На экране, поверх изображения величаво вращающегося Протея, побежали данные телеметрии. Все было как всегда – температура на поверхности спутника, температура на глубине до километра с шагом в сто метров, состав горных пород, скорость вращения вокруг своей оси, скорость перемещения по орбите...

Герман едва заметно вздохнул, и вблизи Протей оставался точно таким же, каким был всегда, чего, собственно говоря, и следовало ожидать.

Именно в этот момент его взгляд наткнулся на странную строчку поступающей информации: «...гравитационное поле объекта нестабильно, наблюдаются его возрастание на 0,0012 процента в секунду и переменное смещение центра тяжести объекта относительно его геометрического центра».

«Что за ерунда?! – подумал второй астрофизик станции, уставившись на эту бессмысленную строку. – Каким образом обычная и к тому же не слишком большая по меркам Пространства камененюка может иметь переменное гравитационное поле?!! Центр которого к тому же еще смещен относительно геометрического центра!! Тем более что никогда раньше таких... выкрутасов не наблюдалось – Протей всегда был солидным, стабильным спутником!»

– Интересно!! – раздался за его спиной голос профессора Каррегана. – Это что же такое прихватил наш сосед на своем пути вокруг Нептуна?!

Шольц повернулся и увидел, что руководитель обсерватории рассматривает на малом экране своего монитора точно такую же картинку, как и на его дисплее, и при этом довольно потирает руки.

– И самое главное – каким образом ему удается удерживать то, что он прихватил?! – продолжал между тем профессор, быстро набирая что-то на клавиатуре своего компьютера.

Зонд, перемещаясь по своей траектории, оказался практически точно между Нептуном и Протеем, и в этот момент из-за неровного горизонта Протея показалась... обглоданная каменная скала, похожая на мелкий астероид. Прошло, наверное, секунд двадцать, прежде чем этот каменный обломок, напоминавший своей формой кособокую грушу, полностью выполз из-за скрывавшего его спутника и, медленно вращаясь, начал перемещаться по очень пологой дуге над четко изломанной линией горизонта спутника. Шольц на глаз определил его длину в двадцать с небольшим километров, а ширину в четырнадцать.

К сожалению, траектория движения зонда была запрограммирована перед стартом, и переориентировать его в полете не представлялось возможным, хотя главным желанием молодого астрофизика в этот момент было именно это – подвести зонд поближе к странной, невероятной, невозможной... луне луны!

– Но это же совершенно невозможно!!! – снова раздался голос старого профессора, наполненный на этот раз самым чистым, неподдельным изумлением. – Это противоречит самим основам небесной механики!!!

И тут Герман Шольц понял, что имел в виду его научный руководитель – странная каменная глыба двигалась вокруг Протея... перпендикулярно плоскости его вращения вокруг Нептуна и всего лишь в нескольких десятках километров от поверхности!!

Но как-либо выразить свое удивление молодой астрофизик не успел, из-за медленно отодвигающегося горизонта спутника показалась еще одна каменная глыба, двигающаяся точно следом за первой! Это было настолько невероятно, что в зале обсерватории повисла мертвая тишина.

И тут в голове Шольца с некоторым даже облегчением пронеслось: «Ну, теперь хотя бы стало понятно, почему зонд выдает такие невероятные данные о состоянии гравитационного поля Протея! Видимо, телеметрия учитывала влияние этих странных... спутников!»

Спустя минут двадцать поверхность Протея впереди по движению зонда стала покрываться темнотой, а низко над его горизонтом друг за другом медленно проплывали три каменных астероида.

– По-моему, первый зонд должен выйти на низкую орбиту вокруг Протея?.. – неожиданно спросил профессор Карреган, и Шольц, подчиняясь давнишней привычке отвечать на вопросы своего научного руководителя, какими бы эти вопросы ни были, быстро проговорил:

– Да, максимальное удаление – сто шестьдесят километров, минимальное – сто двадцать. – И, не дожидаясь нового вопроса, добавил: – Задано шесть оборотов в плоскости вращения Протея вокруг Нептуна, а затем еще двенадцать витков при импульсном изменении орбиты с шагом в пятнадцать градусов.

– В таком случае просчитайте, каково будет наименьшее расстояние до этих... к-хм... интересных камешков в течение всего времени нахождения зонда на орбите Протея.

Герман быстро сформулировал несложную задачу и ввел ее в компьютер, спустя минуту на экране появился ответ. Получалось, что на первых шести витках, когда плоскости вращения зонда и неизвестно откуда взявшихся каменных спутников Протея оставались перпендикулярными, их наибольшее сближение должно было прийтись на четвертый виток – зонд должен был пройти всего в семидесяти километрах от первой из каменных глыб. А десятый виток зонда приводил его практически точно к орбите, на которой находились астероиды, причем он должен был следовать за последним из них на расстоянии около пятидесяти километров.

Видимо, профессор вывел полученный ответ на свой монитор, поскольку Шольц услышал его довольный голос:

– Ну вот, мы сможем в деталях рассмотреть хотя бы один из этих странных астероидов и получить о нем самую исчерпывающую информацию!

– Профессор, – не слишком уверенно проговорил астрофизик, – а вам эта странная... троица ничего не напоминает?..

– А что она может мне напомнить? – немедленно отозвался Карреган. – Я, молодой человек, столько всего повидал в Солнечной системе, что теперь любая, самая обычная вещь может мне что-нибудь напомнить!

– Я имею в виду сообщение штаба Космофлота, которое зачитывал нам начальник станции четыре месяца назад... Ну... об х-объектах.

– А-а-а! Вы имеете в виду то смешное письмо военных, в котором они рассказывали о своих... видениях?! – В голосе старого профессора сквозила откровенная насмешка. – Я думаю, коллега, это... Как вы сказали?.. Сообщение?.. Так вот, это сообщение имеет отношение не к астрономии, а к совсем другой отрасли человеческих знаний – медицине!

– Что вы имеете в виду?.. – осторожно поинтересовался Шольц, оглянувшись через плечо.

Профессор, увлеченно наблюдавший за странными спутниками Протея, не заметил этот быстрый взгляд, но на вопрос ответил:

– Типично психологическая проблема! Военные люди, всю жизнь готовящиеся к боевым действиям, вдруг обнаруживают, что вся их... эта... боевая мощь совершенно никому не нужна! Не нужна просто потому, что для них в Пространстве нет противника!! Как вы думаете, что они должны предпринять после такого... к-хм, прозрения?!

Ответа от своего подчиненного профессор, видимо, не ждал, поскольку сам знал этот ответ и тут же его озвучил:

– Они, естественно, выдумают для себя такого противника! К тому же именно незримого, неуловимого, страшно замаскированного!!

И Карреган довольно расхохотался. Возможно, именно этот смех подзадорил молодого астрофизика, и тот неожиданно даже для самого себя возразил:

– Но согласитесь, профессор, что эти три астероида ведут себя весьма необычно... именно так, как описывалось в том самом сообщении военных – группа объектов, очень похожая на некрупные астероиды и имеющая параметры орбиты, противоречащие законам небесной механики...

– А в чем вы видите противоречие законам небесной механики в данном случае?!! – немедленно рассердился Клаус Карреган.

Однако у его ученика имелся ответ на заданный вопрос, он получил его только что на экране своего монитора.

– Вероятность естественного выхода трех метеоритов данной массы на данную орбиту вокруг данного спутника Нептуна составляет ноль целых двенадцать десятитысячных процента!! – торжествующе объявил он. – Согласитесь, профессор, что данный факт весьма маловероятен!!

В зале повисло недолгое молчание, после чего профессор недовольно поинтересовался:

– Откуда у вас такие сведения?..

– Эти сведения выдал компьютер на мой запрос! – пояснил Шольц.

Снова в зале воцарилась тишина, а затем Карреган спросил с язвинкой в голосе: