— Там армия раддов, — скрипнул зубами Сабл. — Сеча будет крепкая.

— Это понятно, — уныло, кивнул Баюл, взобравшись на парапет. — Другое непонятно. Отчего Бангорд мост через Ману не порушил? Я понимаю, работа древних ари, не так просто его развалить, однако уязвимое место!

— Так ты думаешь, коротышка, что Бангорд собирается обороняться? — спросил Сабл.

— Конечно нет! — съязвил Баюл. — Нападать он будет, нападать! Равнина под нами заполнена всадниками, а крепость, защитники, баллисты мне только мерещатся.

Сабл зло плюнул в бойницу, отошел к загодя приготовленным охапкам сена и откинулся на спину.

— Вот! — важно поднял палец Баюл. — Способность спать перед боем отличает опытного воина от новобранца. И все-таки объяснит мне кто-нибудь, почему мост не порушен?

— А демон его знает! — пожал плечами Свач. — Укреплен он знатно, бастионы толще городских, да и, если видишь, оборонять его будут варма два серых, не меньше. Бангорд, кстати, в обороне понимает неплохо. Смотри-ка, под стенами города каждый воин с оборонным щитом!

— А я-то думал, зачем им эти доски? — хлопнул себя по лбу Баюл. — Как они будут воевать с ними, представить себе не мог! Вот еще бы кто мне подсказал, зачем вон та башенка напротив главных ворот стоит.

На перекрестке, где дорога от моста разбегалась на три — к главным воротам, к Ургаину и к воротам Маонд, — неведомо откуда появилась пузатая башенка. Еще две с половиной недели назад, когда Свач вел последний варм «отребья» в Ари-Гард, на этом месте копались невольники. И теперь недалеко от главных ворот стояла башня, выложенная из черного камня, похожая на приземистый бочонок, с водруженным на него алтарем высотой в рост человека, причем высота всего сооружения едва ли достигала двух дюжин локтей.

— Послушай, — нахмурился Свач, заполненное серыми воинами сооружение как-то выпало из его внимания, — что-то не очень эта штука похожа на башню. Я бы сказал, что это…

— Помост для казни! — крикнул с охапки сена Сабл.

— Может быть, ты подскажешь еще, что там за элбанка стоит в центре верхней площадки? — оглянулся от одной из бойниц Сикис.

— Да это раддская принцесса Альба! — охотно откликнулся Сабл. — Или, если тебе так больше нравится, вдова индаинского князя.

— Колдунья! — воскликнул Баюл.

— О! — поднял палец Сабл. — Если даже коротышка это знает, рассказывать не имеет смысла.

— Хватит болтать! — раздался властный голос.

Саш обернулся. Лидд стоял посередине яруса, а Сабл уже не лежал на сене, а стоял навытяжку.

— Стойте и смотрите, — холодно бросил Лидд. — Зрелище, которое вам предстоит увидеть, доводится наблюдать не только не каждому элбану, но и далеко не каждому поколению. Вы сейчас на третьем ярусе башни. На втором лучники, оборонные мастера со смолой, камнями, варевом. Стойте и смотрите на осаду Ари-Гарда до тех пор, пока я не отдам приказ. Внизу перед главными воротами на перекрестке двухступенчатая башня. Серые воины на ее гранях — смертники. Они умрут, но не отступят.

— Умрут? — не выдержал Сабл. — Неужто Бангорд собирается пустить врага на этот берег? Зачем же тогда пристроены каменные лестницы к этой башенке?

— Что бы мы поднялись по ним, — медленно и отчетливо проговорил Лидд. — Как только я скажу, мигом на второй ярус. Бойницы там расширены, мост подниматься не будет. По команде через бойницы на мост — и вперед. Постарайтесь не переломать ноги, даже если идти придется по головам. Мы должны занять нижний парапет башни и отбивать противника, что бы ни происходило на верхней площадке.

— А что будет происходить на верхней площадке? — Баюл закашлялся и виновато пожал плечами. — Интересно же!

— Там будут проводиться переговоры об окончании битвы, — бросил Лидд. — Если вам будет от этого легче, добавлю: я пойду в первых рядах.

— Радды! — крикнул Свач, и «отребье» немедленно приникло к бойницам.

Темная полоса на тракте приблизилась и приняла очертания рубленой деревянной стены. Несколько огромных щитов, сколоченных из заостренных стволов эрнов, изломанной линией ползли к руслу Маны. Какая сила их передвигала, что скрывалось за ними, можно было только гадать, но отсюда, с третьего яруса надвратной башни, казалось, что за деревянным острогом шевелится непроглядное, вязкое море живой плоти. На мгновение Саш перевел взгляд на черную башню, разглядел напряженную и хрупкую фигурку раддской принцессы и подумал, что вот тот самый случай. Его враг будет всего в нескольких локтях.

— Даже не думай, — сказал Лидд одними губами. — Что бы ни происходило, даже не думай! А если я прикажу тебе, ты будешь защищать своего врага вплоть до собственной смерти. Конечно, если не хочешь, чтобы Эл-Лиа канула во мрак.

Шатер стоял на высоком холме, с которого открывался чудесный вид. На север, юг и запад раскинулись деррские леса, а на востоке, сразу за высоким берегом Инга, вплоть до далеких Каменных увалов и Копийных гор тянулись зеленые холмы Дары. Утонского моста с холма видно не было, зато над лесом возвышались, сливаясь с ужасным небом, серые бастионы — крепость, возведенная новыми властителями Дары на правом берегу Инга.

— Вот ведь как! — сокрушался Швар, сидя на деревянной колоде рядом с Даном и Райбой. — Не скажу, будто я был очень рад тому, что за рекой Инг простирались мертвые земли, где водилась всякая нечисть, но вот эти две башни, что выросли за одно лето, нравятся мне еще меньше.

— Чего ж так расстраиваться? — вздохнул Дан. — Они построены не на деррских землях.

Полдень уже миновал, но настроение у Дана было хуже некуда. Радость от встречи со Шваром почти угасла. Еще ночью салмская стража доставила путников в расположение пятого легиона, посыльный с медальоном Даргона отправился к королю, а Швар принялся угощать друзей деррской кашей и сварским пивом. Он даже вытащил из ножен уже знакомый Дану меч и попытался показать, как научился извлекать из него свист. Затем посыльный вернулся и, к огорчению Чаргоса, сказал, что аудиенция у короля назначена на утро, а пока путники могут отдыхать. Отдельно посыльный предупредил, чтобы пришедшие ни с кем не делились новостями.

— Медная монета — цена новостям, которые откладываются на утро, — раздосадованно махнул рукой Чаргос.

Не огорчился только Швар, он тут же притащил в свободный шатер несколько охапок душистой травы, воткнул под опорный шест ветку риголлы, чтобы не докучали кровососы, и, раз уж друзья не могли его порадовать рассказом о своих приключениях, без дополнительных просьб стал рассказывать о происшедшем сам, начиная с того дня, как они расстались возле Айдоны. Рассказ его был коротким. Сам Швар наконец добрался до должности мастера когорты, и его путешествие с отрядом Хейграста через гиблую топь сыграло в этом не последнюю роль. Во главе своей когорты он и отправился в Утонье, где все это время смотрел, как растут напротив утонского моста бастионы серых, да по собственному разумению устраивал будущий лагерь для салмской армии. Уверен был, что рано или поздно война с пришельцами начнется. Зато Титур, который как раз теперь стоял в составе стражи нового острога, с этой стороны моста, хлебнул всякого. Сначала в составе конницы Рагриса гонялся за кьердами от Лота до Гранитных холмов. Потом был брошен на левый берег Силаулиса, где салмам удалось уничтожить не менее дюжины архов и около трех вармов раддской пехоты, нагонявшей страх на салмских крестьян. Последние схватки случились с раддами в междуречье Силаулиса и Крильдиса. Отчего-то раддскую армию, которая так и не пошла на Заводье, понесло к авглам, она разоряла там деревни, пока не столкнулась с упорным сопротивлением лесных мечников, а потом и с нагонявшими ее отрядами салмов, среди которых как раз и возвышался деррский великан как бугор среди ровного поля.

К неизбывному сожалению Титура, радды бой не приняли, а спешно отступили в Холодную степь. Рагрис было попытался преследовать вражеские арды, но раддский колдун напустил такого ужаса на преследователей, что даже мастер легиона опомнился только тогда, когда понял, что вся его конница уже пролетела без остановок полварма ли. Скольких лошадей загнали! Так что не получилось пока ни одной серьезной битвы. И радды ушли не отомщенными за пожженные деррские деревни, салмские поселки и хутора, за истребленных шаи, которые и зверя-то добывают, дюжину раз испросив у того прощения. А во всем Утонье только случилась одна потеря, с тех пор как отряд Хейграста двинулся по старому тракту. Тот отряд, что прорвался через острог на следующую ночь, выкрал и убил одного из салмских гвардейцев, да и то, скорее всего, из-за доспехов.