Внутренний будильник никогда его не подводил. Федор встал, оделся, натянул сапоги, перекинул через плечо автомат и, проверив пистолет, сделал шаг за дверь, в казарму.

Кончилось мирное время. Уже двадцать второе июня, воскресенье, самая короткая ночь в году. В городах и селах выпускные вечера. По случаю выходного в полках и на батареях остались только дежурные офицеры.

Погранцы спят, похрапывают. Сколько их к концу дня останется в живых?

Федор вышел на середину казармы:

– Подъем! Боевая тревога!

Пограничники вскочили, оделись за тридцать секунд и разобрали из пирамид оружие.

– Разбиться по двое, взять ящики с патронами из оружейки, – приказал Федор. – Первое отделение, занимаете позиции на левом фланге, берете с собой ручной пулемет. Второе отделение – на правый фланг, придаю вам «максим». Остальные – за мной, в центр. По возможности занять окопы, траншеи и дзоты тихо, чтобы даже комара не спугнуть.

В оружейке хранился запас патронов на случай массового прорыва границы. Федор решил забрать все, иначе как под огнем противника доставлять патроны с заставы на позиции?

– Товарищ лейтенант! – шагнул вперед старшина. – По Уставу…

– Отставить! Встать в строй!

Старшина с явной неохотой подчинился.

– Взять ящики, строиться во дворе.

Пока бойцы выполняли его распоряжения, Федор вышел во двор.

– Наблюдатель на вышке! Покинуть пост, спуститься вниз.

Такого приказа за полтора года службы Федор еще не отдавал, а наблюдатель не слышал.

Пограничники выстроились во дворе заставы.

Федор посмотрел на часы: два часа ночи. Через час пятнадцать немцы откроют артиллерийский огонь, а в четыре утра перейдут в наступление сухопутными силами. В это время гитлеровская авиация уже будет бомбить наши города.

Как будто в подтверждение его мыслей, стал нарастать гул моторов – к границе приближались и перелетали ее десятки бомбардировщиков. Да, они ее и раньше перелетали, но это были единичные самолеты.

Пограничники встревожились, старшина спросил:

– Товарищ лейтенант, что это значит?

– Война! – коротко ответил Федор.

После одного слова Федора наступила полная тишина – все осмысливали услышанное, и никто не хотел верить сказанному. Приказ не зачитывали, по радио не объявляли… Как же так?

– Через час немцы начнут переправляться через Буг. Приказа не ждите, как приблизятся на расстояние огня – стреляйте на поражение.

Приказ лейтенанта был необычным, пугающим.

– Разойтись по позициям! Связь по телефону или посыльными.

Расходились молча, хотя обычно шутили, травили анекдоты. То, что сказал им командир заставы, давило, как чугунная плита.

Заняли позиции. Больше всего Федор переживал за правый фланг, поскольку там было самое удобное место для высадки десанта – пологий незаболоченный берег. Поэтому он и станковый пулемет туда отдал, и старшину направил. Взгляд его наткнулся на Борисова:

– Ефрейтор, ты почему здесь?

– Приказ такой был.

– Отставить! Занимай свою позицию на дереве.

– Есть! Разрешите пару пачек патронов взять?

– Две мало, бери пять.

В пачке двадцать патронов, но у Борисова каждая пуля в цель.

Ефрейтор набил пачками карманы и скрылся в темноте. Да и темноты полной не было. Ночь короткая, на востоке уже сереть начало.

Над водами Буга поплыл туман. Сначала клочками, а потом – сплошной пеленой. Далеко на северной стороне загрохотало, и Федор посмотрел на часы: три пятнадцать.

Прозвучали первые артиллерийские залпы кровопролитной войны. Федор знал, что немцы сейчас предвкушают полную победу и полны надежд, которым не суждено сбыться.

Через несколько минут один из пограничников доложил:

– Товарищ лейтенант, слышу всплески со стороны реки.

– Зарядить оружие, приготовиться к бою! – скомандовал Федор.

Погранцы прищелкнули к винтовкам магазины, сняли предохранители, передернули затворы.

Из пелены тумана показались большие темные пятна, как призраки. Вот они ближе, и уже можно различить, что это плоты, понтоны, лодки. Да сколько же их!

– Огонь! – скомандовал Федор и сам дал очередь из автомата.

От пробоин надувные плоты стали сдуваться, выходящий из дырок воздух яростно шипел. Солдаты стали усиленно грести, желая добраться до берега прежде, чем плот утонет. Они понимали, что уже обнаружены и что тихо грести веслами ни к чему.

Но пограничники стреляли уже по солдатам.

Два плота сдулись, и солдаты оказались в воде. Обремененные оружием, амуницией, в стальных шлемах и мгновенно наполнившихся водой сапогах, они барахтались в быстрых водах Буга, стараясь выплыть. Берег уже виден, двадцать пять – тридцать метров всего, рукой подать… Ан нет, многие утонули. Война для них закончилась, практически не начавшись.

Немцы в ответ тоже начали стрелять. Но пограничники в траншеях и окопах, а немцам на воде укрыться негде. Дистанция мала, и почти каждая пуля находит свою жертву. Стрельба с берега, с воды, слева и справа…

На той, немецкой стороне – залп пушек, затем – вой снарядов и грохот.

Федор, как и многие бойцы, обернулся и увидел разрывы там, где была застава. Хорошо, что забрали боеприпасы с собой, сейчас бы все сгинуло в огне.

С правого фланга раздалась длинная пулеметная очередь – в дело вступил «максим». Федор поморщился: зря пулеметчик длинными шпарит, так патроны быстро кончатся. Вопреки расхожему мнению, навязанному фильмами, автоматов у немцев не было, немецкие пехотинцы имели карабины «Маузер 98К».

Один понтон уткнулся в берег прямо напротив позиции пограничников. С деревянного понтона прыгали в воду и перебирались на берег немецкие солдаты.

Федор дал длинную, в полмагазина, очередь по врагам. Сейчас они уязвимы, укрыться негде, а захватят кусок земли, окопаются – попробуй их выбить.

На траншею набегали десятки гитлеровцев. Хлопали винтовки погранцов.

Федор дал три короткие очереди и все в цель, сам видел, как упали немецкие пехотинцы. Автомат его сделал одиночный выстрел, потом раздался щелчок затвора, и автомат замолчал. Сначала Федор, подумав, что случилась осечка, в горячке автоматически взвел затвор, но снова раздался щелчок – в дисковом магазине закончились патроны.

Он выхватил из кобуры «ТТ» и почти в упор начал стрелять в набегающих немцев. Услышав, что по соседству в траншее уже идет рукопашная, повернул голову и увидел: здоровенный немец дерется с пограничником. Оба орудовали винтовками, как дубинами.

Федор выстрелил в спину гитлеровцу, и пистолет, израсходовав последний патрон, встал на затворную задержку. Поменять магазин – секундное дело, только нет у него этой секунды, очередной фашист на него бежит. К карабину плоский штык примкнут.

Федор отшвырнул пистолет и схватил ракетницу. Для подачи сигналов она заряжена патроном с желтой звездочкой – как сигналом сбора пограничников у заставы.

До ближайшего немца уже было два-три метра, и Федор выстрелил ему в живот. Раздалось шипение, оглушающий крик немца, который бросил карабин и схватился за живот. От ракеты, вонзившейся в тело, полетели брызги огня. Потом немец упал, и сильно, до тошноты, запахло горелым. И сразу – тишина, выстрелы и крики стихли.

Мимо разгоряченных схваткой пограничников по воде проплывали трупы в серой немецкой униформе – это выше по течению удачно отбил атаку правый фланг. Все-таки пулемет – великое изобретение!

Федор осмотрелся.

– Доложить о потерях!

К его удивлению, среди пограничников было только трое убитых и один легкораненый. Ему наложили повязку на плечо.

– Зарядить магазины! Немецкие винтовки и другое оружие сложить у дзота. Трупы выкинуть к реке, чтобы не смердели!

Бойцы стали исполнять приказ.

Федор сменил диск у автомата, магазин в пистолете и стал снаряжать патронами опустевшие магазины. Первый приступ отбит с большими потерями для немцев, но они не успокоятся, полезут вновь, и надо приготовиться к этому.

С правого фланга к нему пробрался пограничник: