Мотоцикл завели, отогнали к лесу, бросили недалеко от Федора. Тоже понятно, надо освободить посадочную полосу для приземления самолета. Отогнал мототехнику один диверсант. У Федора мысль мелькнула – захватить. Диверсант один и нападения не ожидает. Момент удобный, но нельзя. Если он не вернется к группе, начнутся поиски. Пришлось смотреть, как диверсант спокойно уходит.

Когда немец удалился, Федор подошел к мотоциклу, снял высоковольтные провода со свечей зажигания, уложил их под ближайшим деревом. Если что-то пойдет не так, диверсанты не смогут воспользоваться транспортом.

Снова внимание на часы. Без пяти минут полночь. Диверсанты наверняка вслушиваются – не гудят ли в воздухе моторы? Без двух минут двенадцать разом вспыхнули костры. Диверсанты собрались у среднего костра. Но их трое, а пилот говорил о четырех. Одного не хватает. Убили, отстал или оставили в нашем тылу для выполнения задания? В принципе, четвертый мог быть не диверсантом, а забрасываемым агентом. Высадили, а дальше пути-дороги их разошлись. Тогда тем более надо брать пленного, пусть расскажет: где четвертый?

Федор секунду помедлил – вдруг четвертый появится? Достал из кармана свисток, дунул три раза. Диверсанты насторожились. При свете костра было видно, как завертели головами. Сигнал свистка не походил на крик ночной птицы. Федор знал, что по его сигналу из трех укрытий уже поднялись его бойцы и двинулись к горящим кострам. Немцы их еще не видели, тщетно надеялись, что с секунды на секунду услышат самолет. А вместо этого увидели цепь бойцов. Один из сержантов закричал:

– Сдавайтесь, вы окружены! Оружие на землю!

Диверсанты схватились за пистолеты. Со стороны цепи бойцов ударили автоматные очереди. Вокруг группы пули густо взбивали пыль. Следом за первой группой бойцов слева показалась вторая. Им было дальше идти, поэтому на минуту задержались. И вновь окрик старшего:

– Оружие на землю! Иначе открываем огонь.

Кто-то из автоматчиков дал очередь над головами диверсантов. Если какая-то надежда на спасение, на чудо в виде самолета еще теплилась, то теперь пропала. Диверсанты бросили оружие, подняли руки. А справа уже бегут бойцы, что скрывались в камышах. Федор побежал к центру поля. Диверсанты побросали на землю оружие. Федор сам тщательно осмотрел, обыскал каждого. Все имеющиеся документы, оружие, даже зажигалки – сложили в солдатский сидор.

– Связать руки и усадить на землю. А ты, – ткнул пальцем Федор в бойца, – за грузовиками.

Федор подошел к переодетому в нашу форму диверсанту, поднял его, поставил перед собой.

– С каким заданием заброшен? Кто в группе старший, где скрываются пособники?

– Ничего не знаю, вы меня с кем-то путаете, – по-русски чисто ответил задержанный.

Цацкаться было некогда, кроме того, у задержанных легкий шок после захвата. Надо додавить, сломать остальных. Федор намеренно выбрал первым самого молодого. Он не мог быть старшим группы. Среди сидящих на земле был майор, как и рассказал на допросе пилот.

Федор достал из кобуры пистолет.

– Или говоришь, или застрелю. Даю тридцать секунд на раздумье.

И, задрав рукав гимнастерки, уставился на часы. Пленный гордо задрал голову. Когда время истекло, Федор спросил:

– Слушаю. Или в молчанку играть будем?

– Ничего не знаю.

Федор вскинул пистолет, выстрелил пленному в голову. Брызги крови и мозгов попали на сидящих пленных. Тело рухнуло рядом. Тишина полная. Федор убрал пистолет в кобуру, подошел к следующему, поднял.

– Будешь говорить или желаешь умереть за великую Германию?

У пленного тряслись губы, крупно сотрясалось все тело, в глазах – ужас. Только сейчас на его глазах убили камрада. Причем русский офицер сделал это спокойно. Если молчать, та же участь постигнет его.

– Бу… бу… буду! – даже заикаться стал.

– Расскажешь все – будешь встречать нашу победу в лагере. Я слушаю.

– Нашей задачей было доставить взрывчатку в Вышний Волочек.

– Дальше, не молчи. Чем дольше и больше говоришь, тем лучше для тебя.

– Взрывчатку передали агенту. Кто он, я не знаю. Честно, не знаю. Контактировал старший группы. Он в форме майора войск связи.

– Вон тот?

– Да! – С облегчением вздохнул пленный.

– Посиди пока.

Федор подошел к старшему группы.

– Встать!

Лжемайор стал подниматься. Со связанными руками это сложно. Федор сильно пнул его концом сапога по голени. Удар болезненный. Но не жестокость Федор хотел явить перед противником. Боль помогает сломить сопротивление, делает разговорчивее. Диверсант застонал сквозь зубы.

Федор схватил его за рукав гимнастерки, рванул вверх, так, что затрещал шов.

– Хочешь жить или умереть?

– Все скажу.

Ведь подготовлен был, наверняка проигрывали в разведшколе ситуацию с захватом, допросом. Судя по возрасту, положению старшего в группе, не новичок, и заброски в наш тыл были, причем удачные, иначе сейчас не стоял бы перед Федором.

– Фамилия, звание?

– Альберт Кох, гауптман, в настоящее время – старший группы.

– В настоящее время ты пленный и первый кандидат в группе на тот свет. Добросовестно выложишь все – будешь жить. Начнешь врать, я тебя стрелять не буду, а прикажу утопить в болоте по соседству, чтобы помучился.

– Я понял.

У Федора сразу интерес появился. Не так часто в таком звании забрасывают в чужой тыл. Стало быть, задание важное.

– Кто агент, где живет, работает, фамилия?

Федор достал бумагу, карандаш, попросил сержанта подсветить фонариком. Немец посмотрел в небо.

– Самолет ждешь? Не будет, самолет мы сожгли, экипаж в плену. Хочешь, фамилию назову? Йоган Лиц, гауптман.

– Он предал группу?

– Жить сильно хотел. Я слушаю.

– Он машинист паровоза, фамилию не знаю, только адрес. Улица Девятого января, дом девять. Я ходил на встречу с ним один, по паролю.

– Кто конкретно здесь помогал?

– Группа действовала самостоятельно.

– Врешь!

Федор достал пистолет, направил его в лоб немцу, стал выжимать спусковой крючок. Гауптман заметно побледнел. В последний момент перед выстрелом Федор отвел пистолет. Выстрел!

Гауптман дернулся. Пуля пробила ухо, потекла кровь. А Федор уткнул ствол пистолета в лоб.

– Отсчитываю тридцать секунд, вторая пуля – в лоб.

Спокойно сказал, без крика и угроз. Такое обращение сильнее действует.

– Деревня Красное, по соседству. Алексеев, местный житель. Завербован осенью сорок первого, у него сын у нас в плену.

– Ладно. Разговор продолжим немного позднее, в НКВД. Последний вопрос. Ваше подразделение?

– Батальон «Бранденбург-800».

– Старые знакомые!

Федор приказал сержанту:

– Охранять, если будут переговариваться, стрелять по ногам.

– Слушаюсь!

– И двух автоматчиков ко мне.

Федор с бойцами направился к лесу. Он задумал использовать мотоцикл. Деревня рядом, и пособник слышал, что самолет не прилетел. Звук мотора мотоцикла примет за возвращающуюся диверсионную группу. При свете фонаря нашел под деревом свечные провода, поставил на мотор. Потом покачал мотоцикл. Топливо в баке плескалось, не все было слито. Немного, но осталось, для поездки должно хватить. Ключ торчал в замке зажигания, Федор завел двигатель.

– Садитесь.

Включил фару, маскировка теперь ни к чему. Десять минут езды, и уже деревня. Все избы в темноте, ни одного окна не светится. Федор постучал в первую же избу. В окно выглянул хозяин.

– Простите за беспокойство. Не подскажете, где Алексеев живет?

– Третья изба отсюда.

– Спасибо.

До искомой избы шли пешком втроем. Только приблизились, как распахнулась калитка, вышел хозяин. Федор включил фонарик, луч направил в лицо. Ошибки не было, именно его он видел днем, этот человек собирал хворост.

– Сорвалось? – спросил Алексеев.

– Не прилетел. Нам бы укрыться до завтрашней ночи.

– Это можно.

Хозяин повернулся к Федору спиной. Казанцев достал пистолет, выстрелил пособнику в затылок. Мужчина упал, Федор выстрелил еще раз. Залаяли собаки, раздались голоса жителей, встревоженных стрельбой. На улицу вышли селяне.