Но я каким-то образом приучился ее видеть. Все-таки возможности не безграничны, и если раз сфокусироваться на ней, в будущем она уже не будет для меня такой незаметной. Еще интересно по поводу запахов. В облике Зверя я прекрасно ориентируюсь при помощи обоняния, и смогла бы она подойти ко мне незаметно? Не думаю.

Если к окраинам лагеря мы прошли без каких-либо проблем, чуть ли не прогулочным шагом и распрямившись в полный рост, то чем ближе к «каменюке», как назвала Маша обелиск, тем больше военных стало попадаться на пути.

— Эта херня там! — шепотом сказала мне девочка, указав на одну ничем не примечательную палатку.

Ну как непримечательную. В нее просочиться незамеченным точно не получится. До этого мы продвигались лишь усилиями Маши, она постоянно отвлекала патрули то брошенным камушком, то еще чем, чтобы я мог проскочить от одного укрытия к другому. Но теперь даже такой метод легко мог не сработать. Два десятка охранников с оружием наперевес стояли вокруг палатки, внутри которой и скрывается так нужный нам обелиск. По крайней мере он нужен Маше, а я пока не решил что это вообще такое ч зачем оно тут стоит. Но раз стоит, значит зачем-то нужно.

Тем более под такой охраной.

Некоторое время мы просто лежали под грузовиком, что стоял примерно в двадцати метрах от входа в палатку, и размышляли о том что делать дальше.

Ответ пришел откуда не ждали. По крайней мере я не ждал. Я даже не заметил как Маша выползла из под машины, подтащила какое-то металлическое ведро прямо ко мне, и громыхнула им, что есть силы бросив о землю.

По меньшей мере пятьдесят человек разом повернулись на шум. И, ожидаемо, увидели меня, лежащего под грузовиком. Краем глаза заметив как Маша, воспользовавшись всеобщим вниманием к моей персоне, юркнула в палатку, и без раздумий рванул за ней.

Пока выползал из под грузовика, вояки начали приходить в себя.

— ОГО-О-ОНЬ! — Заорал один из них. Его голос был приглушен из-за надетого противогаза, но даже так все расслышали приказ.

Щелчки затворов слились воедино, и я окончательно понял, до палатки точно не добегу. В попытке спастись, рванул вбок, прямо к скоплению солдат, в надежде на то что по своим они стрелять не будут. Не угадал. Первая очередь хлестнула меня по спине острой болью, и я увидел, как двое солдат спереди, что пытались навести свое оружие, также получили ранения и начали заваливаться на спину.

Врезавшись в толпу, начал что есть силы вилять, сбивая солдат с ног одного за другим. Стрельба не заканчивалась, бойцы палили по своим из всех стволов, пытаясь достать меня, но всё безуспешно. Кровь разливалась по спине под бронежилетом, а боль от ранений заглушал чистейший адреналин, что наполнил мои сосуды до краев. А я бежал. И одной рукой пытался достать до заветного изображения на груди.

— Добегался…

Выскочив из расстрелянной толпы, я уперся в дуло автомата, направленное мне прямо в голову. Два пустых бездушных стеклянных окуляра смотрели будто в душу, поблескивая в лучах солнца. Уверен, под стеклами противогаза точно такие же бездушные глаза, не знающие ни сострадания, ни чести. Палец его практически в то же мгновение нажал на спусковой крючок, и…

Пауза!

Я отчетливо видел как из ствола вырывает цветок пламени, выплевывая из ствола смертельную порцию свинца. Также отчетливо я смог рассмотреть пулю, что даже несмотря за практически остановленное время приближалась с ужасающей скоростью к моей голове.

Толчок съел ману практически до нуля. Волна начала распространяться немедленно, но лишь слегка замедлила скорость полета пули. Это всё? Смерть?

Да хер тебе в голову! Трансформация!!!

Конец первой книги

Вокруг изменившегося прямо на глазах тела собрались бойцы. Они с ужасом смотрели на огромную тушу черного Зверя, что до сих пор каким-то чудом умудрялась делать редкие судорожные хрипящие вздохи. И каждый здесь присутствующий был бы рад выпустить еще одну обойму по твари, но по рации четко сообщили, на канонаду, что длилась чуть ли не целую минуту, обратила внимание орда зомби. И пока тех пытаются направить в другую сторону, шуметь категорически запрещено.

— Аясов! Возьми топор и добей тварь! — приказал один из офицеров бойцу, но тот не спешил выполнять. Никто не хотел приближаться к едва живому монстру.

— Есть… — боец на негнущихся ногах отправился "рожать" топор. Поняв, что чем дольше он будет отсутствовать, тем больше шансов на то что Зверь сдохнет сам, он побежал на поиски инструмента сразу в поселок. Скрывшись из виду солдат перешел на спокойный шаг.

Постепенно толпа вокруг Зверя рассосалась. Офицеры разогнали своих бойцов по постам, а охранять еле дышащую тушу осталось всего четверо. Подойти ближе и окончить страдания твари при помощи ножа никто по прежнему не решился, и оставалось лишь надеяться что псина сдохнет сама от полученных травм.

А их было немало… Как только один из офицеров сделал выстрел парню в голову, тот начал стремительно превращаться в Зверя. Сам стрелявший уже лежит разобранный на части в другом конце лагеря. Его останки, разогнанные до невероятной скорости способностью Толчок, пронеслись сквозь несколько палаток, задев несколько бойцов, что после этого оказались на больничной койке.

У зверя была разворочена морда, грудь, все его тело прошито десятками, а то и сотнями пуль. Пока не пришел приказ прекратить стрельбу, бойцы в панике пытались убить тварину как можно быстрее, опасаясь за свои жизни. Ведь если оно встанет, никому мало не покажется. И пусть автоматы в трясущихся от ужаса руках били не очень метко, но даже так количества попаданий хватило бы и на сотню зомби. Тем более в ход пошли и гранаты. Не боясь задеть своих, солдаты использовали все возможности чтобы не дать Зверю подняться.

Через минут десять все окончательно успокоились. Еще бы, дыхание Зверя становилось всё тише, а вся почва вокруг черной туши уже пропиталась кровью.

— Чур шкура моя! — сказал один из офицеров и заржал. Остальные подхватили и начали делить добычу, не дожидаясь пока та сдохнет.

Кто-то занял для себя клык, другому приглянулись когти. Череп сразу отписали третьему, когда он сказал, что сделает из него себе пепельницу.

— Отставить! — за их спинами послышался громкий властный окрик. Командир, убедившись что это безопасно, решил посмотреть на убитого монстра. — Тело сжечь.

Он развернулся и пошел в обратном направлении. Даже покалеченный и практически мертвый Зверь внушал ему трепет и ужас, и командир не хотел этого показывать своим подчиненным. Возмущаться никто не стал. Но оно и понятно, времена сейчас тяжелые, за любое неповиновение — расстрел.

Мало кто поддерживал командира, но при этом никто не мог осмелиться сказать хоть одно слово поперек. Когда он приказывает стрелять по мирным людям, пусть те и заражены, солдаты стискивают зубы и выполняют приказ, опасаясь за свою жизнь.

А Ранд всё это слышал. Никто не обратил внимания как под густой черной всклоченной шерстью начали зарастать страшные раны, медленно но верно совмещаться переломанные кости, а в единственный чудом уцелевший глаз вернулось зрение. И пусть уши его порваны, но даже так Зверь мог слышать разговоры на территории всего лагеря.

Ярость подобно морским волнам, накатывала, заполняя собой сознание монстра, и отступала под влиянием разума. Еще не время. Из четырех конечностей двигается только одна, пасть разворочена взрывом или попаданием крупного калибра. Нужно время и ресурсы для восстановления.

А ни того ни другого нет. Ранд отчетливо слышал как из деревни неспеша идет солдат, неся в руках колун и шепча себе под нос молитвы. Минута-две и придется начинать действовать.

Зверь снова закрыл глаз, сконцентрировавшись на восстановлении второй верхней конечности. И пусть говорят, что волка ноги кормят: Ранд не волк, руками добудет себе достаточно пищи. Тем более что одной ноги тупо нет, оторвана взрывом в области коленного сустава.