Захватив автомат, я поспешно вывалился из башни и скатился на землю.

Выбраться удалось всем.

– Нас что, из пушки?

– Не, наверное, связку гранат на моторный отсек забросили.

– Ползем к нашим.

До наших окопов было недалеко. Мы не добрались метров восемьдесят-сто. Наши пехотинцы пытались прикрыть нас пулеметным огнем, а немцы – добить. С их стороны

стреляли автоматчики и пулеметчик. Нас немного прикрывал корпус танка и еще дым. Танк уже горел, пуская в небо черный дым и распространяя запах горелой резины, масла, краски и железа.

– Отползаем! В боеукладке еще снарядов полно!

Мы поползли к нашим окопам. И едва свалились в траншеи, как сзади сильно грохнуло. С танка сорвало башню, вверх взметнулось пламя.

– Эх, сухпаек сгорел, надо было съесть, такое добро пропало! – сожалел Сергей.

– Скажи спасибо, что живые все выбрались, а ты – о жратве.

Бой стих. Бойцы начали приходить в себя. Но передышка была недолгой. Налетели «Юнкерсы-87», и началась жестокая бомбежка. Бомбили передовую, бомбили тылы. Мы вжимались в дно траншеи, земля колыхалась под ногами. Летела пыль, противно пахло тротилом.

Как долго продолжался этот кромешный ад, сказать затруднительно. Но все когда-нибудь кончается, закончилась и эта бомбежка. Самолеты улетели.

Но не успели бойцы прийти в себя, как сзади, в тылах, послышалась ожесточенная стрельба, потом раздался истошный крик:

– Немцы сзади, обходят!

Как по команде, все поднялись из окопов и бросились в тыл. А навстречу – цепь гитлеровской пехоты. Мы стреляли, у кого винтовки были – кололи штыками. Прорвались! Только выходили группами, и экипаж мой при прорыве рассеялся.

Когда мы добрались до оврага, заросшего кустарником, рядом со мной был лишь стрелок-радист Сергей и два незнакомых пехотинца.

– А где остальные? Где Андрей и Виктор?

Сергей оглянулся:

– Не знаю, когда прорывались, они были рядом.

Вот черт! Командир называется! Сначала танк потерял, теперь два члена экипажа неизвестно куда делись… Отбились, погибли?

Мы стали пробираться вперед. Из оружия у меня был «ППШ» с неполным диском, у Сергея – «наган» с двумя патронами в барабане, да еще две винтовки – у пехотинцев. Негусто. Бой с немцами нам не выдержать – стрелять нечем будет.

Шли скрываясь, осторожно. Должны же где-то рядом быть наши части, второй эшелон обороны.

Вошли в какое-то село. На единственной улице пусто. Оружие на взводе, пальцы на спусковых крючках.

В переулочке шум. Глянул – двое мужиков бандитского вида угрожающе наставили ножи на пожилого мужчину и молодую женщину. У ног мужчины стоял дерматиновый чемодан, женщина прижимала к себе узел. Крепко прижимала, аж пальцы побелели. Понятно, шпана беженцев грабит.

– Стоять!

Грабители от нас рванули, да разве от пули убежишь? Дал я очередь из «ППШ» по мародерам, оба так и завалились. Вот падаль – решили воспользоваться тяжелым временем, чтобы последнее у людей отобрать.

Мы подошли ближе. Пожилого от волнения ноги не держали – на чемодан присел. Женщина благодарить стала:

– Спасибо вам, родненькие!

– Что же вы, барышня, с узлами по улицам бродите? Опасно! Такие вот прирежут ни за понюх табаку.

– Да мы не местные. Коня у нас убили, вот мы повозку и бросили.

– Беженцы?

Женщина как-то неуверенно кивнула, а пожилой мужчина спросил:

– Кто командир?

– Ну – я, – ответил я и выступил вперед.

– Подойдите ко мне – у меня к вам разговор государственной важности.

Не иначе, от страха рассудок помутился у мужика. Однако чего не подойти? Я подошел. Пожилой мужчина встал:

– Я – старший кассир Вяземского банка, Петраков моя фамилия. В чемодане – ценности, а не одежда. Прошу проводить меня к вашему командованию.

– Нет командования, уважаемый. Мы сами только что из боя, через немцев прорывались.

– Тогда прошу проводить нас до первой воинской части, – твердо заявил Петраков.

– Покажи! – приказал я, кивая головой на чемодан.

Кассир положил чемодан на землю и чуть приоткрыл

крышку. Несколько золотых слитков, на которых я успел прочитать выдавленное: «СССР, 999,99» – ну да, проба. И еще – цифры веса. В чемодане были еще бумажные деньги, но это сейчас – мусор. Напечатать такие бумажки для государства – плевое дело. А вот золото – это серьезно. На него за границей можно металл купить, пушки, продовольствие.

Петраков закрыл чемодан, защелкнул замки.

Так вот что хотели забрать у него грабители! Не подавились бы таким жирным куском!

– А где же охрана ваша?

– Не дали, – вздохнул кассир. – Нас несколько групп пошло. Побоялся управляющий все ценности вместе отправить. Двое из охраны на грузовике деньги и документы сопровождали, а остальное поделили на три группы. В банке ведь всего четверо охранников было.

М-да, чего уж теперь об охране вспоминать. Думаю, мы потеряли еще большие ценности при отступлении. При той стремительности, с которой откатывались на восток наши войска, не все банки успевали эвакуироваться. А музеи с бесценными картинами? А склады, набитые продовольствием и прочим добром? Я мысленно подивился мужеству этой странной пары. Могли ведь, спасая самих себя, зарыть в лесу чемодан и узел. Нет же, волокли на себе, смертельно рискуя.

Я приподнял чемодан – тяжеленный.

– Сергей, поди сюда! Будешь чемодан нести. Отвечаешь головой.

– Вот еще, почему я?

– Потому что чемодан тяжелый. Попробуй!

– Тогда пусть он его бросит, коли нести невмочь.

– Разговорчики!

Я подозвал пехотинца:

– А ты узел понесешь. Как звать-то?

– Меня?

– Нет, моего кобеля!

– Николай.

– Вот что, Николай! Вручаю тебе узел и назначаю ответственным за его сохранность.

– Слушаюсь.

Солдат взял узел из рук женщины.

– Слушай мою команду, – сказал я. – Впереди иду я, вы – в двадцати шагах сзади. Замыкает колонну он. – Я показал пальцем на второго пехотинца. – Всем все ясно?

– А если немцы? – спросил Николай.

– Тогда мы отбиваться будем, а Петраков с женщиной возьмут чемодан, узел и попытаются уйти.

Мы прошли село, вышли на дорогу. Куда она ведет? Главное – на восток. И мы двинулись по ней. Дорога пустынна, и мы далеко видны – не спрячешься.

Впереди виделся лесок, сулящий укрытие от самолетов и недоброго глаза.

Мы не дошли до него метров пятьдесят. Дорогу впереди нас взбила пулеметная очередь. Мы застыли на месте. Что можно сделать на открытом месте против пулемета?

Из-за деревьев вышел боец:

– Оружие на землю, руки поднять.

Положив оружие, мы подняли руки.

Вышел командир в фуражке с синим околышем и пистолетом в руке:

– Кто такие?

– А ты кто?

– Командир заградотряда. Имею право стрелять трусов и паникеров. Где ваша часть?

– Разбита, разбомблена.

– А вещички прихватить не забыли?

Подошел кассир:

– Товарищ командир, прошу посмотреть.

– Чего я не видел в твоем барахле?

– И все-таки я настаиваю.

Энкавэдэшник с недоверием подошел. Петраков отщелкнул крышку чемодана.

– Мы не беженцы. Я из Вяземского банка, эвакуируем ценности. Эти люди меня от бандитов спасли. Ценности надо доставить в Москву.

Лейтенант немного растерялся. Он ожидал чего угодно, но только не этого. У моих бойцов от увиденного глаза на лоб полезли.

– Хорошо, – решил лейтенант. – Ты и женщина – вместе с чемоданом и узлом – со мной пойдете. А ты, сержант, вместе с бойцами, возвращаешься в свою часть.

– Так нет же ее…

– Скажи спасибо – я добрый сегодня. Тебя шлепнуть надо на месте за то, что с поля боя сбежал.

Меня перекосило от злобы. Его бы, такого чистенького и правильного, – да на передовую. И пулемет бы с его бойцами там пригодился.

Лейтенант же, покачиваясь с пятки на носок, продолжал:

– Бери оружие и возвращайся. А попадешься мне еще раз – рука не дрогнет в расход тебя пустить.

Мы подобрали свое оружие.