– Райгор! – с придыханием сказал Руигар, перемахнув через парапет и остановившись у края обзорной площадки, – жемчужина Черных скал! – Широкий взмах руки очертил лежащий внизу белокаменный город.

Райгор чем-то напоминал Ортен: широченные улицы и проспекты, многочисленные острова зелени, бликующие глади прудов и водоемов, яркое освещение. Дополняя уличное освещение, над городом висели три мощных магических светильника. От нескольких маленьких солнц или лун все здания и люди отбрасывали по три-четыре тусклых тени.

Неискушенный взгляд мог отличить районы, где жили драконы, от человеческих кварталов. Сотни разнообразных дворцов имели одну общую черту – широкие взлетно-посадочные площадки. Чем выше дракон находился по иерархической лестнице, тем выше у него был дом, многие здания словно выплывали из толщи гор, окружавших город, и висели на отвесных склонах в сотнях метров от земли, добраться до таких жилищ могли только имеющие крылья. Несмотря на войну, город продолжал жить бурной разнузданной жизнью. С высоты портальной площадки было видно, что улицы полны праздной публики, десятки драконов постоянно взлетали и опускались на широкие взлетные пятачки среди улиц. – Прошу за мной, – голос Руигара заставил оторвать взгляд от прекрасного пейзажа. – Для того чтобы попасть на площадь, где собирается конклав…

– Постой, – перебил его Андрей, почесав правое бедро и бок, – нам сначала надо найти где-нибудь лавку готовой одежды и переодеться. Не скрою, на тебе великолепные чары, но любой мало-мальски хороший маг скинет иллюзию, и твои ягодицы станут достоянием широкого круга зевак, а мне не помешает цветочное масло.

Ания отошла от него на пару шагов, принюхалась и, признавая в молодом человеке дракона, утвердительно склонила голову к плечу:

– Линяешь? Давно?

– Второй день.

– То-то у меня рядом с тобой настроение скачет и хочется кого-нибудь, хм, убить. Как ты держишься? На переговорах с князем ты не выглядел раздраженным.

– Ну да, совсем-совсем? – рыкнул Андрей, зря он почесался, теперь зудело везде, особенно копчик. Несуществующий на данный момент хвост напоминал о себе тысячами легких уколов. Сразу захотелось убиться головой об стену.

– Странно, сезон линьки закончился, – вклинился в разговор Руигар, запахов он пока не чувствовал, для регенерации сломанного палачами носа требовалось несколько часов.

– По некоторым причинам моя линька не стыкуется с весенними циклами Нелиты, а держусь на честном слове и коконе непроницаемости.

– Ключ, – тихо сказала Ания, – ты показал князю ключ…

– Зря я это сделал, не стоило ему знать о моем маленьком секрете.

– Прошлого не воротить.

– В точку! Его можно повторить, человеческая глупость неиссякаема. Я повторю фокус с ключом, но поставлю его номером один во время циркового представления, именуемого «Конклавом». Мне не нужны все, мне нужны добровольцы, они осознанно пойдут на риск, лишь убраться с глаз долой от слуг императора. – Андрей поймал себя на странном патетическом жесте, когда рука указывает за линию горизонта и пытается охватить необъятное. – Что-то меня от линьки заносит, вы, если что, напоминайте мне, что сегодня не самая подходящая ситуация для словесных баталий, главное – морально не перенапрягаться. Убью кого, потом расстроюсь.

– Что тебе это даст?

– Раскол и недоумение, если ты понимаешь, о чем я…

Они успели и в магазин, и на конклав. Заседание или «залетание», а может, «залежание» представителей драконьих родов еще не началось, и Руигар, пользуясь тем, что информация о его двуличии не успела дойти до столицы, надавил авторитетом и добился-таки, чтобы им первым дали слово для короткого объявления. Для драконов, выступающих в центре площади, был возведен широкий помост. Андрей стоял у самого входа и смотрел на прилетающих драконов. Ага, первые ряды – богатые и знаменитые, вторые – поддерживают первых, остальные для массовки. Наконец в небе перестали хлопать крылья, установилась напряженная тишина. Прибыли все, можно начинать. Андрей, почувствовав на плече чужую руку, развернулся:

– Ания?

– Задай им. – Сида стрельнула глазками в сторону площади, забитой драконами. – Жаль, я не знаю, как тебя зовут на самом деле.

– Пришел, увидел, победил! – улыбнулся Андрей. – Мне пора. Мое настоящее имя ты услышишь через пару минут.

Ания проводила его взглядом и вернулась к отряду.

– Интересно, почему ты пошла за ним? – чтобы не привлекать внимания миур, тихо поинтересовался Руигар.

– А ты? – Ания отправила встречный вопрос.

– У меня не было иной возможности…

– Понимаю – либо топор палача, либо жизнь и неизвестное будущее, которое может окончиться от взмаха топора того же палача. Ты дал непреложный обет?

– Да, и клятву на крови, теперь мы связаны.

Ания бросила взгляд на помост, качнула головой, что-то решая про себя, и уперлась взглядом в бывшего наместника:

– Вздумаешь его предать, я тебя лично порву.

– За что мне такая честь? Скажи, ты знаешь – кто он? Нет?

Ания промолчала, ей было достаточно того, что Андрэ, или кто-он-на-самом-деле – отец ее будущего ребенка, остальное неважно.

– Уважаемое собрание, – раздался с помоста громкий голос. – Я хочу донести до вас правду о причинах войны и сделать вам одно предложение. К сожалению, князь Орой отказался выслушать меня и отказался от того, что я хочу предложить вам сейчас.

Над площадью поднялся многоголосый гул.

– Тихо! – рявкнул выбранный распорядитель конклава. – Продолжайте.

– Спасибо, – Андрей церемонно поклонился старому дракону. – Император пытается захватить межпланетные порталы и завладеть ключом, хранителем которого я являюсь.

– Ложь! – У кого-то из чешуйчатых не выдержали нервы.

Андрей прикрыл глаза:

– Я предлагаю переселение на Иланту.

– Мальчишка лжет, от чьего имени он может предложить переселение? Где ключ, пусть покажет! – не унимался крикун.

Раздражение от чесотки становилось невыносимым, убить бы крикуна. Цветочное масло оказалось не столь эффективным, как ожидалось. Некоторые драконы поддержали крикливого заводилу и потребовали показать ключ. Волки на Скале совета, только вместо Шерхана за хвосты дергает Хазгар.

– Молчать! – заткнул глотки распорядитель.

– От имени моей матери, – Андрей пошел ва-банк, он видел перед собой настоящих «зубров». Тягаться с ними с его куцым опытом интриг и словесных баталий было бесполезно. Для победы требовалось вогнать противников в состояние шока и лишить инициативы, а то у многих драконов нехорошо затуманились глаза, не надо быть гением логической дедукции, чтобы понять, что крылатые соплеменники активно просчитывают ситуацию и готовят логические ловушки для последующего разговора. – Меня зовут Керровитарр Гурд, я сын императрицы Ягирры, – буквально выкрикнул он, меняя ипостась и вызывая ключ.

Гул стих как по мановению волшебной палочки. Матерый хрустальный дракон, роняя старую чешую, повернул голову к Анин:

– Что ты мне скажешь теперь? – спросил он и почесал задней правой лапой бок.

Поднебесная империя. Южная ставка императора…

Яркий солнечный луч, отразившись от полированной до зеркального блеска колонны из черного мрамора, упал на морду старого дракона, лежащего на самом краю широкой скальной площадки. Солнце постепенно поднималось выше и выше, следуя за светилом, луч скользил по тусклым золотистым чешуйкам на носу древнего чудовища. Дракон, напоминая каменное изваяние, казалось, не замечал горячего прикосновения солнечного зайчика. Живая громада драконьего тела по-прежнему не шевелилась, не замечая ни порывов ветра, поднимавших легчайшую пыльную взвесь, ни застрявших в щелях напольный обсидиановой, в тон к колоннам, плитки былинок прошлогодней травы. Солнечные зайчики, отражаясь от начищенных до состояния зеркала доспехов, замерших в глубоких нишах молчаливых статуй телохранителей, периодически составляли компанию большому светлому пятну, упавшему с колонны, и касались прикрытых пленкой глаз замершего Владыки неба, но тот только на мгновение прикрывал веки, не делая ни одного движения, чтобы отвернуться. Периодически дракон приподнимал веки, его глазные яблоки приходили в движение, и узкие вертикальные зрачки иглами впивались в охрану. Почувствовав на себе взгляд, драконы личной гвардии императора старались крепче держать ганнеры и не смотреть на повелителя. Телохранители на собственной шкуре знали, что в такие моменты господина лучше не беспокоить по пустякам, лучше его вообще не беспокоить – за маской спокойствия и созерцания мира кипело тщательно скрываемое раздражение, которое могло обернуться чем-нибудь особенно неприятным для безумца, осмелившегося прервать раздумья владыки или бросить на него неосторожный взгляд.