— Когда-нибудь люди смогут вернуться туда, где их родина? — спросил воин.

— Там, где ты родился, там и твоя родина, — ответил оракул. — Все остальное в воле богов. Теша?

— Я рожу ребенка? — прошелестела она чуть слышно.

Он молчал всего лишь долю секунды, но этого было достаточно, чтобы Лилай побледнел, а мугайка залилась слезами.

— Ты думаешь, что судьба уберегла тебя от смерти в мугайской деревне, чтобы оставить на развод? Арма?

— Как пройти двенадцать сиунов? — спросила она.

— Идите, — ответил он холодно. — Кай?

— Как добраться до Анды? — спросил зеленоглазый.

— Идите, — повторил оракул.

Непиш вновь выбрал из двух дорог ту, которая уходила на восток. Сказал, что если не сворачивать, рано или поздно отряд доберется до деревни, в которой есть лошади.

— Так рано или поздно? — спросил Тару проводника.

— Дороги тут разные, — уклонился от объяснения проводник. — Путь один, а дороги разные. Я сам, бывало, иду к лошадникам два дня, а обратно неделя выходит. А вроде тем же шагом, тем же путем. Так что посмотрим. Как шагать будете.

— Быстро или медленно? — не понял Тару, приглядываясь к мощеному полотну и даже пофыркивая носом. — Как надо?

— Плотно или вразвалочку, — ответил Непиш.

— Плотно, значит, плотно, — согласился Кай, но, оглянувшись на отряд, похлопал по прикладу ружья, дал знать, чтобы спутники были готовы ко всякой пакости.

— А как же Анда? — не замедлил прицепиться к проводнику Эша. — Далеко ли до Анды? Нам в Анду нужно! Оракул сказал «идите». Так в ту ли сторону мы идем?

— Проводников много, — собрал на лбу пучок морщин Непиш. — Я в Анду не вожу. Дороги не знаю. Я веду, пока знаю, не буду знать, другой проводник найдется.

— Но так же можно год за годом петлять! — возмутился Эша.

— Чего же петлять? — не понял Непиш. — Пришел на старое место, выбирай другую дорогу. Все просто. Ни одна дорога не длиннее жизни.

— Ты это Мекишу бы сказал, — в сердцах сплюнул Эша.

— И его дорога была короче его жизни, — ответил Непиш.

— Смотреть по сторонам! — повысил голос Кай.

— Не пойму, — проворчал Эша, отставая от головы отряда. — Зачем вообще нужен проводник? Всего-то и делов, идти по мощенке да не сворачивать. Плотно, редко, вразвалочку, вприпрыжку — какая разница?

— Послушай, — придержал Кая за рукав Тару. — Сбавь ход, зеленоглазый. Ты ничего не заметил?

— Заметил, старый, как ты носом шевелил, — ответил Кай. — И скажу, что ты прав. Отправленные в побитую деревню воины пошли в другую сторону. И мы сейчас идем по их следам.

— Это что ж значит-то? — не понял старик.

— То и значит, что биться с ними придется, — усмехнулся Кай.

— С этими страшилами? — побледнел старик. — С мертвыми? Это как же?

— А как получится, — стер улыбку с лица Кай. — Впрочем, не загадываю. Мне пока не приходилось, но так я один ходил этими дорогами. Что на меня мертвяков тратить?

— Так их что, оракул послал? — оторопел Тару. — Это что значит-то?

— Думаю, что оракул — сиун, — сказал Кай.

— Сиун? — развел руками Тару и оглянулся назад, туда, где уже скрылась за кронами сосен крепость. — Так мы же ушли уже от него? Ты ж говорил, что мы перебить их должны?

— Ничего, минуем его посланников, все одно от нас не отстанет, — ответил Кай. — Появится. Надеюсь, в истинном облике. Во всяком случае, причины скрываться под личиной оракула у него уже не будет.

— Что ж тогда, Мекиш погиб зря? — прошипел шагающий за спиной Тару Усанува.

— Если доберемся до Анды, не зря, — ответил Кай. — То, что без пролитой крови не пройдешь ни одного сиуна, — это ведь только слова оракула, правда, сказанные чуть иначе, да и не в этот раз. Может, и мало ему будет этой крови. К тому же я проходил Паттара, а крови не проливал.

— Значит, Наршам был сиуном? — спросила Илалиджа и сама же ответила: — Понятно, что сиуном. Или кто-то думает, что среди танатских торговцев были живые люди? Морок, один морок! Конечно, сиуном. Нужно быть великим колдуном, чтобы править воинством мертвяков, да еще целый город поддерживать! Здесь без силы бога никак.

— Порой и обычный колдун может натворить таких дел, что… — покачал головой Эша. — Да что колдун. Возьми того же мугая-лесоруба. Что он может сделать с огромным кедром? Да ничего. Только если башку себе разбить. А если дать ему топор? Вот! Так и колдун.

— Наршам был сиуном! — злобно щелкнула тетивой Илалиджа. — Тогда почему ты не убил его там, зеленоглазый? Или испугался мертвяков? Думаешь, мы не смогли бы отбиться от них?

— Может быть, и смогли бы, — ответил Кай. — Только так убивать бесполезно. Было уже. Я двух сиунов знаю здесь, пока только двух. Наршама подозреваю, в другом уверен. А их двенадцать! Они хранители долины, они защищают ее от всякого, пусть даже он, как и мы, желает свободы их хозяевам. Я уже говорил, что они как цепные псы, которых нельзя приручить и которым ничего нельзя объяснить!

— А как их надо убивать? — не понял Тиджа. — Травить? Колоть? Рубить? Как?

— Каждого по-своему, — ответил Кай. — Не в том дело как. Главное — когда убивать.

— И когда же? — ускорил шаг, догнал зеленоглазого Вериджа. — Ты уж разъясни, Кай. Все одно главные воины в твоем отряде это мы.

— Схватка покажет, кто главный, — процедил Кай. — Но убивать сиуна можно только после того, как он себя явит.

— А если раньше? — Илалиджа сдернула с плеча лук, мгновенно наложила стрелу, подтянула тетиву к уху. — Если вот сейчас проткнуть голову проводнику, будет ли это значить, что с одним сиуном мы разобрались? Ты же о нем говоришь?

— О нем, да не о нем, — покачал головой Кай. — Пробовал. Думаю, что и Наршама нельзя убивать, пусть даже он послал бы на нас всех своих воинов.

— Что значит «явить себя»? — спросила Арма.

— Не могу описать, — ответил Кай. — Все сиуны разные. Но сейчас впереди идет не сиун. Идет обычный проводник — Непиш. И на наши вопросы отвечал не сиун, а могущественный колдун и оракул — Наршам. Спросишь, почему я так думаю? Потому что видел явление из Непиша сиуна Паттара. Но когда в один из заходов в долину убил Непиша до явления сиуна, сиун Паттара явился из другого человека. Понятно?

— Понятно, — клацнула клыками Илалиджа. — Так ты уж дай знать, как он явит себя.

— Увидишь — не ошибешься, — ответил Кай.

Дорога бежала с холма на холм, путники шагали бодро, но оставаться в готовности к схватке было нелегко. Среди рощ то и дело показывались хутора с подворьями, в лугах паслись коровы, в грязи на узких проселках рылись свиньи, поля сулили богатый урожай, от садов доносился дурманящий запах цветущих яблонь, селянки в цветастых платьях плели венки, а потом вдруг подул ветерок и забил ноздри ароматом парного молока да свежей выпечки. Шалигай так и подпрыгнул, забормотал что-то про родную деревню на полпути от Хилана к Зене. Теша и та забыла о Лилае, только и сглатывала слюну. Арма, которая держалась поблизости от Кая, крутила головой и думала, что, наверное, чего-то не понимает в замыслах создателей Запретной долины. Или же мороком была глинистая пустыня, а за невидимым занавесом пряталось именно то, что сейчас осязали ее глаза и нос? Или охранители Анды изначально задумали окружить древний город не неприступными стенами и рвами, а сельским очарованием, чтобы всякий путник, прикоснувшись к нему, исполнился бы негой и забыл обо всем прочем? Отчего же тогда так высоки стены Танаты? И что думают хотя бы вон те крестьяне с косами, что затянули какую-то веселую, почти хиланскую песню, которой Шалигай принялся подпевать, о прошедшей по этой дороге сотне мертвых воинов?

— Вранье, — прошептала Арма. — Все вранье. Как картинка, намалеванная на доске. Озимые в зерно должны только через полтора месяца выйти, а тут они вот-вот осыпаться начнут. Да и трава в пояс. Откуда?

— Картинка — не картинка, — оглянулся Кай, — но уже то хорошо, что не одеяло, из-под которого всякая пакость выпрыгнуть может. Все на виду, и ладно.