Выбирать не приходилось – время было дорого. Саша ударил его ножом в спину. Немец вскрикнул, засучил ногами и затих.

Вроде все было кончено. И все-таки Саша обошел вокруг избы – в таком деле лучше перестраховаться. Потом, подойдя к забору, он коротко свистнул два раза.

Через несколько минут появились окруженцы. Саша махнул им рукой:

– Парни, давайте в дом – подбирайте форму по себе и забирайте оружие.

Танкист чуть не задохнулся от возмущения:

– Да чтобы я надел гитлеровскую форму?! Да не бывать такому!

– Тогда пешком иди, а то всех нас под монастырь подведешь.

В избу зашли все. Саша зажег свечку, стоявшую на столе.

Аккуратно сложенные немецкие мундиры лежали рядом с кроватями, на лавке.

Вилли вдруг побледнел, охнул и подбежал к окну – его рвало. Одно дело, когда стреляешь в далекую цель, другое – совсем рядом увидеть окровавленного, убитого ножом врага.

Себе форму Саша уже приглядел. Чего ее примерять, когда по телосложению убитого сразу понятно – твой размер или нет.

Натянул на себя брюки галифе, френч. Все пришлось впору, но неприятно было – мундир пропитался запахами прежнего хозяина: потом, табачным дымом, шнапсом, да чувствовал себя Саша немного мародером.

Надевать форму убитого владельца, когда труп еще не остыл, было противно – душа протестовала. И деваться некуда, обстоятельства заставляли.

Сапоги были немного свободноваты, но было бы хуже, если бы они жали – только мозоли бы набил.

Застегнув пояс с подсумками, Саша надел пилотку и повесил на плечо автомат.

– Ох, мать твою, едва не забыл документы забрать из своей гимнастерки, – он вышел в соседнюю комнату.

Вилли уже переоделся и выглядел со стороны, как заправский немец. Переоделся и Сергей, – только танкист сидел в своей гимнастерке.

– Формы на меня не хватило! – радостно ухмыльнулся он.

И в самом деле, часовой валялся за углом, и форму его надеть было невозможно – она была вся в крови.

– Черт с тобой! Ищите ранцы и несите их сюда.

Ранцы отыскались под кроватями. Их положили на стол и вывалили содержимое. В один из освободившихся ранцев Саша забросил несколько индивидуальных перевязочных пакетов, фляжку, пачку галет. Остальные предметы – вроде губной гармошки, полотенца и прочих немудрящих солдатских мелочей оставил на столе.

Один из перевязочных пакетов он протянул танкисту.

– Бинтуй голову.

– Зачем?

– За рулем сидеть будешь. По-немецки ответить не сможешь, за тебя Витя говорить будет. А ты с перевязкой за раненого сойдешь. Ключи от грузовика нашел?

Танкист стал рыться в вещах, лежащих на столе.

– Не там ищешь, они в карманах у кого-то должны быть.

Ключи нашлись во френче у Ивана.

– Иди, заводи машину. И еще: все забрали свои документы?

Оказалось, что при себе документы были только у танкиста, и то потому, что он не переодевался.

Саша укоризненно покачал головой.

– Старшой, посмотри сюда!

Вилли нашел карту, открыл ее.

– Смотри – вот Смоленск. Вокруг него немецкие позиции. Похоже, окружен город.

– Сейчас времени нет, потом посмотрим. В машину! Нам надо успеть по темному времени проехать как можно дальше.

Они вышли из избы. Непривычно было видеть окруженцев в полной полевой форме немецких пехотинцев. Одно бросалось в глаза – многодневная щетина.

Саша бегом вернулся в избу – где-то он видел бритвенные принадлежности. Вот они: бритва, помазок – все в коробочке. Он схватил ее и – бегом к машине.

Парни стояли у грузовика.

– Так, Вилли, ты рядом с водителем садишься. Документы немецкие не забыл?

– Нет, вот они.

– Всех пятерых?

– У меня только четыре книжки.

Саша рванул за угол, вытащил из кармана убитого часового солдатскую книжку и протянул ее Вилли.

– Держи!

– Володя, играешь роль раненного в челюсть. Едешь, не нарушая правил. Когда выйдем на большак, лучше прибиться к какой-нибудь колонне – одиночный грузовик могут остановить для проверки. И молчи! За тебя Витя говорить будет. Все остальные – в кузов!

Откинув брезентовый полог, окруженцы забрались в кузов, и грузовик тронулся. Танкист сначала переключал передачи неуверенно, рывками, но потом приловчился.

На грунтовке трясло, но потом выехали на более гладкую дорогу, похоже – гравийный грейдер. Машина пошла ровнее, мягче.

Саша сидел у заднего борта, периодически поднимая полог и поглядывая на дорогу. Попутных и встречных машин не было.

«Бюссинг» шел по грейдеру ходко – километров пятьдесят. Для огромной махины это было очень неплохо. Потом грузовик стал притормаживать и остановился. Послышалась лающая немецкая речь.

– Хлопцы, пост немецкий! Ложитесь и притворитесь спящими.

Все повалились на какие-то тюки и закрыли глаза. Саша выхватил нож, взял его обратным хватом. Со стороны незаметно, а в случае непредвиденных обстоятельств можно быстро и без шума убрать патрульного.

Хлопнула дверца, послышался голос Вилли, отвечавшего на вопросы патрульного. Раздались шаги, полог приоткрылся, блеснул свет фонарика – патрульный обвел спящих солдат лучом. Саша натурально пробормотал что-то невнятное и повернулся на правый бок.

Полог опустился, и патрульный спрыгнул с фаркопа. Немец вместе с Вилли отошли к кабине и разговорились. Судя по тону, разговор был веселым.

Еще раз хлопнула дверца, и грузовик тронулся.

– Фу, пронесло! – Саша смахнул со лба капли выступившего пота.

– Ну и нервы у Витьки! Я уже думал – стрелять придется, – сказал, позевывая, Иван.

– Выручил парень. Я тоже немного струхнул, – признался Саша.

Зато пушкарь Сергей захрапел.

– Эй, Серега, не прикидывайся, пост уже проехали.

Но Сергей натурально спал. Иван с Сашей засмеялись. Усталость и нервы сделали свое дело – отключился человек.

Машина миновала Воронино, Вильчицы, Бабичи, Дубровно. Катился бы так и катился. (Ехали бы так спокойно и ехали.)

У деревушки Застенки вновь остановились. Названьице, прямо скажем, невеселое, учитывая немецкую оккупацию.

По дороге проходила немецкая автоколонна с включенными синими фарами. Едва проехал последний грузовик, как «Бюссинг» тронулся и пристроился в хвост колонне. Правда, упала скорость – колонна шла со скоростью километров сорок; но зато ее нигде не останавливали.

Проехали, судя по дорожным указателям, Красное. Затем повернули направо – дорога теперь шла на восток.

Ночная темень стала сереть.

Саша пробрался к кабине и постучал по крыше кулаком. Грузовик сбросил ход, остановился. Из окна кабины высунулся танкист.

– Чего случилось, старшой?

– Светать начинает. Выбирайте место, съезжайте в лес.

– Так ведь хорошо едем.

– В лес, я сказал!

Грузовик проехал еще немного и свернул с дороги. Сразу затрясло. «Бюссинг» остановился, мотор заглох.

– Выходим, хлопцы. Как говорят в армии – оправиться и отдохнуть.

К Саше подошли Вилли и танкист.

– Хорошо ведь ехали за колонной – что в лес свернули?

– Вы посмотрите на свои рожи! Щетина такая, что ни один документ не поможет.

Танкист провел по щеке рукой – под ладонью зашелестело-затрещало.

– И правда…

– Будем днем отдыхать здесь. Привести себя в порядок! Бритвенный прибор я прихватил. А вечером – снова в дорогу. Заодно определимся, где мы, и посмотрим, что в кузове. Ищите ручей или речку.

Далеко холить не пришлось – совсем рядом журчал маленький ручеек.

– Вилли, ты скажи, чего с патрульным болтал так долго?

– Он берлинцем оказался и по моему говору решил, что я его земляк – вот и поболтали. А я же улиц не знаю – чуть не вляпался. Хорошо, вспомнил одну, Фридрихштрассе называется – вроде жил там.

– М-да, рискованно.

– Все равно ведь проскочили. А пешком бы неделю, как не больше, топали.

– Ладно. Давай карту, надо определяться. Не запомнил, как последний населенный пункт называется?

Вилли отрицательно покачал головой, а Саша с тревогой подумал о том, что парень-то он хороший, окруженцам нужный, но вот навыков у него нет.