– Знаете, что это такое?

– Никак нет, пытаемся понять.

– Выходи строиться!

Бойцы почуяли неладное. Ну, Глотов! Сам ушел, а им расхлебывай.

– Так, сейчас идете на немецкие позиции и несете сюда все ящики с этими трубами. Только сами ничего с ними делать не пытайтесь – взорветесь.

Глаза бойцов округлились.

– Шагом марш!

Группа численностью около двадцати человек отправилась на высотку.

– Куда это они? – озабоченно спросил Смородин. – А конвой?

– Сейчас вернутся, – спокойно отреагировал Сергей. – Глотов перед уходом, сам того не зная, подарок нам сделал.

– Товарищ майор, расскажите! – заинтересовался старлей.

– Принесут – расскажу и покажу.

Встречался Сергей уже с «панцерфаустом», около полугода назад, еще с первым его вариантом – так называемой «тридцаткой». Фактически это был первый противотанковый одноразовый гранатомет, созданный немцами в 1942 году для борьбы с советскими танками Т-34. Он имел надкалиберную гранату, которая выстреливалась пороховым зарядом. Часть газов вырывалась из трубы назад, формируя реактивную струю, компенсирующую отдачу. Это приводило к малой дальности полета гранаты. Эффективное поражение брони было возможно на тридцати метрах, фактически – оружие ближнего боя. Оно было удобно в уличных боях, когда по танкам стреляли из окон, подвалов и подворотен. А в поле какой же танкист подпустит к себе противника вплотную?

Первый вариант фаустпатрона имел остроконечную гранату, часто рикошетившую от наклонных броневых листов. Немцы быстро учли недостаток и выпустили второй вариант. Граната имела тупой наконечник и увеличенную дальность стрельбы – до шестидесяти метров. Бронепробиваемость гранаты составляла 140 мм. Такой толстой брони не имел ни один советский, да и немецкий танк тоже.

Применялись фаустпатроны не только при стрельбе по танкам. Им с успехом разрушали доты и дзоты, разваливали стены зданий. Тем более что второй вариант фаустпатрона, в отличие от первого, имел прицел и был прост в применении. Освоить его мог любой боец за считаные минуты.

Вот и теперь, когда, пыхтя и матерясь, штрафники принесли в батальон ящики с фаустпатронами, Сергей выстроил штрафников. Тут же стояли военнослужащие постоянного состава – интересно было всем.

Сергей взял в руки фаустпатрон, объяснил, для чего он служит. Откинул планку прицела. Под ней был спусковой рычаг. Сергей сунул трубу под мышку, прицелился в старый сарай и надавил на спуск.

Раздался хлопок, из трубы ударила струя пламени. Граната угодила в центр сарая, блеснул огонь, во все стороны полетели обломки досок.

Видевшие эффект от выстрела ахнули. С виду ничего серьезного, а взрыв – как от мощной мины.

– Вам повезло, граждане штрафники, что «панцерфауст» у вас не сработал, иначе многих из вас мы просто бы не досчитались. Оружие мощное, думаю – нам еще понадобится. Разойдись!

Сергей распорядился убрать ящики с фаустпатронами на оружейный склад. Находка неожиданная, однако сразу ставшая крайне необходимой. Солдаты из пехотного батальона ящики видели, но для чего они – не поняли.

Между тем, приняв новое пополнение вместо убитых и убывших в госпитали раненых, батальон двинулся маршем на запад. Наши войска медленно, с тяжелыми боями продвигались по польской земле, освобождая села и города.

Немцы превращали каждый населенный пункт в крепость. Строились бетонные огневые точки, траншеи. Иногда в землю вкапывались танки с разбитой ходовой частью или двигателем. Башня, возвышавшаяся над землей, служила тяжелым дотом. Пушка и спаренный с нею пулемет оказывали серьезное противодействие продвижению войск. И чем ближе к границам Германии продвигались наши войска, тем упорнее сопротивлялись немцы. В армию стали призывать пожилых мужчин и юнцов пятнадцати-семнадцати лет. Вооружения и боеприпасов хватало, но людские ресурсы Германии истощались.

Батальон направили штурмовать маленькое польское село. Обычный пехотный батальон повторял атаки трижды и трижды откатывался, неся большие потери.

Сергей разглядывал в бинокль село, собственно, даже не село – так, деревню. Перед ним были врыты в землю два танка, их башни едва виднелись над землей. В окопах полуразрушенных дотов – пулеметные гнезда. Шарахнуть бы по ним прямой наводкой из полковой пушки «ЗИС-3». Пять-шесть снарядов – и можно атаковать. Но пушки не было.

Сбоку от села проглядывались камыши, похоже – там протекал ручей или маленькая речушка.

И у Сергея созрел план. Он вызвал командиров взводов.

– Камыши видите?

– Есть камыши.

– Где камыши, там река должна быть или заболоченная ложбина. Сделаем так. Соберете тряпье, покрышки, ящики, словом – все, что может гореть. И мазута туда, сколько найдете, чтобы дымило сильно. Ветер в сторону немцев дует, дым

туда же сносит. Пусть, как разгорится хорошо, и дым до деревни дойдет, один взвод по речке, по камышам деревню эту зачуханную обойдет и с тыла ударит. Это задача первого взвода. И возьмите с собой несколько фаустпатронов. Откроют огонь из дома – бейте по нему, а до вкопанных танков доберетесь – по башням. А мы одновременно с флангов атаковать начнем. Сигнал к атаке – стрельба первого взвода в тылу.

Батальон собрал все, что могло гореть и дымить. Всякого тряпья и пустых гранатных и снарядных ящиков хватало, и вскоре заполыхало два костра. У шоферов нашли отработанное масло.

Дым от костров повалил черный, жирный – и прямиком на немцев. Фрицы насторожились и стали простреливать землю перед собой из пулеметов. Только толку от этого было немного, поскольку в десяти шагах ничего не было видно.

Первый взвод пошел по ручью в обход немцев. Не завидовал им никто: вода уже холодная, не только в сапоги зальет – обмундирование вымокнет.

Ждать пришлось около часа. Сергей уже забеспокоился, как в тылу немцев грохнуло, и послышалась ожесточенная перестрелка.

– Вперед! – скомандовал он.

Ударили не в лоб, а с двух флангов. За дымом немцы не сразу заметили наступающих, да еще в тылу что-то непонятное творилось. Они упустили момент, и штрафники были уже рядом, на расстоянии броска гранаты.

Немцы открыли огонь. Только вдруг разом хлопнули несколько трофейных «панцерфаустов». Один штрафник промахнулся – оружие-то для него было новое, непривычное – и тут же был сражен автоматной очередью из танковой башни.

Второй стрелок оказался удачливее – граната «панцерфауста» угодила в маску пушки. Башня не загорелась и видимых повреждений не имела, но стрелять перестала.

Третий стрелок угодил в дом, где засел пулеметчик. В принципе угодить с шестидесяти метров в дом, цель большую, немудрено. Изо всех выбитых окон разом рванулось пламя и повалил дым. Дом несколько секунд стоял, потом завалился. Рухнули внутрь стены и перекрытие, и лишь куча битого кирпича пылила, похоронив под собою пулеметный расчет.

– Эх, еще бы точный выстрел по башне! – Сергей с досадой ударил кулаками по брустверу окопа.

И штрафники как будто его услышали. Сразу с двух сторон по бортам башни ударили гранаты «панцерфаустов».

Зрелище было неописуемым. Вначале у башни вырвало люк, из которого вверх рванул столб пламени. Потом внутри, в танке, раздался взрыв – это сдетонировали снаряды. Башню подбросило вверх, и она грохнулась о землю метрах в двадцати от танка.

Теперь самые главные точки обороны были подавлены.

Штрафники ворвались в деревню с трех сторон. Шла ожесточенная винтовочная и автоматная стрельба, доносились взрывы гранат. Село затянуло дымом от загоревшихся домов.

Стрельба вскоре стихла. Из деревни к нашей траншее потянулись штрафники. Потери, конечно, были, но не такие ужасающие, как у пехотного батальона. Взводные, как один, утверждали, что им здорово помогли фаустпатроны. В глубине души Сергей пожалел, что осталось всего два ящика.

С командирами рот Сергей обошел захваченную деревню. От нее почти ничего не осталось. Дома были разрушены или догорали, везде валялись трупы немцев и наших бойцов – пехотинцев и штрафников. Едкий дым щипал глаза и перехватывал дыхание.