Впрочем, танков и пушек у морпехов не было, и им приходилось рассчитывать только на себя.

Вперед выдвинулся морпех и забросил вверх, на площадку первого этажа, гранату. Сам бросился за угол. Взрыв! Вверх рванулись пары морпехов, сразу открыв шквальный огонь. За первой парой вторая, третья… Моментом вся рота в полном составе оказалась в вестибюле первого этажа. Кому из немцев не повезло рядом очутиться, оказались убитыми… И пулеметный расчет в конце коридора расстрелян.

А с улицы уже были слышны выстрелы из соседнего дома – это вели огонь наши морпехи.

У немцев возникла паника. Как проникли в дом эти русские, сколько их? А морпехи на втором дыхании уже штурмовали второй этаж.

Игорь тоже забежал туда, дал очередь через запертую дверь, потом выбил ее ногой.

В комнате зеленым огоньком светилась рация, попискивала негромко. Радист сидел на стуле, весь бок в крови. Комната была невелика, и почти все пули от очереди Игоря достались ему.

Игорь стянул наушники с головы убитого радиста.

– Двенадцатый, отзовись, – монотонно бубнил радист на связи. – Что у вас происходит?

Игорь приложил к уху один наушник, щелкнул тангету на передачу.

– Слушай, абонент! Дом занят русскими, сюда высадился полк десанта. Предлагаю всем сдаться, гарантирую жизнь. Всем, бросившим оружие, жизнь! Выходите к порту с поднятыми руками!

В комнату ворвался старлей, глаза у него были бешеными:

– Ах ты, сука! Наши координаты немцам передаешь? То-то в разведку напрашивался! Да я тебя собственной рукой шлепну, без всякого трибунала! – и вскинул пистолет.

Игорь увидел, как указательный палец его руки стал медленно давить на спусковой крючок, и бросился в сторону. Потом – под ноги старлею, свалив его на замусоренный пол.

– Окстись, старлей! Я радиста убил, он еще тепленький. А немцу, что на связи был, сказал, что сюда высадился полк морской пехоты, что положение у них безвыходное и они должны сдаться. Жизнь мы им гарантируем.

Все то время, пока он это говорил, руку старлея с пистолетом держал мертвой хваткой.

– Отпусти, стрелять не буду. Услышал немецкую речь, а тут ты по рации по-немецки разговариваешь. Дурное подумал.

– Горяч ты, старлей! – Игорь отпустил руку.

Старлей встал, отряхнулся.

– Бери наушники, послушай, что фриц говорит.

Игорь взял наушник и приложил его к уху. Ко второму наушнику прилип Чалый.

В эфире звучал встревоженный голос:

– Ахтунг! Всем, кто меня слышит! В порту – полк русской морской пехоты!

– Передай – сейчас город бомбить будут, – прошептал старлей, видимо, попугать решил, обстановку стал нагнетать.

То ли знал старлей кое-что, то ли просто совпадение, но после того, как Игорь перевел, послышался нарастающий звук моторов – это на город пикировали наши «горбатые». Дома у порта они не трогали, бомбы бросали в центр города. Зайдя на второй круг, они пустили реактивные снаряды по невидимой морпехам цели.

Заработали зенитки немцев, вверх потянулись огненные трассы.

А штурмовики уже на третий круг заходят, из пушек и пулеметов огонь ведут. В городе были видны дымы, начались пожары.

Самолеты умчались. Игорь, наблюдавший за ними из окна, с удовольствием отметил – ни один не сбит.

Морпехи очистили дом от противника – оборонял его взвод пехотинцев вермахта.

Чалый сказал:

– Самое время атаковать. После штурмовки немцы сейчас потери подсчитывают, раненым помощь оказывают, будут силы перегруппировывать.

– Так чего мы ждем?

– У меня рота. В тех зданиях, – Чалый указал рукой на соседние дома, – тоже не больше.

Старлей посмотрел на часы – большие, наручные, Ленинградского завода, довоенного выпуска.

– Через час наши пойдут в наступление со стороны Прибалтики. Наша задача была – создать плацдарм, а в подходящий момент, когда наши к городу подойдут, удержать его.

И в самом деле, через час послышалась канонада. Через полчаса она стихла, а еще часа через два к Кранцу на машинах и мотоциклах потянулись отступающие немцы – их было видно из окон третьего этажа.

– Наши напирают. Полагаю – к вечеру к городу приблизимся.

– Тогда мы эту ночь не переживем, – заметил Игорь.

– Это еще почему?

– Много отступающих в город войдет, гарнизон пополнится. Разве немцы потерпят наше присутствие под боком? Чует мое сердце, атаковать будут.

Старлей некоторое время поразмыслил.

– Что-то в этом есть. Распоряжусь, пусть трофейное оружие и боеприпасы собирают.

Игорь поспешил в коридор – забрал у убитого расчета пулемет и две коробки с лентами. Потом из бывшей пулеметной точки с помощью одного морпеха принес два мешка с песком и уложил их на подоконник. Позиция выгодная: третий этаж, обзорность отличная. Прямо перед ним улица, справа – кирпичный забор, слева – порт. Выходит, фланги защищены. А в лоб, по улице, немцы на дом не попрут, потери будут слишком велики. Только каверзу придумать могут, под прикрытием бронетехники двинуться. А у моряков – ни противотанковых гранат, ни фаустпатронов.

Свои соображения он доложил старлею.

– Знаю, – оборвал его Чалый, – у самого за то голова болит.

Немцы тоже осознали, что город вскоре подвергнется штурму, тем более что отступающие части рассказывали о подавляющем преимуществе русских в живой силе и технике.

Новая бронетехника появилась не только у немцев. У наших появились тяжелые самоходки калибром 122, 152 мм. Их снаряд одним попаданием разрушал бетонный или одноэтажный дом, а при попадании в танк просто разваливал его в хлам. И новые образцы снарядов к ним появились – бетонобойные, кумулятивные. Боялись немцы этих самоходок, как наша пехота в тяжелом сорок первом году боялась танковых охватов немцами.

Чего морпехи опасались, то и произошло. В конце улицы показалось два полугусеничных бронетранспортера, за их корпусами бежала пехота.

Пулеметчики с бронетранспортеров открыли огонь. Пули били в стены, выбивая кирпичную крошку, залетали в окна, ударяя по перегородкам.

Игорь не стал попусту рисковать, укрылся под подоконником. А когда рев моторов послышался совсем близко, встал на колени и взялся за пулемет.

У бронетранспортеров корпус в виде гроба, но сверху открыт. Для боевых действий в поле он вполне хорош, а в городе это уязвимое место, противник с этажа при известной ловкости может угодить в открытый верх гранатой.

А кроме того, с третьего этажа Игорю вполне видна внутренность кузова. Пулеметчик бронетранспортера прикрыт от огня спереди двумя бронещитками, с вращающейся башней было бы надежнее.

Игорь прицелился – ему были видны голова и плечи пулеметчика, и дал короткую очередь, сразив его. И потом длинную – по пехоте, бегущей за бронетранспортером. А вот водителя ничем, кроме гранаты, не достать.

Во втором бронетранспортере пулеметчик был уже убит, и ствол пулемета смотрел вверх, на манер зенитного.

Морпехи вели по пехоте огонь из автоматов. Пулеметчики с этажей тоже старались бить по пехоте.

Немцы интенсивного обстрела не выдержали, залегли. Да только сверху их видно хорошо. И как только кто-нибудь из них шевелился, Игорь стрелял. Очередь экономная, 2–3 патрона, зато наверняка.

Бронетранспортеры медленно поползли назад. За ними по-прежнему укрывалась пехота, но их было мало, большая часть осталась лежать на улице. Пятясь, бронетранспортеры давили гусеницами своих убитых и раненых.

Наступило короткое затишье.

В том, то немцы повторят атаку, Игорь не сомневался. И вариантов у немцев, кроме одного-единственного – по улице, больше не было. Неужели они наступят на одни и те же грабли еще раз?

Игорь обошел комнаты, коридор. Из магазинов винтовок убитых немцев он доставал патроны.

Во всех армиях мира винтовочные патроны были одинаковы с пулеметными – кроме крупнокалиберных, конечно. Игорь вытаскивал их из подсумков, магазинов, подбирал на полу. Около полутора сотен удалось собрать. Вернувшись, он уселся в углу комнаты и стал набивать ленту – все лучше, чем наблюдать в окно. Закончив, потер руки. Две трети ленты есть, да еще одна целая, будет чем отбиваться.