Подъезд, дверь закрыта, плечом толкнул – не поддается. Отскочил, влепил очередь. Щепки полетели, одна из пуль в железную ручку ударила, с визгом срикошетила. Еще толчок плечом, дверь распахнулась, Игорь в подъезд влетел, сразу очередь дал. А за ним уже разведчики. Дом коридорного типа. Вдоль здания длинный коридор, из него двери по обе стороны, как в гостиницах или офисах. Выглянул осторожно, по коридору немцы бегут. Дал очередь и спрятался за угол. Подбежавший разведчик гранату в коридор швырнул. Взрыв, дым, крики раненых. Игорь снова выглянул, дал длинную очередь. Автомат смолк, кончились патроны. Игорь магазин сменил. Сверху по лестнице звук непонятный, голову поднял, по ступенькам граната катится. Вдвоем с разведчиком за угол, а следом взрыв. Осколки их не задели, но стену, где только что стояли, – изрешетило. Кинулись по коридору. Игорь приказал:

– Ты ногой в дверь бей, а я гранату брошу.

Разведчик ударил, дверь хлипкая, распахнулась. Игорь гранату швырнул и за притолоку. Как взрыв ударил, внутрь комнаты заскочил. А стрелять не в кого. Один немец у окна лежит весь в луже крови. И следующую дверь так же открыли, гранату бросили. В замкнутом помещении от осколков не спрячешься. Метод действенный, но где гранат набраться? У Игоря было две, у второго разведчика три. Когда гранаты закончились, Игорь стал через дверь стрелять. Дверь фанерная, пули пробивают легко. Встанет напротив двери, очередь веером и сразу в сторону, чтобы ответный выстрел не получить. Или дверь пинком ноги открывают, стреляют сразу вдвоем, в разные углы комнаты. Тоже неплохо получалось, но расход патронов большой. В здании выстрелы со всех этажей слышны, крики, мат. Это разведчики зачищают. В общем – взяли здание. Проверили чердак и подвал. За боями время пролетело, темнеть начало. Какая война в темноте, в городе? Своих постреляешь. Игорь у обоих входов часовых поставил, начальству по рации доложил, что в доме на Герингштрассе устроились, необходимы патроны и гранаты. Разведчики устали, спать улеглись, даже сухой паек, что в сидорах, есть не стали. А под утро часовой Игоря разбудил:

– Товарищ старшина! По улице группа в несколько человек.

– Наши?

– А черт его знает!

Игорь поднялся, к двери подошел. На улице в самом деле тихий разговор, а слов не разобрать. Потом фонарик зажегся, на табличку посветили лучом, затем матерок.

– Эй, славяне! – окликнул Игорь.

– Фу, наши. Написано не по-русски, не поймем. Ты Катков?

– Я. Группа со мной.

– Едва нашли. Принесли патроны, гранаты и бачок с супом.

Разведчики проснулись, первым делом патроны разобрали, гранаты. Боец, что с полевой кухни был, открыл бачок, а в нем одна гуща. Фонарь зажгли, бачок осмотрели, а в нем пулевая пробоина. Кто-то выстрелил издалека, пуля одну стенку пробила. Суп вылился. А могло хуже быть – убило, да пуля на излете силу потеряла. Гущу ложками из бачка вычерпали, хлебом заели. Не сказать, чтобы наелись, но червячка заморили.

Низко, совсем над крышами протарахтел «У-2». Часовой закричал:

– С него что-то бросают!

Несколько разведчиков выбежали, подобрали листки, оказавшимися листовками на немецком. Игорь перевел текст вслух.

«Немецкие военнослужащие! Командование вермахтом перешло к генералу Кребсу. Он ведет переговоры с командованием Красной Армии. Фюрер нации Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством, как и его ближайшее окружение. Город окружен, сопротивление бессмысленно! Складывайте оружие и сдавайтесь!»

Среди разведчиков сразу радостные возгласы:

– Гитлер мертв! Эту суку повесить прилюдно надо было!

Все радовались. Гитлер для немцев как символ. А для наших – желанная цель.

Прочитали немцы листовки, поверили им – вопрос. А только утром из соседнего здания, которое штурмовать хотели, раздался выстрел, а потом стали выходить солдаты с поднятыми руками. У первого в руке вместо флага белая наволочка. Вышло восемнадцать человек – фольксштурм, пехотинцы. Игорь спросил, кто и зачем стрелял.

– Эсэсман командовал, сдаваться запретил. Мы его застрелили.

Всем бы так! Глядишь – война быстрее закончилась бы, хоть на день. Победу, окончания войны ждали, как не ждет колодец в пустыне страдающий от жажды путник. Уже близка она, а сколько людей погибнет с обеих сторон? Немцев отконвоировали в тыл. Разведчики обыскали здание. Оружие брошенное в негодность привели. А вот трем обнаруженным фаустпатронам обрадовались. Похожего оружия в Красной Армии не было, а в эффективности его уже убедились.

И трофеи пригодились почти сразу. Следующее здание оказалось брошенным. Ни солдат, ни мирных жителей. А угловое за ним яростно огрызалось огнем из-за заложенных кирпичом окон. Игорь, а с ним еще двое разведчиков с фаустпатронами забрались в брошенный дом, на третий этаж. Каждый подобрал себе цель – окно с амбразурой, и, улучив удобный момент, выстрелили. Дырку в преграде фаустпатрон пробивает маленькую, а запреградное действие снаряда, будь это броня или кирпичная стена, большое. Резкое повышение давления, пламя. Шансов уцелеть нет. Едва прогремели взрывы, разведчики из взвода Игоря рванулись вперед, на штурм. Ворвались в дом, и пошла пальба. Дрались за каждую комнату. Если была возможность и гранаты, сначала кидали «ручную артиллерию», после взрыва врывались и автоматным огнем добивали уцелевших. Немцы сопротивлялись отчаянно, взвод понес тяжелые потери, троих убитыми и четверых ранеными. Каткову пришлось радировать майору, просить транспорт для эвакуации раненых и помощь личным составом. Из взвода меньше отделения осталось, это уже для городского боя малобоеспособная единица.

На перекрестке из четырех домов нашими занят один дом. И дистанция между ними невелика. Игорь стал перекрикиваться с немцами.

– Сдавайтесь, иначе все погибнете! Подумайте – до капитуляции Германии считаные часы. Ваши родители, ваши семьи хотят увидеть вас живыми.

Игорь специально напирал на семейные узы. Немцы сентиментальны, для них семья – святое. Пока он говорил, стрельба прекратились. Немцы слушали, а Игорь нагнетал обстановку.

– Сейчас на помощь нам подойдут танки и пехота. Дома расстреляют из пушек, вы погибнете под завалами.

Игорь надеялся, что кроме пехоты подбросят бронетехнику. Рев мотора в самом деле вскоре раздался. Дворами пробился к дому американский, лэнд-лизовский, бронетранспортер с крупнокалиберным пулеметом «Браунинг» наверху. Он привез отделение пехоты и должен был вывезти раненых. На обычном грузовике это опасно.

Игорь уговорил командира бронетранспортера выехать из-за угла, обстрелять соседние здания. Крупнокалиберные пули легко крушили заложенные кирпичом окна. Отстреляв ленту, бронетранспортер отполз назад, под прикрытие дома, забрал раненых в бронированный кузов и уехал. А немцы рев его мотора приняли за подход бронетехники. Сразу из двух домов вывесили белые флаги, потом стали выходить, сдаваться. И этих отправляли в тыл. А за возней из пустого дома немцы сбежали подземными ходами. Разведчики ворвались, а дом пуст, хотя недавно из него вели огонь.

Гуков слово сдержал. Через полчаса прибыли два танка – «Т-34» и легкий «Т-70». А на броне их еще отделение пехоты. Привезли с собой сухой паек и боеприпасы. Главное – гранаты. Так и двинулись – прижимаясь к стенкам домов с обеих сторон улицы разведчики и пехота, следом, в полусотне метров, танки. Разведчики вели по окнам домов на другой стороне улицы огонь. Как только появлялся пулеметчик, его поражали выстрелами из пушек танки. Дело побыстрее пошло, навык появился. А выстрелы со всех улиц доносятся, со всех кварталов. Красная Армия медленно, но верно немцев теснила. Фашисты в окружении оказались, петля окружения стягивалась. Немцы лишились подвоза боеприпасов, медикаментов, продуктов, а главное – пополнения. Их ряды таяли, психологически – фактор немаловажный.

В 6 часов утра 2 мая генерал Вейдлинг с тремя генералами сдался, поняв бессмысленность сопротивления. Немцы из столичного гарнизона, не желавшие сдаваться, просочились по тоннелям метро к Шпандау, их возглавил командир первой зенитной дивизии генерал-майор Отто Зюдов.