Да, конечно, один из этих… «окончательных» дураков, приложил меня дубиной. Да, конечно, трое рыжих негодяев устроили мне пытку и пытались принести меня в жертву какой-то там Небесной Матери. Все это было так, но… не было в них жестокости… Сейчас, находясь в безопасности, я вдруг понял, что они руководствовались какой-то не совсем мне понятной… необходимостью. Более того, я вдруг подумал, что если бы мы с ними встретились не в подземелье… не в их подземелье, они, скорее всего, даже не приблизились бы ко мне!

Впрочем, вполне возможно, что я и ошибался в своих чувствах. Но в одном я был совершенно уверен – те тролли, с которыми я успел познакомиться, действительно были ребятами не слишком большого ума, за исключением, пожалуй, Норка. Да и тот больше брал чувством собственного превосходства, нежели умом.

Да… Странная получалась картина! Но больше всего мне хотелось понять, что же это за необходимость толкала троллей на насилие?!

За такими вот размышлениями я и не заметил, как мы оказались на открытом воздухе. Над этим странным, недобрым Миром опустилась ночь, и из темноты подземелья мы плавно перешли в темноту этой ночи. Звезд над моей головой не было, и, приглядевшись попристальнее можно было понять, что небо затянуто плотными, быстро бегущими облаками.

Я решил было остановиться и переночевать рядом с тропой, по которой продвигалась моя лошадка, но она шла такой уверенной рысью, словно чувствовала впереди более приличный ночлег. Так оно и оказалось. Проехав около часа в полной темноте, я вдруг увидел далеко впереди крошечную желтоватую точку. Вблизи эта точка превратилась в окошко небольшой каменной постройки, с высокой односкатной крышей и будкой около узкой входной двери. Из будки вместо лая слышалось странное едва слышное поскуливание, на которое, впрочем, я не обратил внимания.

Моя умная лошадка остановилась около самой двери, и я, чуть наклонившись, осторожно стукнул в нее своим бронированным кулаком. Спустя минуту, за дверью завозились, и недовольный голос спросил:

– Ну, и кто это там скребется?..

– Прошу прощения за беспокойство, – самым вежливым тоном ответил я, – Но не могли бы вы позволить мне переночевать в вашем доме. Я – одинокий путник и не причиню вам неудобств.

– Одинокий путник?.. – заинтересованно переспросили из-за двери, – Что, неужто совсем одинокий?..

– Совершенно!.. – подтвердил я.

За дверью что-то прошуршало, и до моего слуха донеслось быстрое перешептывание. Я в этом шепоте практически ничего не разобрал, но слова «… пусть войдет, повеселимся…» прозвучали совершенно явственно. И сказаны они были, как мне показалось, женским голосом.

Наконец перешептывание кончилось и все тот же голос спросил:

– А ты, наверное, и есть хочешь?..

Я уже успел спуститься на землю и, стоя у самой двери, с легким смешком ответил:

– Мой голод не настолько велик, чтобы вас обеспокоить. Я вполне могу обойтись без ужина.

– Ага!.. – донеслось из-за двери, и мне послышалось в этом возгласе легкое разочарование, – Ну что ж, заходи…

Дверь распахнулась, и в ее освещенном проеме показалась фигура невысокого человека, одетого в длинную, темную рубаху и широкие, похожие на шаровары, штаны.

Я протянул вперед руку, собираясь придержать дверь, и в этот самый момент хозяин попытался ее… захлопнуть!

– Э, э!.. В чем дело хозяин! – воскликнул я, делая шаг вперед, – Или твое гостеприимство уже иссякло?!

Хозяин, словно опомнившись, сделал шаг назад и тут я увидел, что это маленький седой старичок и что он… очень испуган. Прижав руки к груди он быстро поклонился и сбивчиво забормотал:

– Пусть господин сияющий дан простит меня… Мы с женой никак не ждали, что столь высокий господин посетит наше скромное жилище… Можете мне поверить господин сияющий дан, мы ничего плохого не сделали людям, мы живем далеко и никого не… знаем… Нас не за что карать, господин сияющий дан, поверьте, нас не за что карать…

– Да не собираюсь я вас карать! – воскликнул я удивленно, входя в дом, – Я хочу всего лишь, переночевать под крышей, если, конечно вы не против?..

– Как мы можем противиться желаниям сияющего дана!.. – испуганно просипел хозяин, – Господин сияющий дан – хозяин этого дома, как и всех остальных домов…

– Не мельтеши, дорогой, – раздался мелодичный женский голос из-за занавески, перегораживающей единственную комнату домика. В то же мгновение занавеска откинулась, и передо мной появилась молодая, красивая женщина одетая в глухое, длинное платье неопределенного темного цвета. Увидев меня она, в отличие от своего супруга, не испугалась и даже не смутилась. Мило улыбнувшись и быстро поклонившись, она проговорила своим мелодичным голосом:

– Господин сияющий дан, может располагать нашим жильем, а мы поднимемся на чердак и с разрешения господина переночуем там…

Я быстро огляделся. Домик, как я уже заметил, был совсем невелик. В передней части единственной комнаты, у стены, справа от входной двери, стоял грубо сколоченный стол и два столь же грубых табурета. У противоположной стены был сложен небольшой очаг с грубой треногой, на которой висел небольшой котелок. За откинутой занавеской виднелся краешек довольно большой кровати, застланной чем-то… лоскутным. В общем, комната не поражала взор обилием и богатством обстановки. Снова взглянув в миловидное лицо хозяйки, я как можно добродушнее произнес:

– Нет, я не хочу стеснять вас в вашем же жилище, а потому, на чердак отправлюсь сам и постараюсь не шуметь.

Женщина хотела что-то мне возразить, но я поднял руку и уже тверже добавил:

– И попрошу не спорить со мной – я уже и так доставил вам беспокойство. Лучше покажите мне, где у вас лестница наверх.

Женщина молча поклонилась и повела рукой в сторону закрытой занавеской стены.

Я двинулся в указанном направлении и, шагнув за занавеску, увидел узенькую лесенку, поднимавшуюся почти вертикально, вдоль стены и упиравшуюся в потолочный люк. Оглянувшись еще раз, я увидел, что хозяин дома продолжает стоять на том же самом месте у входной двери и со страхом наблюдает за моими передвижениями по дому.

«И чего он так испугался?! – с некоторым раздражением подумал я. – Как будто никогда… сияющих данов не видел!.. Или видел?!»

Впрочем, я действительно хотел спать. К тому же сказывалось напряжение последних часов и… троллья пытка. Так что мне было не до испугов сельских жителей, я мысленно махнул на все рукой и направился к указанной лесенке.

Подняться наверх было делом одной минуты. Закрыв за собой люк, я огляделся и немедленно обнаружил огромный тюфяк, брошенный у фасадной стены, под крошечным окошком чердака. Поверх тюфяка лежало не слишком толстое одеяло. Я выбрался из своих доспехов и, секунду подумав, вставил свой меч враспор между крышкой люка и обрешеткой крыши. Вот теперь меня никто не мог побеспокоить, так что я ни о чем более не волнуясь рухнул на тюфяк, накинул на себя одеяльце и немедленно заснул.

Проспал я недолго, меня разбудило какой-то резкий вскрик. Я мгновенно сел на своем тюфяке и прислушался. Вокруг все было тихо, за окном темно, а подо мной, в комнате, шел разговор.

– Не ори!.. – прошипел совсем немелодичный женский голосок, – Что ты вопишь, словно десяток черных извергов увидел!.. Разбудишь сияющего дана, он тебе пасть-то заткнет!..

– Нет никакого сияющего дана!.. – раздался в ответ свистящий шепот хозяина домика, – Это его призрак, и он пришел за мной!..

– Нужен ты ему! – насмешливо ответила ему женщина, – Прям подохнуть он не мог без того, чтобы тебя не повидать!..

– Я же тебе говорю, дура, он пришел, чтобы меня уничтожить!.. – заскулил старик, – И зачем только я встретил его на желтой тропе?! Наверняка он узнал, что это я сообщил троллям Норка, что сияющий дан Тон идет со своими черными извергами по их шкуры!.. Потому-то Норк и успел вызвать Небесную мать!.. И вот теперь пришла расплата за мое…

Тут он как-то уж очень мокро всхлипнул и заговорил буквально глотая слезы: