли квартирных воров. Обычно, прежде чем забраться в богатую квартиру, за ней следили. Когда хозяин уходил на службу, не оставалась ли в квартире супружница или прислуга?

И сейчас Павел показал фотографию Судейкина.

– Вести будете от Охранного отделения. Не приближаться, иначе он определит слежку. Мне надо знать, куда он заходит, адреса. И больше ничего. За каждый день даю десять рублей. Присматривать по очереди, день один наблюдает, день – другой. Хорошо бы одежду менять, чтобы не примелькаться. Для начала – десять дней.

– Павел Иванович, не учи ученого.

Фото не отдал, дал посмотреть, перед расставанием забрал. Мало ли что, фото – улика. Десять рублей – вполне приличные деньги. От двух до пяти рублей стоила корова, заработная плата рабочего на заводе от восьми до двадцати рублей, в зависимости от квалификации.

Вот с кем Судейкину повезло, так это с Дегаевым. По его доносам была арестована значительная часть народовольцев. В частности, после убийства Александра II Фигнер осталась единственной не арестованной из исполкома организации «Народная воля» и пустилась в бега.

Обосновалась в Харькове, жила по чужим документам. Дегаев приехал к ней, и Вера выдала все явки, адреса и пароли. Мотивировала тем, что в случае ее ареста должен остаться кто-то, кто возглавит организацию и сможет собрать воедино ее членов.

Самой большой удачей Судейкина была ликвидация динамитной мастерской, располагавшейся на Васильевском острове, 11-й линии, дом двадцать четыре. Бомбы для «Народной воли» изготавливал техник М. Ф. Грачевский. Арестовать его и изъять все запасы сырья для изготовления динамита, это как вырвать ядовитые зубы у гадюки. Удар по революционному подполью сильный. Министр внутренних дел акцию оценил, Судейкину выдали денежную премию в пятнадцать тысяч рублей. За такие деньги можно было купить двухэтажный особняк.

Судейкину симпатизировали министр внутренних дел Н. Игнатьев и директор полицейского департамента Праве. Но получить аудиенцию у государя за время службы в Санкт-Петербурге Судейкину так и не удалось.