– Капитан! – растерянно воскликнула Эсме, но магус на нее даже не посмотрел.

Лайра, которому предназначалась молния, не испугался. Он стоял, чуть наклонив голову, и разглядывал Крейна с чем-то вроде изумления, словно увидел в первый раз.

– Вот оно как, значит… – наконец проговорил король Окраины. – Убьешь меня, безоружного калеку? Ты решил, что я и впрямь могу попросить ее о таком?

Феникс молчал. Молния в его руках продолжала искриться.

На губах Лайры Арлини появилась горькая улыбка.

– Жаль, – сказал он, а потом открыл сундучок, стоявший на столе, и достал оттуда потрепанный свиток. – Мое последнее желание, Кристобаль Фейра: бери это и убирайся к Меррской матери.

Хаген вышел из кабинета Лайры на негнущихся ногах, ошеломленный случившимся. Эсме. Карта. Два друга, ставшие врагами. Неужели «Утренняя звезда» – быть может, давно превратившаяся в ржавую труху – того стоила? Пересмешник слишком устал, чтобы искать ответы на такие вопросы. Он добрался до пристани, поднялся на борт «Невесты ветра», отыскал свой тюфяк и рухнул на него лицом вниз.

ЭТО НЕ КОНЕЦ, – донеслось с берега, вместе с шумом городских улиц. Он засыпал, а Каама проснулась, и на смену тревожной ночи и робкому утру пришел светлый день. – ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ НОВОЕ НАЧАЛО.

«Выходит, я и впрямь попал в интересную историю…»

КОНЕЧНО. ТВОЙ ПОИСК НЕ ЗАКОНЧЕН. ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИЛ ОТВЕТА НА ГЛАВНЫЙ ВОПРОС, ТЫ ЗАСЛУЖИЛ ПОКОЙ.

«Сегодня мы уйдем из Каамы… А я не узнал, что стало с Гароном. И не попрощался с тобой».

ГАРОН ЖИВ И ЗДОРОВ, ЧТО ЕМУ СДЕЛАЕТСЯ. А Я… Я БУДУ СМОТРЕТЬ ТЕБЕ ВСЛЕД И МОЛИТЬ НЕБЕСА О ТОМ, ЧТОБЫ С ТОБОЙ ВСЕ БЫЛО ХОРОШО. ЭТО ДОЛЯ ТЕХ, КТО ОСТАЕТСЯ НА БЕРЕГУ, И Я ОСТАЮСЬ С НИМИ. ТЕБЕ ЖЕ ПОРА УХОДИТЬ.

«Не знаю… я так устал. Быть может, ты и права, но… Мара!»

ДА?

«Я когда-нибудь его найду? Я вспомню, как выглядит мое лицо? Скажи мне, что это хотя бы возможно…»

ТЫ ПОМНИШЬ, ЧТО ПОТЕРЯЛ ЕГО. СЧИТАЙ, ПОЛДЕЛА СДЕЛАНО.

Мысли Хагена начали путаться; он засыпал. Напряжение последних дней наконец-то схлынуло, хотя где-то в глубине души он ни на секунду не забывал, что все стало лишь сложней, – одни неприятности сменились другими. И все же они спасли город… королевство… Лайру Арлини, пусть он и страдает теперь от своего увечья… Крейн поторопился, Отчаянный ни за что не пожертвовал бы жизнью Эсме ради правой руки.

Хотя – кто его знает? Быть может…

СПИ.

И он уснул.

Это была странная ночь – ночь, когда лунный свет наполнил небо от края и до края, как вино наполняет бокал. Фаби смотрела в окно и вспоминала все имена, которыми называли луну в старых сказках и легендах.

Ночная странница, Плакальщица, Госпожа теней и тихих песен…

«Ни одно не подходит», – подумала она. Этой ночью в небесах сиял огромный бриллиант – прозрачный камень чистой воды, способный своей острой гранью прорезать окно между мирами. Казалось, стоит лишь пристально взглянуть на удивительную драгоценность на черном бархате ночного неба – и время остановится.

– Все готово, – сказала Ризель, вздохнув. Вид у нее был усталый, но на губах мелькнула тень удовлетворенной улыбки. – Иди спать, прочитаешь завтра.

Принцесса закончила новый перевод – отчего-то ей захотелось завершить долгий труд именно сегодня, глубокой ночью. Фаби с легким сердцем осталась со своей госпожой, хотя в последнее время та не требовала ее обязательного присутствия везде и всюду, как раньше. Ризель была слишком поглощена работой, чтобы удивиться внезапному рвению компаньонки – впрочем, могла ли она знать, что той просто страшно засыпать? Между тем темные круги у нее под глазами становились все заметнее. Еще немного, и ей уже не удастся списать их на обычное переутомление и недостаток прогулок на свежем воздухе.

«Что я скажу? – уныло подумала Фаби. – Прошу прощения, ваше высочество, но меня мучают ночные кошмары, и они становятся все ужаснее. Я вижу себя запертой в пещере с тысячами спящих металлических созданий – не живых и не мертвых. Мне кажется, одно из металлических тел вот-вот высосет из меня душу. Что бы это значило, ваше высочество? Быть может, один из алхимиков сумеет понять? Правда, после его изысканий меня придется собирать по частям…»

– А можно почитать сейчас? – спросила она вслух. Что угодно, лишь бы еще оттянуть момент, когда придется лечь в постель и закрыть глаза. – Если, конечно, вы позволите.

– Позволяю, – ответила Ризель, одарив свою компаньонку странным – удивленным и слегка печальным – взглядом. – Только не все, а то мы так до утра просидим. Вот… этот отрывок, пожалуй, подойдет.

Фаби привычным жестом приняла из рук принцессы лист бумаги, исписанный убористым неряшливым почерком, и начала читать.

«Было это в те времена, когда некто научил людей видеть сокрытое.

В башне, увенчанной звездами, жил король, чья мудрость не знала границ. Всех своих явных врагов он давно победил, а неявные страшились его взгляда, потому что король этот был наделен способностью читать по глазам людей и нелюдей не только их истинные чувства, но и суть их душ – то, о чем они сами не знали. Даже время опасалось мудрого владыки, и среди подданных слыл он бессмертным, хотя таковым на самом деле не был.

Однажды король устроил пир, на который пригласил всех правителей окрестных земель, и роскошное празднество потрясло их, породив восхищение и зависть.

– Ваше величество! – сказал один из гостей. – Мы увидели нынче столько чудес, что хватило бы на три жизни. Мы побывали в саду, где вечно длится весна, а на ветвях деревьев растут плоды, для которых нет названия ни в одном из языков мира. Мы отведали превосходных яств и вин, от которых наши души воспарили в небеса. Мы даже убедились, что башня твоя внутри в десять раз больше, чем кажется снаружи. Неужто ты сумеешь удивить нас еще чем-то?

– Сумею, – ответил король и трижды хлопнул в ладоши.

Распахнулись высокие двери, и в зал, где пировали вельможи, вошла юная девушка. Стройная как тростинка, в изумрудно-зеленом платье без единого украшения, была она так хороша собой, что гости утратили дар речи от восхищения и смотрели на незнакомку, будто зачарованные. Ничто не смогло бы затмить такую красоту!

– Это моя дочь, – сказал король. – Мое единственное дитя, по сравнению с которым само слово „драгоценность“ теряет смысл!

Принцесса была не только красива, но и умна, в чем гости короля убедились в самом скором времени. Они очень удивились тому, как долго его величество прятал дочь от посторонних глаз, но не могли не признать, что это разумно: едва ли не каждый мужчина в пиршественном зале ощутил, как сердце его начинает биться чаще при одном лишь взгляде на юную красавицу в зеленом платье.

Был среди гостей правитель маленького восточного княжества – юноша столь горячий, что ни один огонь не сумел бы причинить ему вреда. Ходили слухи, будто этот молодой владыка понимает язык звезд, и они по ночам нашептывают ему бесценные тайны, но сам он смеялся в ответ на расспросы и не говорил ни „нет“, ни „да“.

И вот он глядел на принцессу, а в глазах его отражалось нездешнее пламя…»

– Не надо! Прошу вас, пощадите! Умоляю!!!

Хриплая мольба перешла в вопль, вопль – в глухой стон. На перекошенном от боли лице человека, чье тело покрывали ожоги, плясали красные и зеленые отблески: первые рождало пламя жаровни, а вторые – светящиеся стены корабля. Переборки начинали светиться зеленым, когда «Утренняя звезда» была чем-то недовольна или чего-то боялась; Звездочета это несказанно раздражало, но тут он ничего поделать не мог.

Сейчас, впрочем, пирата куда больше занимал несчастный пленник, который продолжал невнятно молить о пощаде. Наивный дурак! Звездочет улыбнулся, и эта улыбка заставила бедолагу умолкнуть – он понял, что обречен.