Вот и Саша по ложбине к лесу пополз. Лес – укрытие от чужих глаз, шального выстрела надежное. Добрался, перевел дыхание. Изрядно устал, поскольку ползти приходилось, опираясь на правую руку. Брюки на коленях изодрались о камни и коряги. Ладно, брюки дело наживное, голову бы сохранить.

Меж тем выстрелы и вспышки удалялись в сторону. В голове стучало: «Догонять? Или ждать до рассвета и уже посветлу выбираться?»

Саша пошел по опушке, потом свернул в лес, улегся под корягу и уснул.

Проснулся он от промозглого тумана. Конечно, осень на носу, конец июня, а Смоленск – не теплый Крым или Кавказ, по ночам прохладно.

Осмотрел автомат, проверил патроны. В автомате оставалась половина магазина, в кармане брюк – пистолет с четырьмя патронами, нож на поясе. Негусто, но лучше, чем ничего. На войне боец без оружия – хуже, чем голый на людной улице. Надо пробираться на северо-восток, параллельно шоссе на Москву. После прорыва окружения сейчас неразбериха, сплошного фронта нет. Это когда фронт стабилен, то обрастает укреплениями – колючей проволокой, минными полями, дотами и дзотами. А сейчас проскочить можно, потому отдыхать потом будем. Саша шел быстро, пока не согрелся. Шинельку бы сюда, рубашка грела ночью плохо. На худой конец телогрейку, она даже удобнее.

Саша вышел на проселочную дорогу, осмотрелся. Куда она ведет? К населенному пункту, что понятно, но кто окажется в селе – наши или немцы? Вот будет нелепо, если он на своей, не оккупированной территории по лесу бродит. Примут за дезертира и расстреляют без разговоров. Нет, уж лучше в бою погибнуть как мужчине, а не от старческой немощи в постели в окружении скорбящих родственников.

«Да, иду в село!» – решил Саша.

Через полчаса пути открылся небольшой – в три дома – хутор. Саша залег неподалеку, наблюдая. Не влипнуть бы! Вроде немцев не видно. По крайней мере, мотоциклов, машин, техники, одним словом. Саша знал – не любят немцы пешком ходить.

Из одной избы раздался женский крик. Ощущалась в нем какая-то обреченность. Женщина кричала, видно, не надеясь на помощь. Да и откуда здесь помощи взяться? Глухой хуторок в лесу при дороге. Не раздумывая, Саша побежал к избе. Немцев не видно, а больше он не опасался никого. Пнул ногой дверь, влетел в сени, рванул дверь на себя. На полу шла борьба. Здоровенный мужик с косматой бородой лет сорока навалился на женщину. Платье на ней было разорвано. Женщина сопротивлялась изо всех сил, безуспешно пытаясь руками оттолкнуть голову мужика от себя. Мужик услышал скрип двери, но, не обернувшись даже, бросил:

– Федька, уйди!

Чтобы не поднимать шума, дабы не привлечь неведомого Федьку, Саша автоматом огрел мужика по голове. Ударил сильно, так что кость захрустела. Мужик обмяк, уронил голову на женщину, пустив изо рта струйку крови. Женщина столкнула мужика с себя. Увидела Сашу с оружием в руках, завыла тонко, по-бабьи.

– Заткнись! – скомандовал Саша.

Если ласково уговаривать, вполне истерика приключиться может. Саша взял со стола кружку с недопитым чаем, плеснул ей в лицо. Женщина охнула, замолчала. Пришла в себя, уселась на полу, пытаясь свести вместе разорванное пополам платье.

– Вставай! Ты кто такая? Беженка?

– Можно и так сказать.

Женщина повернула голову в сторону, увидела остекленевшие глаза насильника, струйку крови на грязной бороде. Широко открыв в ужасе глаза, попыталась крикнуть, но Саша быстро зажал рукою рот. Женщина укусила его за палец. Саша отдернул руку и влепил ей пощечину. Дура! Одна рука здоровой была, так за палец укусила.

– Молчи, не то застрелю. Он что, муж твой?

Женщина мотнула головой.

– А Федька кто?

Женщина пожала плечами. Картина начала складываться, похоже, беженка, коих из Смоленска много выходило, попала на хутор, а тут мужичок развлечься решил, да Саша помешал.

Он отошел в сторону, уселся на стул, держа под наблюдением дверь. Саша помнил про Федьку. Чего доброго шарахнет сзади дрекольем, нет уж, увольте.

Женщина встала, стыдливо прикрываясь рукой. Ба, да это и не женщина – девушка лет двадцати пяти. Она по-прежнему смотрела на Сашу со страхом. Ну что ж, понять ее можно, сначала насильник напал, потом явился он, мужика убил, ей затрещину влепил, оружием угрожает. Кто хочешь испугается, даже не женщина, парень здоровый.

– В себя пришла?

Девушка молча кивнула. Похоже, его приказ молчать она поняла слишком буквально.

– Ты меня не бойся, я красноармеец, из Смоленска выходил. Заплутал маленько, а тут хуторок, женщина кричит. Вот я и…

Саша посмотрел на мужика.

– Не орала бы, как резаная, мимо бы прошел. Так и будешь стоять? Ну тогда я пошел.

Саша поднялся.

– Нет, я с тобой, – дернулась к нему девушка.

– Ты меня не меньше того мужика боишься. Да и опасно со мной. Нашла бы тихую деревушку, войну пересидела.

– Не могу, мне к своим надо.

– Очень?

– Очень.

– Тогда идем.

– Куда же я в таком виде?

– Поройся у хозяина в шкафу, может, найдешь чего-нибудь подходящее.

Девушка открыла старый, видавший виды шкаф. Из одежды здесь только пиджак чесучовый висел на вешалке да рубашка.

– Вот сундук стоит, посмотри еще там.

– Нехорошо в чужих вещах рыться.

– Они уже ничьи. Ройся спокойно, хозяин не обидится. Тем более сам виноват. Это же он тебе платье порвал?

– Он.

Женщина бочком, стороной обошла убитого хозяина, открыла сундук. Здесь женская одежда нашлась, но уж больно старушечьего вида.

– Одевай, все лучше, чем голяком ходить.

– Отвернись.

Женщина сбросила с себя обрывки, зашуршала найденным платьем.

Саша повернулся и не смог сдержать улыбки. Платье было черным, длинным и широким. Видимо, его обладательница была женщиной высокой и дородной. Саша качнулся, расстегнул на мужике тонкий ремешок.

– Перетянись, все лучше будет.

– Ой, я с мертвого не возьму!

– Ходи пугалом.

Саша бросил ремешок на стол. Надо уходить. Неведомый Федька мог видеть, как Саша в дом забегал. За немцами сбегать не успеет, но выстрелить в спину запросто может. Брошенного оружия на полях сражений хватало. Саша из кухни прошел в комнату, выглянул в окно. В самый раз, окно на огород выходило, за ним виднелся лес. Он распахнул рамы, уселся на подоконник.

– Дамочка, как там тебя?! Через окно уходить надо.

Он спрыгнул на землю. Девушка подошла, поколебалась – прыгать ли. Потом забралась на подоконник, неловко свалилась вниз. Саша едва успел ее подхватить, ощутив рукой, что тело у девушки вполне стройное. Впрочем, толстых он в последнее время не встречал. Пробежали по огороду, а дальше – в лес.

– Ну, топай за мной. Тебя как звать?

– Таня. Я не могу с тобой.

– Ну так иди сама. Я тебя не держу, мне одному проще.

– Я хочу, но не могу.

– Занятно. Объяснись.

Девушка потупилась, покраснела.

– Прощай! – Саша повернулся.

– Стой. Ты тайну хранить умеешь?

– Конечно нет. Я тайны продаю всем желающим за шапку сухарей, – пошутил Саша.

– Мне не до шуток! – вспылила девушка.

Щечки покраснели, глаза праведным гневом горят, волосы длинные, черные, прямые. Дьяволица, но очень даже симпатичная! Саша даже залюбовался спутницей. Не зря бородатый мужик на хуторе покусился на ее честь.

– Я работница архива Смоленского обкома ВКП(б), – с вызовом в голосе продолжила она.

– Ой, у меня аж коленки затряслись. И что с того? Ваши уже сбежали давно, с барахлом и детьми. Знать, ты невысокого полета птичка, коли пешком из города выходишь.

Девица вспылила.

– Да как ты… вы смеете?!

– Вот с женщинами всегда так. Я ее от насильника спас, а может – и от смерти. Вместо человеческого спасибо слышу лишь упреки. Как в анекдоте: «милый, я не права, но ты бы мог извиниться».

– Да, спасибо, конечно. Я совсем забыла поблагодарить.

– Принято. Так что ты хотела сказать насчет архива и тайны? Надеюсь – меня потом не расстреляют за то, что в тайну посвятила?