Утром у нее был тяжелый разговор с Карегаром, дракон никуда не улетел, пролежав все время под громадным раскидистым дубом. Черная громадина устроила целый допрос с пристрастием. Дракон нервно дергал кончиками крыльев и допытывался о причинах падения с его шеи. Отговорки, что жена просто устала и приснула, им не принимались, пришлось сказать как есть, что ей резко стало плохо и она выпустила повод. Отчего и почему поплохело, было тактично обойдено стороной. Карегар не знал о татуировке, за три тысячи лет он ни разу не обратил внимания на плечо травницы. Но даже если бы обратил, то ничего бы не увидел. Яга умела скрывать нанесенный на кожу рисунок от чужих глаз. О тату знала Чарда, увидевшая дракончика на плече наставницы, когда они мылись в купальне, устроенной в теплых ключах, бивших из-под земли в полулиге от дома Ягирры. Эльфийка в тот момент забыла про контроль, расслабившись в горячей воде, и, обратив внимание на осторожный взгляд ученицы, брошенный на нее, поняла, что что-то не так. Что-то «не так» проступило на плече и переливалось цветными красками. Чарда получила строгие указания насчет увиденного и обещала молчать даже под угрозой смерти. Само изображение дракона было не такой уж редкостью, но вязь рун и цветной фон вызвали бы множество вопросов у разбирающегося в древней геральдике. Карегар разбирался. Не видел хвостатый папаша татуировки и на плече сына, получившего соответствующие инструкции не показывать отцу рисунок, пока эльфийка не даст добро. Времени научить Керра скрывать татуировку у нее не было, но травница надеялась, что к тому моменту, когда он вернется с учебы, она наберется смелости и сама расскажет всю правду названому мужу. Ягирра знала, что древние тайны когда-нибудь вылезут наружу и не доведут до добра, об этом же предупреждала в своем посмертном письме Енира.

– Я закончила, – донеслось от навеса.

Чарда споро складывала пакеты со сбором в корзину, аптекарские весы, с помощью которых она отмеряла вес трав, были аккуратно сложены в специальную коробочку.

– Молодец, девочка, – похвалила pay ученицу.

Ягирра подошла к девушке и помогла ей связать в пучки неиспользованные травы, после чего развесила их под крышей. Надо сказать, что с ученицей ей повезло. Покойная Ларга разбиралась в людях, для провидицы не составляло труда заглянуть человеку в душу. Душа и помыслы Чарды были чисты.

Енира подобрала рыжевласку в разоренной «зеленухами» деревне. Орки напали на приграничное поселение людей, перебили всех взрослых жителей, а детей увели в полон. Девочке, которой недавно исполнилось пять лет, повезло: мать, прежде чем погибнуть под мечами нелюдей, успела спрятать дочь в подполе. Повозка въехала на окраину разоренного селения спустя три часа после того, как его покинул последний орк. Дома «зеленухи» не поджигали – дым был хорошим сигналом для королевских гарнизонов и мог подсказать им, в каком направлении организовывать погоню. Ларга ходила по залитым кровью улочкам и разглядывала тела истинным зрением, вдруг есть кто-то живой и ему потребуется помощь? Вокруг не было ни души, Енира прошлась меж домов и в одном из них заметила огонек ауры, а вскоре услышала детский плач. Так Чарда оказалась у «бабушки».

Приехав в долину, девушка искренне переживала, как там бабушка без нее? На просьбу отправить ее в город, эльфийка ответила отказом и сказала, что Ениры больше нет среди живых, и предложила остаться у нее. Яга ни разу не пожалела о принятом решении. Девушка с первого раза запоминала каждую травку, ей не приходилось по десять раз объяснять, для чего нужен тот или иной дикорос. Чарда прекрасно запоминала время сбора и способы хранения и приготовления трав. Если так пойдут дела и дальше, то через год девушку нечему будет учить.

За проведенные в долине месяцы рыжеволосая красавица расцвела, как роза поутру. К домику травницы стали частенько приходить деревенские жители за различными снадобьями, особенно часто стали болеть молодые парни, прям мор какой-то на них напал. Ягирра, улыбаясь в душе, просила ученицу выдать немощным то или иное лекарство. Сильнее всех «хворь» одолела Дита, сына кожемяки, у того что ни седмица так кашель, что ни день-полдень так синяк. Седмицу назад к Яге пришел отец болезного. Здоровяк Дюк, робея, отозвал хозяйку в сторонку и, низко поклонившись, завел разговор о том, что источник болезней его сына проживает в доме Хозяйки, и если Хозяйка не будет против, то ради душевного излечения отпрыска он пришлет сватов. Хозяйка, конечно, не была против, она прекрасно видела, что «хворь» с Дита перекинулась на ученицу и та смотрит на могутного парня масляными глазами. Сваты пусть едут, но не раньше, чем через полгода. Исполнится Чадре семнадцать – и милости просим к нашему порогу, а пока девушка поживет под крылом Хозяйки и дракона. Есть еще одно условие – ученичество и травничество зазноба Дита не бросит ни перед, ни после свадьбы. Кожемяка мелко покивал, соглашаясь с условиями эльфийки, свистнул Гмару, прятавшемуся за кустами и думавшему, что Хозяйка его не видит, и с доброй вестью утопал в деревню. Узнав о теме разговора, ученица бухнулась перед наставницей на колени и попыталась поцеловать эльфийке руку, за что была наказана и отправлена собирать трилист. С трудом скрывая радость от постигшего ее наказания, девушка моментально собралась и ушла в лес, где к ней присоединился один добровольный помощник. Яга радовалась, что у сироты так удачно складывается судьба, и продолжала переживать за названого сына.

– Госпожа, а Керр успеет вернуться в долину до моей свадьбы? – разбивая на осколки кружащиеся в голове эльфийки мысли, спросила Чарда.

– Должен, – ответила Яга. – Почему тебя это так волнует, дитя мое?

– Мы с Дитом хотим, чтобы он провел нас под дланями Близнецов, – улыбнулась девушка.

Ягирра улыбнулась в ответ. Вот торопыги, уже все продумали – и кто к Близнецам поведет, и как к Горну за благословением обратиться.

Прерывая такой животрепещущий для каждой невесты и женщины разговор, в небе раздалось хлопанье крыльев. Подняв потоком воздуха с земли мелкий мусор, на поляну приземлился Карегар. Оставив Чарду под навесом, эльфийка пошла к дракону.

Не успела женщина сделать и пары шагов, как почувствовала странный дискомфорт. Сначала неимоверно зачесалась на плече татуировка дракончика, а потом травницу накрыла волна непонятного тепла, во внутренние хранилища рекой хлынула мана. Карегар так же чувствовал себя не в своей тарелке, он видел разливающуюся вокруг эльфийки магию и ощущал ее приток в себе. Давненько с ним не случалось ничего подобного.

Поток маны все нарастал, рисунок на плече горел огнем. Если в первые мгновения Яга чувствовала радость и подъем сил, то теперь им на смену пришел страх – а если поток внешней энергии не остановится? Страх сменился болью, энергия ударила с силой тарана, которым пробивают крепостные врата. Не в силах сдержать себя, эльфийка закричала от боли, мощный поток чужой силы снес все внутренние преграды и не думал останавливаться.

– Что с тобой? – голос Карегара доносился словно через вату, морда склонившегося над нею дракона плавала в красном мареве. – Ты вся горишь!

Огонь охватил одежду травницы, летник и понева осыпались черными клочьями, но, странно, ни один волосок на ее теле не сгорел. Ягирра почувствовала, как под ударами маны лопаются струны древнего заклятия, и рванула в лес, что-то сейчас произойдет…

– Стой! – Карегар неуклюже развернулся на месте и припустил следом, – Яга, да что с тобой такое?

Она бежала, не замечая хлещущих по лицу и телу веток; пни, коряги и рытвины не останавливали летящую, словно на крыльях, женщину. Боль и страх гнали ее вперед, бешеный поток энергии, с которым Яга столкнулась в первый раз за свою долгую жизнь, разрушал оковы, наложенные три тысячи лет назад. Сзади, забыв, что у него есть крылья, и ломая телом деревья, пробивался через заросли Карегар.

Яркая вспышка в голове, исчез последний ограничитель, рассыпались оковы. Ягирру бросило на землю и выгнуло дугой, эльфийка забилась, словно в падучей. Вырвав с корнем пару кленов и втоптав орешник, на поляну выметнулся Карегар и попытался взять Ягу в лапы, но травница вывернулась и отползла в сторону.