И распоряжение Лорис-Меликова сотрудники Охранного отделения не поняли. Ликвидация политического сыска – позиция близорукая, грозящая в близком будущем потрясениями. Но жандармские офицеры по сути армейцы, приказы привыкли не обсуждать, а выполнять.

После раздумий Павел пошел в штаб корпуса жандармов. Был там первый отдел, ведавший личным составом. По-современному – отдел кадров.

Начальником штаба уже десять лет как был А. Н. Никифораки. Старый служака все тонкости службы досконально знал.

Поздоровались. Полковник предложил присесть.

– Нехорошо получилось с Охранным отделением. Не понял господин генерал сути службы. Ежели сейчас разогнать опытных офицеров, назад собрать будет сложно.

– Собрать? Вы всерьез полагаете, что Третье отделение восстановят?

– Даже не сомневаюсь. Не мне вам рассказывать об активности разного рода заговорщиков. И у всех одна цель – убить царя. Пусть покажут мне страну, где правит народ? Нет ее.

Про французскую республику Павел промолчал. Крови там пролилось – целые реки. Подобной судьбы для своей страны он не хотел. Знал, что революционеры добьются своего, сначала устроят революцию, свергнут самодержавие, а потом физически уничтожат царскую семью и прислугу, оставшуюся верной государю. И затем устроят красный террор, гражданскую войну, массовую эмиграцию. Уедут ученые, инженеры, врачи, ювелиры, одним словом, люди грамотные. Пролетарии, ведомые большевиками, разрушили заводы и целые отрасли – авиастроение, автомобильную промышленность и другие, потом с трудом восстанавливали за конфискованные у церкви, у народа ценности. Ценнейшие раритеты ушли за суммы незначительные на Запад. За зерно, за паровозы, за станки. А уж народа при революционерах пострадало – тьма, при коллективизации, голодоморах и репрессиях.

Начальник штаба порылся в бумагах.

– Командиром эскадрона в дивизион пойдешь?

– А у меня есть выбор?

– Или в жандармерию на железную дорогу. Там сейчас жандармские пункты открываются.

И правда. Железные дороги развивались быстрыми темпами. К 1880 году длина железных дорог составляла уже двадцать тысяч километров против полутора тысяч в 1865 году. На каждую тысячу километров «чугунки» – один жандармский пункт, в пункте один офицер и три нижних чина.

– Уж лучше в дивизион.

Жандармских дивизиона в стране было два – в Москве и Санкт-Петербурге, самых крупных городах империи. Дивизионы имели конные эскадроны и предназначались для разгона демонстраций или охраны порядка на массовых мероприятиях, вроде крестных ходов или казней политических заключенных. Поглазеть тогда стекалось много народа. И единомышленники, и карманники, и просто любопытные граждане. За неимением радио, телевизора такие события неизменно собирали народ. Часто сообщники, остающиеся на свободе, пытались горлопанить, смущать народ, подталкивать отбить арестантов. Задачей жандармов было вычислить смутьянов и задержать за нарушение порядка. Если толпу взволновать, завести, дальше она становится неуправляемой, могут быть погромы, волнения, жертвы.

Полковник протянул бумажный лист.

– Пиши прошение о переводе, я завизирую и в первый отдел.

Уже через полчаса Павел вышел из штаба в новой для себя должности. Конкретно свои должностные обязанности, права и полномочия надеялся получить уже в дивизионе. С общими положениями службы Павел знаком, волновали два момента. Первый – как примут на новом месте, а второй – как получится с верховой ездой? Вдруг попадется норовистый конь, да на построении взбрыкнет, сбросит. Позор на все годы службы получится, конфуз. В дивизион набирали служивых из конных эскадронов – гвардейских, кирасирских. В столичном дивизионе двухэскадронного состава личного состава немногим более трехсот человек. Располагался дивизион почти в центре, на Кирочной улице, в пятом доме. На первом этаже кирпичного здания конюшни, на втором – казармы для жандармов. Позади здания – плац, на котором отрабатывали строевую подготовку. К плацу примыкала Преображенская площадь. Кирочная улица пересекала Литейный проспект. Единственное неудобство – нет крытого манежа, где бы можно было отрабатывать в холода конные приемы.

Командовал дивизионом подполковник, старый служака. Прочитал бумагу из штаба Отдельного корпуса жандармов, предложил сесть, начал вопросы задавать.

– Где воевали, господин ротмистр?

– Не довелось.

– Значит, в эскадрон вроде как в ссылку?

– Почему вы так решили?

– Третье отделение себя не оправдало. Покушение на государя вы пропустили, злодеи взрыв во дворце устроили.

– Во дворце отвечала за безопасность государя дворцовая стража.

– Знаю, – отмахнулся рукой подполковник.

Павлу обидно стало. Огрызнулся:

– Дивизион лишь исполнитель, кулак. А головой было Охранное отделение. Сейчас тело лишилось головы. Вот в 1825 году не было Третьего отделения, разве жандармы оказались на высоте? Проспали декабристов.

Подполковник досадливо крякнул. На такие справедливые слова ответить нечем.

– Хорошо, господин ротмистр. Пойдемте, представлю вас личному составу.

По численности эскадрон соответствовал пехотной роте. Но и Петербург и Москва большие по площади, и для мобильности решено было иметь конницу. Во-первых, конской массой проще разогнать людскую массу, проще конвоировать арестованных, сидя на коне, лучше видно.

Второй эскадрон, который предстояло принять Павлу, был выстроен. Почти все жандармы в возрасте от тридцати до сорока, с усами, рослые, крепкие.

Подполковник представил Павла как их нового командира. Обошли строй. Во главе каждого отделения вахмистр, вроде фельдфебеля в армии. У многих на мундирах награды – медали и кресты. Подполковник отдал приказ:

– Заняться строевыми занятиями!

Шагистику ни в армии, ни в жандармерии не любили. Парадный строй и шаг нужен только для парадов, которые бывают не часто. Но муштра приучает к дисциплине и подчинению приказам. Причем маршировали с ружьями с примкнутыми штыками. Строевая выучка оказалась на высоте. Маршировали под командованием вахмистров. Павел в это время знакомился в штабе с личными делами. На следующий день на построении объявил стрельбы.

На конях выехали за город, на армейский полигон. Стрельба из ружей оказалась удовлетворительной, а из револьверов скверной. В армии, откуда нижние чины перешли в жандармерию, из револьверов стреляли только офицеры. Отсутствие навыков сказывалось. На привлеченных мероприятиях жандармы были вооружены револьверами. Пришлось подробно объяснять вахмистрам и самому стрелять. Удачно уложил все пули в круг, хотя и сам не стрелял несколько месяцев. Потом показывали свои навыки вахмистры. Скверно!

Вечером в штабе дивизиона в выдаче патронов для тренировок отказали.

– Дивизион финансирует городская казна. На стрельбы заложено по десять патронов на жандарма в год.

Пришлось с утра брать двух жандармов и подводу, в оружейном магазине покупать за свои личные деньги патроны к револьверам. На ящик боеприпасов ушла четвертая часть месячного жалованья. Зато неделю палили, выучка поднялась, стали в мишень попадать. И у жандармов интерес появился к службе. Павел постоянно придумывал и проводил тренировки, причем максимально приближенные к настоящим ситуациям. Например, делил эскадрон на три части. Большая часть изображала митингующих, а меньшая часть себя, жандармов. И жандармы должны были определить в толпе зачинщиков, главных смутьянов и вывести, задержать. Конечно, толпа всеми способами пыталась мешать. Даже если народ собрался на площади, на улице, да хоть на поляне, всегда есть застрельщики, заводилы. Стоит их нейтрализовать, толпа успокаивается. Иной раз в толпу специально затесывались провокаторы, от той же «Народной воли», старались спровоцировать мужиков на столкновение с полицией, с жандармами, с армией. Чтобы были избитые, а еще лучше жертвы. Когда прольется кровь, можно кричать на всех углах, печатать статьи в подпольных газетах о жестокости царского режима, о сатрапах, угнетающих простой народ. О сборах на полянах не для красы. Подпольщики, чтобы их не разогнали, стали собирать митинги там. Первые произошли в мае, и потом такие сборища стали называть «маевками». И об армии не для красного словца. Поп Гапон возбудил народ, устроил шествие, вроде крестного хода, но с призывами к бунту. В результате власти вывели армию для усмирения, стрельба закончилась убитыми.