Судя по тяжелым шлепкам на улице, кто-то послушался Игоря, прыгнул. Он выскочил во двор. Двое корчились, держась за ноги, еще один, прыжок которого был благополучным, пытался им помочь. Игорь расстрелял всех, исходя из принципа «Труп врага хорошо пахнет». И снова нырнул в подъезд. Сверху по лестнице сбегали двое в полицейской форме. Игорь поднял автомат, палец на спусковом крючке. Немцы сразу подняли руки, залопотали:

– Гитлер капут!

– Оружие на пол, быстро!

Немцы вытащили из кобуры пистолеты, бросили. Сопротивляться под дулом автомата бессмысленно, как подписать себе смертный приговор.

– Выходите, руки поднимите.

Один из полицейских огляделся, опасаясь, что Игорь выстрелит в спину. Когда они вышли из здания, Игорь приказал:

– Сесть на землю, руки за голову!

Полицейские исполнили.

– Сколько в здании военнослужащих?

– Ни одного, – ответил полицейский.

– Как ни одного? А кто же отстреливается?

– Служащие полиции, пожарные, фольксштурм. Вы же про военнослужащих спросили.

Немец понял вопрос буквально, имея в виду солдат и офицеров вермахта.

– Тех, кто держит оружие в руках, – поправился Игорь.

– Точного числа не знаю, человек пятьдесят было до нападения русских.

И осекся в испуге. Игорь тоже из Красной Армии. Со стороны наших войск послышалась стрельба, потом крики «ура!». Задержались наши с атакой. Да оно и понятно. Командир роты рассчитывал на день, солдаты уже отдыхали. Пока всех поднимешь среди развалин, организуешь, времени потеряно много. Но прорвались наши, стрельба все ближе. Показался первый боец с трофейным ручным пулеметом в руках. Подбежал, тяжело дыша.

– А, разведка! Чем подмогнуть?

– Дом зачистить надо, там только двое моих бойцов.

– Сделаем.

Пулеметчик вбежал в подъезд, затопал сапогами по лестнице на второй этаж. И тут же одна очередь, вторая. Потом крики. Пулеметчик высунулся из окна.

– Старшина, сдаются, оружие побросали. Что делать?

– Выводи.

Уж как объяснялся с немцами боец, неясно. Только через пару минут стали пленные выходить. Вид испуганный, руки вверх подняли. Замыкал шествие пулеметчик. Он шел и пинал ногой толстого полицейского.

– Иди, жирная морда!

– Ты за что его пинаешь? – поинтересовался Игорь.

– Под письменный стол забился, чтобы я его не увидел. А с перепугу икать стал.

– Оставь его.

Рота Вяземского прорвалась почти в полном составе. Старший лейтенант радовался:

– Надо же, продвинулись вперед, а у меня только двое раненых. Старшина, пока темно, повторим трюк?

– А куда двигаться? Темно, не видно ни черта.

– Хорошо. Отдыхаем, днем осмотримся. Мне по рации обещали две самоходки прислать – «СУ-152».

– Ого!

– Любые здания или доты разрушит.

Игорь забрал снайперский карабин, пристроился с разведчиками в комнате вздремнуть. Непростой день выдался, да и половина ночи. Поутру самоходки прибыли. На броне боеприпасы подвезли, а еще прибыли два бойца с полевой кухни. В термосах еду привезли. К ним сразу очередь бойцов выстроилась. Солдаты поели, повеселели. В боях питание не всегда вовремя доставляли. Да где бойцов искать, чтобы накормить? Потому солдатам есть хотелось все дни штурма.

Вяземский нашел Каткова, карту развернул. Отдельно выделены были рейхсканцелярия, рейхстаг.

– Гляди, мы вот здесь. Впереди два дома и канал. Сбросить бы туда немцев. Как думаешь, если самоходки обстреляют, а потом в атаку?

– Вы командир, вам решать.

– Да я посоветоваться. Обошел бы ты со своими бойцами здание. А как самоходки стрелять закончат, мы поднимемся, а ты с тыла ударишь.

На том порешили. Игорь бойцов собрал, цепочкой просочились через развалины, Игорь через оптику карабина здания осмотрел. Оба укреплены серьезно, амбразуры для пулеметов, перед первым домом противотанковая пушка вкопана. Как только обе самоходки на центр улицы выползли, у пушки артиллеристы засуетились. Игорь затвор карабина передернул, командира расчета в прицел поймал. Как только самоходка выстрелила, он тоже на спуск нажал, сразу перезарядил. Вторая самоходка выстрелила, почти сразу. Игорь наводчика пушки застрелил. До пушки сто метров, и без оптики не промахнешься. Потеряв двоих из расчета орудия, немцы разбежались. А самоходчики по зданию долбят. Во все стороны кирпич летит, пылью затянуло. У самоходки снаряды – как чемоданы, толстенные стены крушат. Немцы не выдержали, стали покидать здание. Игорь скомандовал:

– Огонь!

И сам за автомат взялся. Немцы думали, что прикрыты от огня самоходок зданием, сразу десяток солдат потеряли, запаниковали. Русские на фланге! Самоходки стрелять перестали, поднялись пехотинцы. По ним лишь редкие выстрелы уцелевших. Пехота в здание ворвалась через дыры в стенах, стала добивать оставшихся. А Игорь с разведчиками к другому зданию, себя не обнаруживая. За многоэтажкой уже чугунные решетки ограждения, канал. Открыли огонь по окопам, амбразурам. Потом один из разведчиков к дому подобрался, забросил внутрь гранату. К нему еще двое наших подбежали, он по их спинам вскарабкался в окно, сразу «ППШ» заработал. Игорь скомандовал:

– Вперед!

И сам побежал. Хоть и немного разведчиков, а для немцев неожиданно появились. На левом фланге русские, впереди дом заняли. Из некоторых окон стреляли, из других вывешивали белые флаги. Неразбериха, паника. А что взять с необученных и необстрелянных? Уже когда все разведчики в дом ворвались, увидел Игорь – противостоит им фольксштурм. Сопротивлялись только юнцы, пожилые сразу сдались. Сказывалась пропаганда Геббельса, юнцы еще верили, что удастся город отстоять. Кто руки поднял и оружие бросил, тех не трогали, а кто сопротивлялся – уничтожали. Если немец с оружием в руках, значит, он враг. А врага необходимо уничтожить. Вот и забрасывали комнаты гранатами, затем врывались, стреляли одновременно из двух-трех стволов. Вот где проявилась скорострельность «папаши». Как железной метлой проходили. А у фольксштурма винтовки, редко у кого автоматы. В городском бою автомат сподручнее, высокую плотность огня дает и габариты меньше. С винтовкой непросто развернуться в тесноте квартир.

И это здание освободили. Из окон канал виден, за ним кирха, превращенная немцами в узел обороны. Двери и окна первого этажа мешками с землей заложены, перед кирхой видны несколько бетонных колпаков дотов. А главная трудность – как канал преодолеть? Неширок, метров двадцать – двадцать пять, но берега камнем выложены, отвесные, с воды, даже будь на лодке, не доберешься. А единственный в пределах видимости мост разрушен. Мало того, один из дотов в полусотне метров от канала, сектор обстрела широкий и как раз к каналу повернут. Ситуация серьезная. Пока его разведчики за кирхой и окрестностями наблюдали, Игорь сходил к самоходчикам, объяснил ситуацию. Командир самоходов сам решил доты осмотреть. Вместе с Игорем взобрался на четвертый этаж дома, осмотрел цели.

– Развалим! – уверенно сказал он. – Артиллерии не наблюдаю, фаустпатрон с того берега не достанет. Выкачу свои самоходки на прямую наводку, сделаю по два-три выстрела – и путь свободен.

Ревя моторами, пуская клубы сизого дыма, обе самоходки выехали на набережную. Немцы угрозу сразу оценили, осознали. Из ближнего к набережной дома расчет пулеметный из двух человек выскочил, но до кирхи не добежали, разведчики из автоматов расстреляли. А потом громыхнула пушка самоходки. Вот это мощь! Расстояние до цели невелико, взрывная волна до дома долетела. А когда рассеялась пыль, на месте дота зияла глубокая воронка. Был расстрелян пушечным огнем второй и третий доты. А еще самоходчики влепили один снаряд в баррикаду мешков у дверей в кирху, а второй – по верху здания. В таких возвышенных местах всегда или наблюдатель-корректировщик находился или снайпер. Немцы поняли – сейчас кирху развалят, а под своими сводами она погребет защитников. Бросились бежать с заднего входа, заметили их, когда отдалились, стрелять было уже далеко. Занять бы кирху, а как добраться? Лодки нет, плота, да и были бы, парапет на уровне трех метров над водой, не подпрыгнешь с воды, не подтянешься на руках. Но зря, что ли, Игорь служил в морской пехоте, где наловчился и морские узлы вязать, и концы бросать ловко на кнехты?