— А ты? — спросила она, удивленно приподняла брови, покачала головой, выпустила его руку и медленно пошла вдоль стены. — Ты настоящий?

— Это неважно, — упрямо мотнул Сашка головой. — Важно, что ты не настоящая.

— А если ты ошибаешься?

В ее глазах стояли слезы. Сашка молчал. Она остановилась у посеревшего трупа, наступила босой ногой на рукоять меча. Раздалось шипение, запахло гарью, но она словно не почувствовала боли. Пальцы демона разжались. Изогнутый клинок звякнул о камень. Она наклонилась, взяла клинок в руки. Меч демона зашипел в пальцах.

— Это демон не настоящий.

Протянула клинок Сашке:

— Настоящего демона нельзя убить обычной сталью. Попробуй убить меня. И ты увидишь, кто я.

— Откуда ты знаешь про демона? — Сашка выпрямился.

— Я слышала.

Она перекинула меч в другую руку, сбросила обожженными пальцами прядь волос со лба.

— Ты слишком долго сюда шел. Убей меня.

— Мне не нравится эта игра. — Сашка стиснул зубы и кивнул в сторону выхода. — Я должен идти.

— Эта тропа бесконечна, ты никогда не пройдешь ее! — почти крикнула она и ткнула его рукоятью меча в живот. — Убей меня!

— Нет.

— Тогда это сделаю я, — медленно проговорила она и ударила.

Сашка даже не успел удивиться. Меч расплылся вытянутым облачком. Изменился. Теперь ее ладонь сжимала рукоять, а лезвие уходило в Сашкин живот. Но медленно. Очень медленно. Ушло в плоть на два пальца. Затем еще на палец. Струйка крови побежала по изодранным штанам, но затем клинок согнулся, и мать отступила.

Она внимательно осмотрела лезвие и покачала головой:

— Дрянь. Клинок дрянь. Ничего не смог сделать против никчемной магии. А что ты скажешь насчет этого?

Она продолжала держать лезвие перед собой, но внешний вид клинка вновь изменился. Превратился в уже знакомый меч. Длинный и узкий. Блеснули синеватые знаки на лезвии. Сомкнулись сухие пальцы. Перед Сашкой стоял наставник.

— Только одна попытка, — холодно бросил он. — Ты все еще слишком слаб, но время для игр прошло.

— Я пойду по этой тропе? — спросил Сашка про уходящую под дверь полосу камней.

— Ты умрешь.

— Ну что же, — вздохнул Сашка. — Мне не привыкать.

И наставник напал. Он все еще превосходил своего ученика. И хотя время замедлилось и даже словно остановилось, Сашка не мог разобрать ни одного движения. Он почувствовал, что на этот раз может погибнуть по-настоящему. В схватке царствовал вихрь. Он завораживал, подминал под себя, лишал рассудка. Удивительным было только одно — почему Сашка не погиб в первые мгновения? Каким образом он умудряется отбивать бешеные удары, каждый из которых должен был убить его?

«Ты зря испортил меч», — раздался в голове Сашки голос наставника, и Сашка понял, что послуживший ему во многих тысячах схваток клинок свое отслужил. Через мгновение он сломается на запечатленной зарубке. И, не осознавая, что он делает, Сашка занес левую руку за спину и выдернул клинок из привязанных к спине ножен. Выхватил меч, который почти уже стал частью его хребта. Вспышка света ударила в зрачки. Удар почему-то не встретил сопротивления. Странное лезвие рассекло противника, как бесплотный призрак. И, чувствуя, что камни пола уходят из-под ног, Сашка успел увидеть удивленное лицо наставника с рассеченной щекой. Кровь, бьющую толчками из его раскрытой груди. Обломок меча со светящимися знаками и сломанную палку, которую когда-то, очень давно, он сам подобрал на тропе.

«Я же не ранен, — пробормотал он про себя, погружаясь в темноту. — Нет. Не надо. Стойте. Мне надо идти дальше!»

 Дан думал, что ничего не может быть страшнее ужасной погони на улицах Ургаина, но он ошибался. Разбитая тропа петляла причудливым серпантином между древних копей, и на всех ответвлениях в стороны шахт, темнеющих то черными провалами подземных ходов, то портиками торжественных храмов, таилась угроза. Иногда попадались и каменные стражи, но их зловещие фигуры оставались неподвижны. Видимо, идти по главной дороге, наезженной лигами повозок с рудой, не возбранялось. К раздражению Хейграста, нечисть этого правила не придерживалась. К счастью, ночные твари не сбивались в стаи. Лукус и Хейграст дежурили поочередно, лошади предупреждали друзей испуганным храпом, но выспаться Дану не удавалось. Не было ни одной ночи, чтобы Хейграст не выхватил меч из ножен. Падальщики, кошки, стуксы, панцирники размером с взрослого человека, напоминающие жуков-пискунов, которых Дан давил сапогом за очагом в доме Трука, лезли со всех сторон. Лукус в первую же ночь заменил сгоревший на алтаре трофей. Несколько раз приходилось рубить мечом и Дану. По утрам белу смазывал ссадины друзей мазями и благодарил Эла, что никто из них не ранен серьезно.

— Держись, — хлопал мальчишку по плечу нари. — Элбан ко всему привыкает.

Дан кивал и чувствовал, как холодная дрожь пробегает между лопаток. Он не мог привыкнуть к встречам с мертвыми. Медленные, упорные движения в сторону живой плоти, скрипящие зубы вызывали ужас. Мертвецов приходилось разрубать в труху, потому что, даже расчлененные на части, они пытались дотянуться до живого тепла.

— Посмотри, — удивился Хейграст после очередной схватки. — Лукус! Неупокоенные рассыпаются на ходу. Как они выдержали эти годы? Или стали гнить только при нашем приближении?

— Скорее всего, только теперь они вновь попали под власть Унгра, — ответил Лукус. — Эл-Лиа поглощает Мертвые Земли. Смотри, везде, где есть хоть частичка грунта, зеленеет трава. Начинается новая жизнь Дары. Мертвое же неминуемо распадается и уходит в землю.

— В таком случае не лучше было бы подождать еще пару недель, чтобы оно ушло в землю окончательно? — поинтересовался Хейграст.

— Ты сам повторял, что мы спешим, — удивился Лукус. — Или теперь ты считаешь, что опасность грозит только нам, а не Леганду?

Постоянно хотелось есть. Дану уже давно надоели сухие пресные лепешки, которые они запивали обычной водой. Овощи и сыр кончились. Хорошо еще, пару раз шли дожди и недостатка в воде друзья не испытывали. Неугомонные ручейки в ущельях торопились наполнить пересохшие озера и болота.

Как Дан ни крепился, он то и дело начинал клевать носом в плечо белу. Зато лошади показывали чудеса выносливости. Иногда Дану казалось, они поглядывают на него добрыми глазами и пытаются сказать, что вся эта прогулка ничего не стоит по сравнению с северными морозами, глубокими снегами и воющими за спинами белыми волками. Саш ощутимо сдавал. Лукус ничего не говорил о его состоянии. Он подъезжал к Сашу все чаще и чаще. Молчал и Хейграст. Заостренный профиль, обтянутый бледной кожей, говорил сам за себя.

Отряд прошел полтора варма ли за пять дней. Дорога постепенно заворачивала в сторону Утонского моста. Это устраивало нари, но он тревожно хмурил брови, потому что ясного указания о выходе дороги на равнину на его карте не было. В полдень пятого дня тропа скрылась под каменными сводами. Лукус подстрелил трех стуксов, засевших за поворотом, и отряд вошел в тоннель. Хейграст остановился в недоумении у каменного тупика.

— Что будем делать? — спросил белу.

— Не знаю. — Нари задумался. — Смотри. Колея от повозок исчезает возле стены, но я не вижу следов прохода или кладки. К тому же я ожидал встретить каменного стража, а его нет.

— Зачем он здесь? — удивился Лукус. — Если страж и есть, он с той стороны. Проход должен быть простым. Нужен свет.

Хейграст вздохнул и начал мастерить факел. Лукус плеснул на него из бутылки маслянистой жидкостью, и вскоре пещера осветилась ярким пламенем.

— И где же твой простой проход? — поинтересовался Хейграст.

— Вот так всегда, — проворчал Лукус, ощупывая стену. — Этот нари заводит отряд неизвестно куда, а маленькому белу приходится отыскивать выход.

— Ну так и отыскивай! — проворчал нари. — Должна же быть польза и от собирателей корешков!

— Ничего не вижу, — вздохнул Лукус. — Монолитная плита. И очень прочная. Если бы она была положена на дорогу, на ней не осталось бы следов от повозок даже и через лигу лет.