Стены были каменные, ровно отштукатуренные. В первый же день Крим попытался их простучать: звук получился слабый и глухой. Кроме той, что выходила в коридор, они, казалось, вообще не имели предела толщины.

Загрохотал дверной замок: тюремщик явился забрать пустую миску. Склонив голову, Крим равнодушно наблюдал за привычными уже перемещениями охранников. Однако на этот раз знакомый ритуал был нарушен самым неожиданным образом: вместо линялой лиловой формы разносчика пищи в проходе показался щегольской темно-синий мундир Патруля.

– Выходи! – раздался приказ.

Повиновавшись, Крим поднялся с нар и вышел в коридор. Здесь его ждал еще один патрульный. В руке у него был снятый с предохранителя бластер.

– Иди вперед, – указал вдоль коридора кешлянин, заходивший за Шторром в камеру.

Поднявшись в общей сложности на девяносто шесть ступенек (Крим по привычке считал все подъемы и спуски), оставив позади три металлические решетки и простояв несколько минут перед двойными шлюзовыми воротами, пока двое часовых – угрюмый лиловый тюремщик и ухмыляющийся синий патрульный – проверяли полномочия его конвоиров, Шторр оказался в аккуратном – совсем не тюремном на вид – холле перед большой деревянной дверью с мелкой надписью на шлим, разглядеть которую он так и не успел. Заслонив табличку головой, сопровождавший Крима патрульный надавил на ручку и втолкнул его в просторную светлую комнату.

– Заключенный номер ноль-тридцать восемь доставлен, господин майор, – доложил он.

– Ты свободен, Дерр.

Из-за широкого стола на Крима смотрел типичный офицер Патруля – высокий, подтянутый, коротко подстриженный, на щеке – едва заметный шрам от лучевого ожога – такими их показывают в патриотических стереофильмах. В комнате кроме него никого не было. Шторр огляделся. Окна не зарешечены, занавески раздвинуты, и видна часть серого тюремного двора и кусочек голубого небосвода. Глаза его равнодушно скользнули по этому лазурному клочку: за время, проведенное на базе, он утратил потребность видеть небо. А вот незарешеченное окно…

– Стекло повышенной прочности, – кешлянин поймал его взгляд и легко угадал мысли. – В упор выдерживает лучевой залп. К тому же, четвертый этаж – в лепешку расшибешься. Конечно, не велика потеря, но было бы обидно, так что не советую, – он положил на стол перед собой бластер и занес руки над клавиатурой компьютера. – Я майор Имперского Патруля Алгирр Стим черб кеш ан Зифф. Начнем допрос…

– Почему мне не присылают врача? – перебил офицера Крим. – У меня сломана рука. И эти наручники…

– Условимся сразу: вопросы буду задавать я, – без злобы, но твердо произнес майор. – Что касается твоих претензий, то таких, как ты, не в наручниках – в кандалах бы содержать, да еще к стене приковать – и то будет мало.

– Но я ранен, – настаивал Шторр.

– Меня это не касается, – отрезал патрульный. – Обратись к тюремному начальству. А вообще, будь моя воля, ты был бы не ранен, а труп. Счастье твое, что наш Величайший и Справедливейший Император повелел провести открытый суд, иначе всех вас давно бы в космос, как вы – пассажиров мирных кораблей… Ну да ничего, месяцем раньше, месяцем позже – не велика разница. Приступим.

В голосе майора не было ненависти, он делал свое дело бесстрастно, словно уже видя Крима осужденным Высочайшим Имперским Судом на самую страшную кару. Шторр действительно был для него не человек, а труп. Осталось лишь выполнить необходимые формальности.

– Твое имя? – спросил патрульный.

– Крим Шторр.

– Меня интересует твое настоящее, варварское имя, – пояснил кешлянин.

– Меня действительно так зовут, – ответил Крим. – Это имя мне дали в Реданском Имперском подготовительном Интернате, где я воспитывался.

– Реда? – брови майора взметнулись вверх. – Система Паркара? Империя?

– Да, – кивнул Крим.

– Так ты что, гражданин Империи? – еще больше удивился офицер.

– Я землянин! – гордо заявил Крим.

– Ладно, оставим это пока. Твой возраст?

Крим на мгновение задумался, переводя земные годы в привычную когда-то шлимскую систему исчисления.

– Шестнадцать стандартных лет. Четырнадцать земных.

– Род занятий – пишем: «пират», – сам себе ответил майор на следующий вопрос. – Расовое происхождение – пишем: «варвар».

– Землянин, – поправил офицера Крим. – Варвар – это тот, кто отказывает раненому пленнику в медицинской помощи.

– Ты не пленный, – заметил майор, не отрываясь от своих записей. – Ты пират, ты вне закона.

– К чему тогда весь этот спектакль? Вздерните меня на ближайшей рее.

– Слишком легко хочешь отделаться, – усмехнулся майор. – Впрочем, откровенно говоря, я и сам считаю, что только зря теряю время с такими, как ты. Но кое-кто там, – он недвусмысленно показал пальцем вверх, – полагает, что я должен это делать. Им виднее.

Крим пожал плечами. Руку прострелило.

– Я настаиваю на враче, – проговорил он, когда боль немного унялась. – И пока мне не будет оказана медицинская помощь, не отвечу больше ни на один из ваших вопросов.

– Как долго ты пробыл в Реданском Интернате? – кешлянин пропустил угрозу мимо ушей.

– Врач, – отрезал Крим.

– Я повторяю свой вопрос…

– Вра-ач, – произнес Шторр напоминающим тоном.

– Вот что, варвар! – майор, похоже, начал слегка заводиться. Труп неожиданно оказался с норовом. – Мы не держим ветеринаров для обезьян вроде тебя! Болит – потерпишь! Вспомни лучше, каково было кешлянам, замученным тобой!

– Я свое слово сказал, – негромко произнес Крим.

– Хочешь, чтобы я вогнал его тебе обратно в глотку?! – майор вскочил, и Криму подумалось, что еще немного – и расстояние, отделяющее патрульного от лежащего на столе бластера будет примерно таким же, как и для него, Шторра. – Хочешь ты того или нет, но на мои вопросы ты отвечать будешь! – крикнул кешлянин. – Для таких, как ты, у нас есть множество методов. Должен признать, что не являюсь их сторонником, – добавил он уже спокойнее, – но что поделаешь. Пока есть негодяи, вроде тебя, Патрулю приходится иногда снимать белые перчатки. Итак?

Офицер продолжал стоять, но по-прежнему слишком близко от стола. Впрочем, если разозлить его еще немного, а затем прыгнуть…

– Здесь только один негодяй, майор, – бросил Крим, – и на нем синяя роба, которую вы почему-то называете офицерской формой. Чихал я на ваш Патруль и на ваши белые перчатки!

– Молчать! – заорал кешлянин.

– То молчать, то отвечать – ты бы уж определился, что ли, недоумок, – Шторр удовлетворенно отметил, что его план начинал действовать: кешлянин все более и более выходил из себя. – Ты, часом, не идиот, а, ничтожество, возомнившее себя офицером?

– Да ты… Да как ты смеешь, грязный варвар?! – кешлянин едва не задохнулся от ярости.

– Сам ты варвар! Идиот! Выродок кешлянский!

– Да я… Да ты…

Майор сделал быстрый шаг к Шторру. Крим напрягся: приближался решающий момент. Еще шаг – и… Но внезапно, замерев на полпути, патрульный вернулся к столу. Трясущейся от гнева рукой он вдавил большую черную кнопку на его торце, и за спиной у разочарованного Шторра тут же возник охранник.

– Все равно будет так, как я сказал! – прорычал кешлянин. – Дерр, сыворотку правды!

Охранник шагнул к Криму, тот обернулся, пытаясь защититься от внезапно возникшей угрозы, успел даже поднять скованные руки, но в шею ему уже вонзилась острая игла. Наркотик мгновенно впитался в кровь, взгляд Шторра помутился, и он осел на руки кешлянину.

Крим пришел в себя в камере, лежа на полу. Голова гудела. Очевидно, тюремщики приволокли его сюда и бросили прямо у двери. Почему? Где он был? Что с ним сделали?

Память услужливо выдала картинку: офицер Патруля с красным от гнева лицом стоит, опершись руками о стол, и, подавшись вперед, что-то кричит. Майор Зифф. Что еще за майор? Ах да, патрульный, который допрашивал его. Он еще так забавно сердился… Точно, теперь он вспомнил: майор разозлился и выскочил из-за стола, оставив без присмотра бластер, а потом… Что же было потом? Он вернулся назад и кого-то позвал. Кого? А, ну конечно же, охранника, тоже патрульного. И тот вколол Криму какой-то наркотик. «Сыворотку правды» – так, кажется, назвал его этот Зифф. Он хотел, чтобы Шторр ответил на какой-то вопрос, а тот молчал, пытаясь вывести офицера из себя. Да, точно, так все и было. А затем… Что затем? Дальше он ничего не помнил.