– Ты что порвал?

– Личное письмо.

– Темнишь! Доносы, небось!

Видимо, боец особиста знал. Илья отвечать не стал. Из кобуры убитого вытащил табельный «ТТ» и запасную обойму, в карман опустил. У бойца на плече трёхлинейка.

– Патроны к ней есть?

Боец открыл обе патронные сумки на поясе – пусты.

– Забери у товарища, пригодятся.

Боец с видимой неохотой в кузов полез, выбрался назад с тремя обоймами в руке.

– До своих неизвестно сколько идти, и патронов много никогда не бывает, учти. Есть возможность – пополни.

– Мы с Андреем одного призыва, из одного котелка ели, – понуро ответил боец.

– Понимаю, сам товарищей терял. Но соберись, нам ещё топать. За мной.

Сначала шли по грунтовке, когда слева стали слышны выстрелы танковых пушек, забежали в лес. Слева поле, вдалеке танки показались немецкие. Их по серой окраске издали узнаешь, по угловатым очертаниям корпуса. Илья в лес углубляться начал, боец не отставал. Через полчаса хода Илья остановился, сел на поваленное дерево, карту достал. Надо сориентироваться. Получалось – северо-западнее Смоленска. Город переходил из рук в руки и чей он сейчас, Илья не знал. Решил – к городу идти опасно. Надо держать путь на восток. Сейчас это самый краткий путь до своих, хотя и не самый безопасный.

Смоленск обошли с севера, на юге громыхало, похоже, битва у Смоленска ещё продолжалась. Больше всего неприятностей для Ильи и Валерия, как звали бойца из грузовика, доставляли реки. Небольшие ручьи переходили вброд, сняв сапоги и галифе. Можно и не снимать, но мокрая обувь натирала ноги до кровавых мозолей. По примеру Ильи раздевался Валерий. Но с реками беда. Плыть с оружием неудобно, ко дну тянет, а ещё боязно патроны замочить, они могли подвести, дать осечку в самый неподходящий момент. А реки, как назло, одна за одной. Сначала Большой Вопец, потом Хмость, за ней Орлея. И все – поперёк движения. Удалось подхарчиться в Малявчино, потом в Подроще. В каждой деревне Илья расспрашивал – где немцы? А деревенские и сами толком не знают. Радио нет, как и газет. Все новости узнают от проходящих красноармейцев. Илью интересовал вопрос – в чьих руках Ярцево? До него полтора десятка километров. Стоит туда идти или обойти?

Подошли с Валерием к деревне Горки. Ой! По дороге машины идут, лошади с телегами, пешком народ идёт. Гражданские тележки везут со скарбом, малыми детьми, ведут за собой коров. А ещё военные. Вышли Илья с Валерой недалеко от слияния Вопи и Днепра, у деревни Соловьёво. Печально знаменитая Соловьёвская переправа. Единственный уцелевший деревянный мост, узкий, старый, не приспособлен для такой нагрузки. Днепр в этих местах уже полноводен, не всякий решится переправиться вплавь. В помощь мосту сновал паром, да не механический. С берега на берег канат переброшен, который тянут руками. И над переправой штурмовики немецкие висят. Когда бомбёжка, люди от дороги разбегаются, улетели самолёты, снова к мосту и парому собираются. Убитых полно, но их не хоронят, спешат на восточный берег Днепра перейти. А ещё немецкая дальнобойная артиллерия донимала. Стрельба издалека велась, рассеивание снарядов большое, но почти все достигали цели. Если не в мост угодит, так в толпу перед переправой. По скромным подсчётам, у переправы погибло больше ста тысяч гражданских и военных. Наступающих немцев с трудом сдерживали обескровленные части Красной армии, но люди у моста понимали, что времени у них мало. В любой момент немцы прорвутся, тогда быть большой беде.

Немцы 13 августа форсировали Днепр у Рогачёва, обошли 61-й корпус Петровского, остававшийся на рубеже между Рогачёвым и Жлобиным. Наши войска пытались атаковать немецкий 46-й моторизованный корпус Фиттенгофа, занимающий Ельнинский выступ.

Ввиду тяжёлого положения, больших потерь личного состава, Ставка ВГК приняла приказ № 27 «О борьбе с дезертирами, трусами и паникёрами», где говорилось «… имеют место факты сдачи в плен не только красноармейцев, но и начальствующего состава. Приказываем драться до последней возможности всеми средствами, а сдающихся в плен уничтожать. Семьи сдавшихся в плен лишать государственного пособия и помощи…»

Илья, так же как и его попутчик, о приказе не знали. И без него сдаваться не намеревались. Но иногда ситуация складывалась так, что крупные немецкие соединения брали в кольцо наши части – полки, дивизии, даже корпуса. Израсходовав боеприпасы, потеряв технику, бойцы вынуждены были сдаваться. Некоторые стрелялись, особенно командиры. Наибольшее количество пленных немцы взяли под Духовщиной и в Вяземском котле, счёт шёл на сотни тысяч.

– Давай отойдём повыше по течению и переплывём.

– Боюсь, я пловец неважный.

– Найдём какие-нибудь коряги. А здесь только время потеряем.

С запада слышались уже отдельные пушечные выстрелы. Илья знал, что звуки отдельных выстрелов слышны за семь километров. Стало быть, немцы уже недалеко и надо поторапливаться. Отошли вверх по течению с километр. Илья учитывал, что течением их снесёт к мосту. И не дай Бог в это время быть бомбардировке. В воде оглушит, как рыбу. Вон её сколько у берега, кверху пузами, погибшей. Илья высматривал место поудобнее, чтобы берег пологим был. А ещё – коряги, выброшенные ящики, в общем – всё деревянное, что может на плаву держать. Для Валеры нашлась деревянная дверь, как она на берегу оказалась – загадка. Илье же пришлось довольствоваться корягой. Разделись донага, форму и оружие на свои плавсредства уложили, осторожно в воду вошли. Течение сразу подхватило, понесло. Одной рукой приходилось корягу держать, другой – грести. У Валеры ситуация получше – грудью на дверь лёг, ногами работает. Дверь плоская, её не так быстро сносит, как корягу. Уже вдали мост показался. Но не доплыли, раньше к противоположному берегу пристали. Радость у обоих – живы, на восточном берегу, где точно наши. Из бойцов и командиров, которые перебрались на берег, по-быстрому сколачивали взводы и роты, посылали занимать позиции. И ни у одного бойца нет сапёрной лопатки. Чем окопы, траншеи копать? Кто-то стальным шлемом землю рыть начал, другие рыхлили штыками и выгребали руками. Каждый знал – не успеешь сделать окоп, пусть не полного профиля, при первом же обстреле или бомбёжке будешь убит. Для пехотинца главное условие – зарыться в землю. Она, родимая земелька, от пули и осколка спасёт.

Бойцы чувствовали себя за рекой в некоторой безопасности. Ни танк не подъедет, ни пехота вражеская в атаку не кинется. Как стемнело, привезли походную кухню. Многие бойцы, как и Илья, ели впервые за несколько дней. И ненавистная раньше перловка или «шрапнель», как её называли солдаты, на «ура» пошла. Наевшись, улеглись спать в окопчиках. А утром ротный из политруков приказал рыть ходы сообщения. А чем? Для себя с трудом окопчики вырыли. Ротный поматерился и затею оставил. Беда пришла, откуда не ждали, с тыла. Немцы выбросили парашютный десант. Видели самолёты, парашюты, но далеко, километрах в трёх-четырёх. Из стрелкового оружия не достать. Уже через час десантники атаковали жиденькую цепь роты. Массированная автоматная стрельба, немцы в комбинезонах, в смешных шортах, какие только у парашютистов были, стальные шлемы необычные, не как у вермахта. Красноармейцы отстреливались, за спиной река, отступать некуда. Илья стрелял из автомата одиночными выстрелами, а немцы набегают. Уж большая часть их выбита. Единственный магазин опустел, Илья из кармана «ТТ» особиста выхватил. Выстрел в набегавшего немца, второй – в другого. В некоторых местах до рукопашной дошло. Десантники дюжие, откормленные, хорошо физически подготовленные. И наши – отощавшие, небритые. А только наша взяла. Прикладами отбивались, штыками кололи. У немцев ни секунды нет, чтобы магазины в автоматах поменять. Илью здорово пистолет выручил. Кабы не он, быть ему убитым. Немец набежал, автомат направил, а выстрела не произошло. Илья же ему в грудь выстрелил. Затвор на задержку встал, опустел магазин. Илья на запасной поменял. Восемь патронов и всё, хоть зубами грызи. Да только нет десантников живых, одни трупы. И роты фактически нет, с десяток человек осталось. Илья пространство перед окопом обошёл, забрал патронташи с магазинами у немцев. Что у германцев хорошо, конвейерное производство. Любой магазин от одного автомата подходит к другому. У нас же сборка почти вся ручная. К «ППШ» два магазина прилагается, подогнаны. А от другого автомата не подходят, то в горловину не лезут, то при подаче патронов перекосы. Проблема исчезла значительно позже, когда вместо круглого магазина промышленность перешла на секторный. Он имеет меньшую вместимость, 30 патронов, зато надёжен, заряжать быстро можно, в отличие от круглого, подсмотренного у финского «Суоми» в 1939 году. Только у финнов культура производства другая, магазины не капризничали.